Родион Феденёв - Де Рибас

• Название: Де Рибас
• Автор: Родион Феденёв
• Издательство: АО «ОМК»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7707-6360-4

Роман одесского писателя Родиона Феденева «Де Рибас» посвящен жизни и судьбе одного из основателей Одессы и охватывает последнее тридцатилетие XVIII ст. В нем нашли отражение многие события того времени, в которых активно участвует главный герой произведения. Его биография подсказала автору форму романа. Это историко-приключенческое произведение.

Письма, архивные материалы, выдержки из дневников, военные донесения, касающиеся пребывания героя в России, и которые широко использует автор, целиком документальны.

---

– Вместо этого Ланжерон прискакал ко мне в Вену, – сказал де Линь. – И мы весте с дюком Ришелье поскакали к вам, генерал.

Рибас вновь присмотрелся к черноволосому и черноглазому статному дюку Ришелье и спросил:

– Где я мог вас видеть? Вы были в Париже в восемьдесят третьем?

– Нет, я тогда путешествовал. В Париже я был в восемьдесят четвертом в Драгунском полку королевы, подпоручиком.

– Вы женаты?

– Да, – Ришелье неожиданно смутился. – Но это произошло очень рано. Мне не было и шестнадцати.

– Его женили на такой красавице, что он с тех пор ее не видел, – сказал де Линь.

– Принц! – воскликнул Ришелье и опустил глаза-маслины.

– Вас не было в Вене в восемьдесят втором? – спросил Рибас.

– Император Иосиф познакомил меня в том году с принцем де Линем.

И тут генерал вспомнил:

– Мой бог, я обедал с вами у Кауница! Но у вас тогда был другой титул.

– Да. Мой титул был граф Шинон.

– Конечно же! – Рибас повернулся к де Линю. – Разве вы не помните тот обед?

– Генерал, – ответил де Линь, – обедов у меня было значительно больше, чем у герцога титулов.

Генерал остался доволен тем, что вспомнил ту, первую встречу в Вене, когда он ездил по Европе по следам наследника Павла. А дюк рассказывал, что после событий в Париже он уехал в бездействовавший полк Эстергази близ Седана, оттуда написал Екатерине II о зачислении в российскую службу, но, не дождавшись ответа, отправился в Вену.

– Господа, – сказал Рибас, – мы здесь почти ничего не знаем, что происходит во Франции?

– Двумя словами не ответишь, – пожал плечами Ланжерон. – Но я попробую. На политическую арену выступила новая сила – Третье сословие. И все дело в том, что у короля нет золота, а у третьего сословия оно есть, чтобы рассчитаться с национальными долгами. Это сословие и взялось командовать. Но так как своего золота ему жаль, оно стало грабить аристократов и духовенство! Наше имущество продается с молотка. Народ… раньше платил оброк нам, а теперь – налоги третьему сословию. Нас они разорили, народ обманули. Но это не продлится долго, король собирает силы.

– Простите, – сказал Рибас, – не сомневаюсь, что вы за короля. Тогда, почему же вы здесь?

Дюк Ришелье впервые прямо и внимательно посмотрел на генерала. Ланжерон развел руками:

– Будем считать, что это всего лишь эпизод из нашей жизни.

– Впрочем, мне опытные офицеры нужны, – сказал генерал. – Но я вас предупреждаю: легкого приключения не получится. Дело будет кровавым.

В палатку вошел флигель-адъютант Екатерины Валериан Зубов – брат теперешнего фаворита императрицы.

– Господа, был новый парламентер от турок. Опять просил отсрочки. Суворов ответил ему: «Поздно».

– И нам пора к флоту, – кивнул Рибас. – Собирайтесь. Вечером отправимся.

Головатый дал генералу лодку, и французские офицеры, де Линь и Зубов, изъявившие желание наступать со стороны Дуная, в темноте проскользнули по реке к мысу Чатала, ступили на палубу бригантины, где в каюте их ждал ужин, грог, трубки и несколько нераспечатанных колод лейпцигских карт. Отужинав, Рибас играть не остался – предстоял трудный день.

Десятого с восходом низкого мутного солнца началась пальба из всех осадных орудий с суши и из пятисот шестидесяти семи орудий всех калибров гребного флота. Канонада продолжалась весь день. Крепость отвечала. Стоявшая рядом с флагманом бригантина «Константин» взлетела обломками в небо – погибли капитаны Нелидов и Скоробогатов и шестьдесят нижних чинов. Восторженное настроение вмиг слетело с европейских офицеров.

В три пополуночи с первой ракетой обстрел был прекращен, и генерал вывел все свои суда за мыс и поставил их под крепостью параллельно берегу в две линии. В первой в ста казацких лодках приготовился десант. Во второй стояли лансоны, плавучие батареи, средние суда. На легком кирлангиче Рибас объехал свой флот.

Вторую ракету в получасе шестого генерал оставил без внимания – это был сигнал для сухопутных колонн начать движение, а флотилии еще не пришла пора – берег рядом. Суда начали движение в шесть и в получасе седьмого, когда в крепости загрохотали пушки, начали высаживать десант. И сразу же в лоб десанту ударили турецкие береговые батареи. В свете от загоревшихся лодок генерал с кирлангича увидел де Линя и дюка Ришелье, бегущих со шпагами и пистолетами в руках вместе с ротой гренадер. Картечь флота пронеслась над их головами, выбивая турецкие орудийные расчеты. Справа раздалось громогласное «А-а-а!» – там высаживапольский полк и кричал на замешкавшихся.

Десант генерала Арсеньева, как и было условлено, на берегу разделился на четыре части. Арсеньев с перевязанным после недавней болезни горлом, вел колонну на батареи. Над крепостью встал хор визгливых, отчаянных, смертных криков, а пушечная пальба расстреливала этот хор и никак не могла покончить с ним – в шестьдесят тысяч глоток вопил этот невиданный орган кровавой битвы.

Кирлангич ткнулся носом в топкий берег, Рибас и дежурные офицеры обнажили шпаги, побежали к батареям, откуда из ложемента выскочил граф Ланжерон – вал турецкой пехоты рухнул на штыки гренадер, накрыл их, заметался, расползался… Руку нельзя было вытянуть, чтобы не наткнуться на янычара, шпаги стали неудобны…

– Тут тесно, как на парижском балу! – кричал Ланжерон, а Рибас выстрелами из пистолетов обеспечил себе пространство для шпаги. Споткнувшись и оказавшись на земле, схватил ятаган, поднялся, вооружившись им. Турецкая пехота не смогла отбить свои батареи, откатилась в брешь стены куда по развалинам, отпихивая трупы, карабкались гренадеры.

Граф Ланжерон сидел на земле возле турецкого единорога и тряс головой.

– Что?! – закричал ему в лицо Рибас. Граф не ответил. Кровь хлынула изо рта. Генерал схватил за фалду зеленого кафтана бегущего мимо пехотинца, без слов указал ему на Ланжерона, и солдат, приставив ружье к стволу единорога, подхватил графа на руки и побежал назад, к берегу.

Когда рассвело? Который час? Что происходит со стороны суши, где бьются колонны Суворова? Как сумели взять редут Табия? Там, в амбразурах, мелькали бритые головы казаков. На стене генерал увидел брага. О, господи, Эммануил был без руки! Да за что же кара! Но присмотревшись, Рибас с облегчением понял: Эммануил потерял свою деревянную руку – щепки ее торчали из-под обшлага мундира!

Придерживая кончик шпаги левой рукой, де Линь спрыгнул с бруствера перед генералом.

– Кавальер взят!

– Где дюк Ришелье?

– По ту сторону стены.

– Что в редуте?

– В каземате заперлись!

– Толмача!

Дежурный офицер привел переводчика, известного еще по Хаджибею, и тот затараторил под дверью каземата так, что через минуту железные двери заскрипели и распахнулись – вышло до трехсот турок. Один из них протянул генералу ворох знамен, сказал по-французски:

– Я трехбунчужный паша Мухафиз, припадаю к вашим стопам. Сегодня мы проиграли. Вот – наши знамена. В соседних домах заперлось много моих солдат. Обещайте им жизнь – я с ними переговорю.

– Обещаю, – сказал Рибас.

Перешагивая, а где было невозможно, наступая на убитых, лежавших вокруг вповалку, генерал через брешь вошел в крепость, на противоположной стороне которой еще шел бой – это было ясно по доносящимся животным крикам тех, кто убивал, и тех, кого убивали. С ротой гренадер Рибас направился за Мухафиз-пашой, которого вел Эммануил. Возле комендантского дома увидели подлекаря и цырюльника, несущих на носилках дюка Ришелье. В лице его не было ни кровинки, а смоль волос слиплась в глине.

– Куда? – спросил, наклонившись над ним, Рибас.

– Нога, – прошептал офицер.

– Не обижайтесь, – сказал Рибас, – но на первом балу я запишусь на менуэт у первой красавицы раньше вас!

Дюк слабо улыбнулся и его унесли.

Под дверьми комендантских домов Мухафиз-паша Что-то гортанно кричал янычарам, Рибас смотрел на переводчика-толмача, тот кивал: Мухафиз говорил то, что требовалось, и из домов долгий получас выходили сотни испуганных, обреченных, затравленно озирающихся людей. Одни подобострастно складывали знамена в бочку, стоящую под желобом, другие кланялись, третьи выли и получали тумаки от своих же товарищей.

Вдруг в гуще толпы разорвалось ядро, упало несколько турок, а следом Эммануил, только что вышедший из комендантского дома. К нему бросились гренадеры и лекарь, турки истошно закричали, ожидая, что их сейчас же начнут убивать.

– Ведите! Ведите их к берегу! – крикнул генерал дежурным офицерам и подбежал к брату. По его расстегнутому мундиру была разбрызгана кровь.

– Без сознания, – сказал лекарь.

– Несите к судам!

К часу пополудни все было кончено. Сухопутные колонны с жесточайшими боями овладев всеми редутами, стенами, домами, соединились с дунайским десантом. Командовавшего осажденными сераскира Мехмет-паши не оказалось среди пленных.