Вячеслав Седов - Ловчие удачи

• Название: Ловчие удачи
• Автор: Вячеслав Седов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 978-5-699-40251-9

«Ловчие удачи» — это те, кто выжили во время войн и конфликтов и, с тех пор, преисполнились весьма своеобразной философии, поставив над собой в качестве покровителя не богов или духов, а простую удачу. Убийцы, бывшие шпионы, контрабандисты, разбойники, воры и ренегаты всех мастей. Таковых в мире Материка превеликое множество. К ним относится и главный персонаж — Карнаж, по прозвищу Феникс, полукровка без капли человеческой крови, бродяга, ремесло которого добывать под заказ редкие артефакты и реагенты в свихнувшемся на магии мире. Но у каждого в жизни есть свой «дракон» и, рано или поздно, приходит время выбора: бросить вызов судьбе или прозябать в серой повседневности до гробовой доски, смирившись и списав потери. Карнаж оказался не робкого десятка, тем более его незавидная доля и так напоминала строки из старой песни: «А что же такое жизнь? Да просто дуэль со смертью!»

СИ-версия, но в полном варианте. По просьбе автора указываю, что рекомендуется к прочтению лицам старше 16 лет, из-за некоторой жестокости произведения.

---

Корабли прибывали в порты Зюдрадзеля едва ли не каждый день, и сошедшие по трапу путешественники растворялись в наполненном жизнью городе. Шумели трактиры, на торговых площадях яблоку негде было упасть, отчего страже прибавлялось с каждым днем хлопот с кишащими в таких местах карманниками. И, судя по многочисленным виселицам, заплечных дел мастера неплохо справлялись, сколачивая новые и спешно освобождая старые, чтоб вздернуть оставшееся в узилищах ворье.

Бургомистром в Зюдрадзеле был халфлинг[1] и ревностно следил за порядком в городе. Для приезжего он оставался, чуть ли не единственным напоминанием о том, что Истания являлась страной, населённой этим низкорослым народцем. Теперь халфлингов можно было повстречать только в пригородах и деревнях, подальше от густонаселённых центров торговли и ремёсел.

На просторах Истании этой весной царили покой и умиротворение. Только приграничье с Лароном напоминало о недавней войне пепелищами сожженных сел да вытоптанными полями. Впрочем, на деревьях шумела первая листва, чирикали птицы. Халфлинги вели свой простой и размеренный провинциальный быт. Из-за невысоких заборчиков в садах слышались их картавые голоса, ведущие разговоры о цветах, репе и будущих посевах. Где-то играла простую мелодию дудочка.

Мэрилл пребывал сегодня в скверном настроении. Во-первых, закончился его любимый табак. Во-вторых, он сегодня ещё не завтракал. В-третьих, его драгоценная супруга вот уже битый час без умолку трещит с подругой о каком-то проезжем, совершенно забыв о том, что ему, Мэриллу, иногда хочется есть, как и всякой живой твари, и этому треклятому проезжему в том числе. Но дражайшая супруга была так увлечена, что халфлингу не оставалось ничего, кроме того, чтобы пойти к своему давнему приятелю и соседу и одолжить полюбившегося фивландского табачку.

— Утро доброе, Мэрилл. Чего такой кислый? — крикнул ему с крыльца Керн, едва халфлинг подошёл к калитке.

— И тебе доброго, дружище! Не возражаешь, если я посижу у тебя, пока моя и твоя жены перемоют все кости тому проезжему? Будь он неладен!

— Конечно, — подмигнул другу Керн и, заметив пустую трубку в руках Мэрилла, со смехом бросил тому мешочек с табаком, — Держи. И таки убери эту недовольную рожу!

Два друга уселись на ступеньки и закурили. В воздух поднялись клубы ароматного дыма из трубок.

— А ты видел его? — спросил Мэрилл немного погодя, так как, хоть и неприятно было, но приходилось признать, что для деревеньки этот приезжий оказалось целым событием.

— А чего там было видеть? Высокий всадник, закутанный по уши в плащ. Сильванийская широкополая шляпа с облезлыми перьями нахлобучена по глаза.

— Так чего же тогда вокруг столько шуму?

Керн сделал большую затяжку и, задумчиво разглядывая выпущенное облачко, ответил:

— Видишь ли, он спрашивал дорогу до подводных пещер, что в горах Драконьего Проклятия.

— И всё?! — изумился Мэрилл.

— А разве этого мало?!! — Керн с раздражением вытряхнул свой чубук, — Опять в то злачное местечко стекается всякий сброд, хоть и всегда так по весне. Прям как птицы возвращаются с зимовья… А этот вообще ехал не через Арганзанд, как прочие, а от Зюдрадзэля. Таки совсем обнаглели!

— Да, — протянул Мэрилл, — Тамошний бургомистр, что твой кот, совсем мышей не ловит.

— А чего ему? Его дело маленькое: принимать в порту, спроваживать до городских ворот да скорее их захлопывать. Эти «ловчие удачи» не настолько глупы, чтобы в городах, таких как Зюдрадзэль промышлять. У нас быстренько познакомят с пеньковой верёвкой и обмылком, не то, что у людей в Феларе — целыми кварталами ворьё живет и ничего, — Керн сплюнул, — Ты бы видел, глазища этого субчика, что таращился на меня, когда жена ему дорогу объясняла. Хотя, чего там… Не дурак видать! Только глазища и видно было. И конь у него таки чёрный, и плащ, и шляпа. Только перья на шляпе огненные такие, из петушиного хвоста небось.

— Да уж, — Мэрилл принял еще более задумчивый вид, — А я таки думаю, если спрашивал, стало быть, первый раз туда направляется. Но места там ой неспокойные…

— Угу, — Керн снова набил чубук, — Когда, помню, ещё мальчишкой, собирал возле топей хворост с отцом, коленки тряслись так, что еле домой дошёл.

— Да полноте, чего ты там увидел? — усмехнулся Мэрилл.

— Ха! Молчи лучше, сам то сын мельника, ничего кроме киллмулис[2] тебе вообще не мерещилось!

— Ага, всё лучше, чем твои бредни об эллильдян… или как их там? Больше заезжих эльфов слушай и двинешься разумом точно!

— Невежа, ellylldan — бродячие огни. Они там водятся, на болотах. Так что этому проезжему лучше поостеречься. Заведут в топи и конец.

Керн встал со значительным видом халфлинга, изрёкшего нечто очень важное, и направился навстречу вернувшейся жёнушке, улыбаясь, как голодный волк при виде кролика. Ещё бы! С каждым её шагом приближался долгожданный завтрак, а поесть, как известно, халфлинги очень любили. Особенно в истанийской провинции после сбора очередного урожая, где трапезы, порой, занимали едва ли не треть всего дня, помимо меланхоличного раскуривания трубок в беседках.

— Хм, если не эллильдян на болотах, то кобольды в горах. Какая, по сути, разница? Всё равно этому глазастому крышка, — намеренное коверкая название болотных огней, пробубнил себе под нос Мэрилл и отправился домой.

Он, также как и его друг, собирался потребовать свою законную утреннюю трапезу, коль скоро та особа, которую он оберегал от всего, даже от крыс в подвале, была его жена.

* * *

Путь до подводных пещер оказался неблизким. Тому самому «проезжему» понадобилось несколько дней, чтобы добраться до пещер в Горах Драконьего Проклятия, вернее до болот преграждавших путь в горное чрево. Они обширно раскинулись возле дороги, охраняя путь в то злачное место своими знаменитыми трясинами и всякой нечистью, что обитала в окрестностях.

Путник остановился у края топей и огляделся. Солнце садилось за грань выжженных полей. Дорога, словно чертой, отсекла их от зелёных лугов, спускавшихся к берегам реки, до которой теперь было рукой подать, — Бэргшлюсселя.

Большие желтые глаза с миндалевидным разрезом не отрываясь смотрели на закат. Путник чего-то ждал, застыв как изваяние.

Изредка в воздухе разносились крики стрижей, стрекот кузнечиков и кваканье болотных лягушек. Ветер, уснувший в полях, пробудился, волнуя зелёную траву и камыш у реки.

Закат догорал, когда путник снова пришел в движение и ловко соскочил с седла. Из-под плаща показалась его рука в черной перчатке с коротким широким раструбом и стальными набойками на костяшках. Взяв лошадь под уздцы, он решительно направился вглубь топей.

По мере того как начинало темнеть, один за другим на болотах зажигались огни, уводившие вереницей к горам.

Эллилдан очнулись от дневного сна.

Под ногами хлюпала болотная жижа, доходившая почти до колен высоких сильванийских ботфорт. Путник старался следовать за вереницей огней, так как здесь они, и только они, были надежными провожатыми для знающего странника.

Болота постепенно оживали и наполнялись сонмом причудливых звуков. От некоторых из них путника пробирала дрожь, так как он догадывался, что за твари могли их издавать.

До казавшихся теперь такими гостеприимными гор, даже при всей мрачности черных громад, оставалось совсем недолго.

В ночное небо взошла луна. В тот самый момент, когда хозяйка ночи осветила топи своим тусклым сиянием, искрясь на поверхности мутной воды, по болотам прокатился громкий булькающий вой.

— Проклятье! — путник остановился и резким движением сорвал с себя широкополую шляпу, выпустив на свободу копну густых кроваво-красных волос до плеч и длинные острые уши, покуда нижняя половина лица осталась закутанной в плащ.

Конь встревожено фыркнул. Вой повторился. Путник навострил уши. Широко распахнутые желтые глаза обшаривали каждую кочку, каждое дерево. На небольшом пригорке позади, где громоздилось развалина старого дуба, появилась туша безголовой собаки. Встав на задние лапы, тварь повторила свой призыв, и в этот раз на него послышались такие же отклики. Из среза шеи монстра вывернулось несколько щупалец. Они изгибались, обшаривали окружающий воздух.

В руке путника блеснул кинжал:

— Прости меня.

Конь недоуменно посмотрело на своего хозяина.

Красноволосый шумно выдохнул, зажмурился, словно не хотел видеть того, как его рука вооруженная клинком вспарывает кожу на крупе животного. Брызнувшая из раны кровь отозвалась торжествующим ревом тварей и удаляющимся жалобным ржанием.

Путник подхватил кожаные сумки с поклажей и бросился бежать, оставив снятое седло в трясине. Из-за спины уже доносились звуки начавшегося пира безголовых чудищ, еще более подстегивая ноги беглеца.