Коваленко Эдуардович - Камбрия — навсегда!

• Название: Камбрия — навсегда!
• Автор: Коваленко Эдуардович
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9922-0485-8

Римляне ушли двести лет назад. Король Артур погиб сто лет назад. Последний король Британии погиб двадцать лет назад. Настал самый тёмный из тёмных веков. Лучшие земли захвачены варварами. Но последние бритты всё ещё живут в долинах среди Камбрийских гор.

Значит — война не окончена. И той, что надеется на спокойную жизнь, никто не даст времени собираться с силами. Строить дом. Растить семейное дело. Воспитывать приёмного сына. Ради того, чтобы жила земля, на которой ей странно довелось родиться; ради того, чтобы жил человек, который ей ближе отца, — придётся сиде Немайн взвалить на себя другие задачи. Построить — город. Вырастить — экономику. Воспитать — нацию.

---

Анне ход понравился. Первый, под Кер-Мирддином, она и не запомнила толком. А тут хорошо: залитые маслом лампы через каждые два десятка шагов, стража, на случай, если саксы полезут навстречу — ну и масло в светильники подливать. Пара бардов-аннонцев возятся с дубовой панелью, маскирующей проход. Открывается тяжело, а повредить — опасно. Если верить Сибн, ход ведёт не просто в подвал базилики. Помпезное здание, некогда служившее присутствием префекта западной Британии, после переноса административного центра провинции в Кер-Леон, служило языческим храмом, а потом церковью. Теперь в нём снова обосновались язычники — только поклоняются не Аполлону, а Вотану. И вот результат: камбрийцы сдвигают ветхую панель — и под ноги им сыплется золото чужого бога.

В отблеске факелов светлое, богатое серебром золото Британии обращается червоным златом! Хищно блестят лица римских владык, сверкают самоцветы на боках чаш, звонко шуршит под ногами почерневший прах серебра и меди, дрянной биллон разменной монеты. И странные кусочки кожи.

— Что это?

Бард-аннонец. Что-что. А иначе и быть не могло. Хотя шутка вышла занятная. Раз уж храм не сожгли, а приспособили к собственным нуждам — то для чего можно использовать отгороженную крепкой дверью в подвале клетушку? Запереть кого или что-нибудь! Так уж повезло: запереть тут решили храмовую казну.

Стены носят следы грубоватого ремонта. Потолок чёрен от сажи. Но приходится признать: варвары поддерживают храм в пристойном состоянии. На собственный манер. Вместо масляных светильников — стойки для факелов. И плевать, что лепнина на потолке прокоптится.

Немало ценностей скопилось тут за десятилетия. Хвикке постоянно воюют — значит, ищут благосклонности богов. А для скитальцев, ищущих добычи и славы — Вотан лучший покровитель. Ему и обещают при победе отдать часть добычи. Плохо пойдут дела — и половину. А как жадные твари зарвутся — так и всю посулят, лишь бы тот помог ноги унести да не взял до срока в дружину. Оно конечно, пасть с мечом в руке почётно. Но лучше на годик позже. А ещё лучше — на десять…

— А я ещё сомневался! — торжественно возглашает Харальд. — Славная добыча. И брать ничего не нужно: уже в руках. Эх, таскать нам, не перетаскать! Жаль, придётся делиться с армией наверху.

Сверлит Немайн вопросительным взглядом. Понятно, нормальный вождь добычу от войска не спрячет. Щедрость на чужое, бережливость к своему — таков хороший вождь. А Нэмхэйн…

— Отсутствие сокровищ заметят.

— И пусть заметят. Зато как приободрятся!

Старшая ученица лезет в висящую на поясе сумку. Перо, бумага, медная чернильница-невыливайка. Начинает что-то писать. Покусывает кончик пера, хихикает — пакостно, как только ведьмы и умеют.

— Чтобы саксы больше приободрились, оставим письмо. Мол, вора не ищите: деньги Неметона взяла. Наставница, приложишь пальчик?

Сида заглянула. За Анной Ивановной, как всегда, переделывать не надо. Коротко и доходчиво: «Взяла казну, возьму и город». И правда, осталось расписаться и припечатать.

Начали таскать добычу. Харальд деловито спросил:

— Кожу забираем?

— Бери всё подчистую! Наставница, веники зачем?

— Подметём.

— Услышат же!

— Если остальную возню не заметили — караула за дверью нет. А есть замок. Большой. Висячий. А что там дальше — потом посмотрим. Когда сестра планы привезёт. Если отыщет. Зато смотреться как будет…

Добычу в лагерь внесли тихо-тихо. До палатки Немайн. А вот уж оттуда — со всей помпой и с фанфарами! Чтоб саксы заметили. Тут часовые в подземном ходе ожиданием истомились: отыщут, не отыщут. Не нашли. Зато саксы обнаружили записку. И стало им совсем весело. Настолько, что горевать начали тут же, на месте. И не столько по деньгам.

Девичья любознательность Луковки принесла новую огромную добычу. Ох, и не даром уговорила она слазить в подземный караул именно воинов, говорящих по-саксонски. А чтоб сидели тихо, приставила аннонскую лучницу в надсмотрщицы. Сама напросилась: тоже хлеба не надо, дай чего подслушать. Потом и не рада была: саксы за ширмой стенают и чуть не бороды себе с горя выдёргивают. Воины, что понимают — перемигиваются, руки потирают. Большие пальцы — кверху. Это у одного. Другой рот зажал, на спину свалился и ногами сучит. Тихо. И уже ясно, что, как пост сменят, будет что послушать, а потом всласть пересказать ватессе. Но это же сколько ждать! Если бы беседа была еда, на слюнки б изошла. Целиком. А так — выжила. Всё выслушала. Ахала, охала, смеялась. А там потащила рассказчиков к Нион.

Ватесса смеяться не стала. Немедленно послала за Анной, богиней и Харальдом. Ну а кто ещё в верованиях саксов разобраться может?

Харальд подтвердил: саксы боятся сглаза. Кружочки кожи, что вынесли с ценностями — нё что иное, как жертвы. В Норвегии, правда, когда воин посвящает себя Отцу Дружин, довольно простого пореза. А саксы народ, верно, подлый, им без залога веры нет — вот и оставляют в храме кусочек кожи. Имея часть чужого тела, великий ас такого может натворить, если кто обета не сдержит… Тут Харальд задумался, а подумав, пришёл к выводу, что и представить не может, каков тут будет предел власти. Впрочем, посвящение Одину обычно означает всего-навсего согласие воина погибнуть в следующем бою — лишь бы войску досталась победа.

Анна, пожав плечами, заявила, что уж она-то не ас. Но натворить гадостей человеку, имея кусок добровольно пожертвованной кожи, может немало. Даже со света сжить. Но никогда не делала, как христианка. Ей-ей. Грех это. А что заказчик якобы может взять грехи ворожеи на себя — дурацкая байка. Опять же — на войне дозволено больше, да что епископ скажет? Если уж сиду за бой перед воротами судил.

Тут все на Немайн уставились. Мол, решай, матушка-командирша. Как скажешь, так и будет.

— Я не чёрная колдунья, а честная христианка! Потому колдовать не будем, — решительно заявила Немайн. — Более того. Я не могу совершить многие таинства, но погребальная служба — то, что мне дозволено. Подобно капитану корабля. Ещё, кстати, могу повенчать и окрестить. Только сейчас это не нужно, саксы же язычники. Останки саксонских воинов мы предадим земле со всем должным уважением. И пусть со стены видят — против мёртвых врагов мы ничего не имеем. Мёртвый враг — хороший враг.

— Там и останки живых! — встрепенулась Нион. — Ой, что я сказала…

— Верно сказала.

Тут и до Анны дошло. Великолепно! Те саксы, кто перед осадой посвятил себя Вотану, и так чувствуют себя неважно. Теперь у них нет уверенности, что они погибнут ради общего торжества. А если ещё и церемонию провести — будут уверены, что полягут зря. Только…

— Наставница, кожи лучше сжечь. Саксы же язычники.

Да и заставлять человека гнить заживо неделями — слишком уж жестоко. Пусть умрут быстро!

К утру церемония была готова: перед широкими восточными воротами, посреди римской дороги — перед самыми рвами контрвалационной линии установили жаровню. Нион слегка развернула скорпиончик — не точно на ворота, а так, наискосок, верёвки по земле валяются, в праще свинцовые, дорогущие, пули. Но со стены видно только расчёт, что и камень пока к машине не тащит, и вообще — глазеет на сидовское волхование, пока начальства рядом нет. У других зевак под плащами луки — а стрелы уже воткнуты в землю за частоколом, чтоб видно не было.

Началось с раздачи добычи. Что на поле происходит театр, в городе не догадались, у самих так и происходит: свары за каждую вещицу, раскроенные пополам тарелки. И даже чаша-дароносица. Харальд прекрасно сыграл жадного варвара-язычника. Может быть, именно потому, что он и есть жадный варвар-язычник! Которому ничего не стоит упереться и ото всякого разумного выкупа отказаться. Хочу половину золотой чаши, и точка. Понравилась.

Пришлось рубить. А церкви можно новую подарить.

Саксы смотрели со стены, как примерно равный по силам противник делит их добро. Даже не взятое с боем — краденое. Непостижимо, мистически, но — именно краденое. Впрочем, когда уводят столько золота, с точки зрения кельтов это подвиг не хуже прочих. А если учесть, что родная сида чужое божество раздела — так и вовсе повод сочинить сагу. А щедрость? Сама ведь взяла, с малой помощью, а делит на всех…

Они тоже готовились с вечера. Всем гарнизоном. Вязали фашины. Чинили большие щиты. Разбирали завал между воротами. К каждой створке приставили столько людей, сколько вошло по ширине — чтоб распахнуть быстро. Хоть какая-то внезапность. Страх перед чужой богиней, загнавший за стены, после нескольких осторожных вылазок начавший подтаивать, вновь полыхнул полной силой. Неметона доказала божественные способности, не побоялась ссоры с самим Вотаном… И не то что ссоры: храм-то под защитой величайшего аса. Мечом туда пройти можно, мечом можно пройти всюду. Но иным путём — только если твоя сила не меньше той, что защищает. Неужели она настолько могущественна? Жуть!