Дмитрий Вересов - Ворон. Тень Заратустры

• Название: Ворон. Тень Заратустры
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: Издательский Дом «Нева»
• Жанр: Детектив
• Год: 2004

Никита Захаржевский – непутевый братец блистательной леди Морвен, – получив деньги на исследования генеалогии своего рода, прибывает в Великобританию. Скучные изыскания, начавшиеся в библиотеке Британского музея, где Никита знакомится с чудаковатым немецким профессором, втягивают его в водоворот непредсказуемых и опасных событий, в которых пересекаются интересы как его сестры, так и других представителей клана Ворона, не подозревающих о взаимном родстве…

После рождения Тани Захаржевской, Анна Давыдовна оказывается в столице Таджикистана. Она ведет тихое уединенное существование, и только молодая Надя Скавронская, которая еще не подозревает о том, какую важнейшую роль в истории второй части ведовского рода предстоит ей сыграть, чувствует духовную связь с загадочной соседкой…

---

– Факты довольно известные, – съехидничал князь. – А это что за пересечение линий?

– Вот-вот. К тому и веду. Здесь – возможная встреча с носителем Силы. В дороге. В довольно долгой и дальней. Там, где заходит Орион. Вот видите. – Он ткнул корявым пальцем в пересечение планетарных орбит на таблице. – Она уже случилась. И связана с морем, – с нескромной уверенностью заявил еврей, метнув быстрый взгляд на Александра. Радзивил не оставил этот факт без внимания.

– Вы думаете, что наши судьбы как-то связаны?

– Вот поглядите. Видите, здесь случилось то, что случилось. Рождение сверхновой звезды в вашем созвездии, где ее никто и не ждал. Семидесятый год. Замечена была Ауверсом. Я ничего не придумал. Носителем бури и войн называют созвездие на востоке. С ним связано время больших перемен, господин князь. Они грядут не только в вашей достопочтенной жизни, поверьте. – Слезящиеся глаза старика подернулись вселенской тоской.

– Но как это относится ко мне и моему товарищу? – Князь уставился на Александра. И неожиданно все понял. – Вас крестили в тот самый момент?

– Да. – Гифт склонился над таблицами.

– Вы обладаете большой силой, молодой человек. А это ко многому обязывает. – Шломо пытался заглянуть в глаза Гифта. – Вы ведь это уже почувствовали. Вам дурно от азартных игр, вам не нужна выпивка. Вы не болеете, а напротив, легко снимаете боль у других.

Александр склонил голову.

– Я прав, но вы сомневаетесь. Тогда вот что я вам скажу. Ваша судьба благодатна, но начинается с жертвенного камня, не так ли? – Александр вздрогнул.

– Обратите внимание на это незначительное пространство, всего в какие-нибудь четыре градуса шириной. Здесь и вспыхнула Тау Скорпиона. А вот – Змееносец и Жертвенник. Последний храним до и после потопа. – Он помолчал, уткнулся в таблицу и, суетливо считывая, заговорил на малопонятном языке: – Вестник богов, сам Меркурий. Луна в этом доме. Сила Плутона. Не принята жертва Большого Тельца… Вас нашли в самом начале месяца мая. Рядом должен был быть посланник. – Шломо уперся взглядом в Александра: – Змея?

– Довольно. – Лицо шотландца словно осунулось, помрачнело. – Я верю.

Князь оторопело глядел на каббалиста, не в силах повернуться к юноше. То, что он услышал о его судьбе, показалось князю диким мракобесием, будто на него пахнуло дымом костров человеческих жертвоприношений.

– В этом юноше нет еще знаний, – сказал каббалист Радзивилу. – Но от вас в какой-то мере зависит: дать их ему или нет. Хранители знаний считают: железо можно превращать в золото, когда солнце находится в знаке Скорпиона. Ваш род, возможно, исполнит предназначенье, так же как и потомки этого мальчика. – Покрасневшие глаза каббалиста слезились, будто старик не спал ночь. – Рожденье сверхновой звезды говорит нам о многом. Грядут времена перемен. Большие кочевья затронут все племена и народы. Изгоями будут не только евреи…

Он не повышал голоса, говорил с той же скрипучестью, но слова звучали столь проникновенно, что обоим присутствующим в тщедушном старике привиделся облик библейского пророка. Его грустная скорбь коснулась Эдмонда, и в сердце проникла глубокая печаль.

– Похоже, вы видите то, что ни мне, ни моему товарищу не дано.

– Пока не дано, молодой человек. – Шломо потряс крючковатым пальцем, словно призывал небо в свидетели. – Всему свое время. Но охранить вас от лютых напастей поможет вот это.

Старик склонился над резным сундучком. Шкатулка открылась с тугим скрипом, словно петли от старости покрылись густой ржавчиной. Он вынул оттуда два ювелирных предмета из серебра, с одинаковыми прозрачно-лиловыми глазками. Перстень он отдал в руки Радзивила, а серьгу передал юноше.

– Носите! И да хранит вас Бог!

Жаркое солнце Египта раскалило мостовые, воздух над крышами плавился. Щурясь от яркого уличного света, они еще долго переминались с ноги на ногу, не в силах разглядеть свои талисманы. Лица спутников выглядели недоуменными, они не услышали, как за их спинами брякнул тяжелый засов. В темной лавке колыхнулась тяжелая бархатная занавеска, из ниши вышел высокий дородный мужчина, одетый по последней европейской моде.

Барон де Менассе все слышал.

– Теперь нельзя потерять их из виду, уважаемый Шломо.

Старик грустно покачал головой:

– Третий мужчина колена – немалое время, господин барон.

– Ах, Шломо! Нам ли учиться ждать…

Тень Заратустры (1944–1955)

(1)

Влажное белесое марево дышало, змеилось под ногами, проникая в красноватую песчаную почву. Оно выползало из дрыгвы в глубине лесной чащи, обволакивало все, что встречалось на его пути, клубилось над трактом, сбиваясь на обочинах в густое туманное месиво.

Антон знал и чувствовал дорогу. Он вел под уздцы лошадь, гнедого мерина Серко, флегматично тащившего телегу с десятью пудами хлеба для раненых, ждущих их в больнице Несвижа. На телеге среди мешков расположились Лисек, Тадеуш и Авка. Лисек напряженно сжимал автомат и то и дело оглядывался по сторонам. Поводья были в руках Тадеуша. Ссутулившись, он покачивался на передке грязной телеги и глядел прямо перед собой, словно двигался по узкому прямому коридору. А впереди иноходью бежал доберман Барт. Останавливался, подняв лапу в стойке, принюхивался и снова продвигался вперед короткими перебежками.

Антон так и не смог найти веской причины, чтобы провести отряд другим, пусть более длинным, но зато и более безопасным путем. Все-таки командир у них – Лисек, и за ним последнее слово. Хутор они уже миновали, нигде никакой засады. «Все спокойно», – отрезал Лисек и решил не обходить город со стороны Слуцкой Брамы. Долго и хлопотно, тем более с груженой телегой. А вот Антон на хуторе почуял неладное. Смутное чувство, как далекий журавлиный клекот. Словами разве выразишь? Ну, недобрый глаз у тетки, что с того? Деревья молчат, даже песка под ногами не слышно – хорошенькое объяснение. Обоз тронулся, и тревога с каждым шагом нарастала. В груди давит от неведомой боли, будто зовет кто-то, будто смертная душа прощается. Комсомолец Антон и не признался бы, что дорогой раз десять материну молитву читал: «Охрани нас, Господи, силою честнаго и животворящего креста Твоего и избави нас от всяких зол и бед».

Собрать хлеб для раненых было трудно. Не только в городе голодно; даже у многих хуторян на посев едва наберется. Коренному несвижанину договориться с деревенскими проще, чем бывшим военнопленным, которых и в лицо-то мало кто знает. Поэтому и послали с обозом пятнадцатилетнего пацана, сына польского улана Адама Скавронского, и мальчишку-еврея Авку Лещинского. И договориться помогут, и путь верный укажут. Может, потому Лисек и взъелся, что посчитал: начальник больницы больше рассчитывает на не нюхавших порох подростков, чем на него, участвующего в войне с самого первого дня, многократно доказавшего и доблесть, и надежность свою.

– Стой! – как «Аминь» выдохнул Антон на развилке и резко потянул на себя уздечку. Серко всхрапнул, скосил испуганный глаз, остановился.

– Холера! – Лисек съехал с мешка и спрыгнул. – Мозги туманом выело? Ну, что еще?

– Надо идти кружной. Глянь на Барта.

– Послушай, Антон, мы уже почти что в городе. Если до сих пор нас не «встретили», можно и на твоего пса не озираться. Он на каждую лярву за версту зубы скалит.

– То-то и оно.

– Иди к лешему и кружи с ним хоть по болотам. Нас ждут в больнице. Трогай, Тадек!

Тадеуш не знал, кого слушать. Формально командир – Лисек. Кроме того, они вместе бежали из лагеря под Слонимом. Сколько их было? Пятеро? А сколько осталось? У Лисека – звериный нюх на опасность. Потому его так и прозвали. Однако ж и парнишка, похоже, не промах. Кроме того, Тадеуш кое-что слышал о нем еще от бородачей. Даром, что ли, проводником брали? Если подумать, кто бы лес знал лучше, партизаны или сопляк? Хотя… и мать Антона связной в Щорсовском отряде была. Работала под самым носом у немцев, можно сказать, под их началом, в госпитале. Говорят, образованная дочка библиотекаря в родовом замке князей Радзивилов, Надежда Скавронская с княгиней Ольгой до войны чуть ли не дружбу водила. И еще всякие слухи про нее ходят… Ведьмой напрямую не называют, напротив, все больше с уважением говорят, но… Она ему после операции перевязки делала. Тяжелое ранение зажило, как на собаке. Тадеуш запомнил глаза Надежды Скавронской. Глаза, прямо сказать, колдовские. Вон и у Антона – такие же.

– Как прикажешь мне трогать? – не меняя позы и все так же глядя вперед поверх спины мерина, спросил командира Тадеуш. – Поводья-то у Антона!

Командир вскипел, бросился к лошади. Посыпались ругательства. Наперерез выскочил Авка. Взмолился, останавливая на полпути.

– Лучше в обход. Антон знает, что говорит. Чего ты заелся?

– Прочь с дороги! – Лисек рассвирепел не на шутку. – Хочешь – оставайся. Отпусти поводья! – Он клацнул затвором «Машингевера». – И не вздумай догонять. А ты, – рявкнул он Авке, – с нами! Это – приказ.