Николай Андреев - Трагические судьбы

• Название: Трагические судьбы
• Автор: Николай Андреев
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01944-3

Книга «Трагические судьбы» открывает новую серию издательства «ОЛМА-ПРЕСС» — «Как это было на самом деле». Автор — журналист Николай Андреев исследует судьбы незаурядных людей — наших соотечественников, которых время и обстоятельства попробовали на излом. Вот некоторые из тех, по кому прошелся катком наш жестокий век: ученый и гуманист Андрей Дмитриевич Сахаров, герой войны и шпион Олег Пеньковский, футболист Эдуард Стрельцов, советский генерал и символ борьбы за независимость Чечни Джохар Дудаев, деревенские мудрецы Иван Снимщиков и Иван Худенко… Не всегда точно можно определить, что стало причиной трагедии, — то ли так распорядилась судьба, толи просто жизнь так складывалась… Надеемся, что эта книга поможет вам через судьбы отдельных людей, выдающихся личностей, прочувствовать историю нашей страны и лучше понять свою собственную жизнь.

---

8 июня 1978 года на заседании Политбюро возник вопрос о Сахарове. Брежнев обращается к коллегам по высшему партийному органу: «На днях товарищ Андропов информировал меня о том, что Сахаров все больше распоясывается, ведет себя по-хулигански… Причины нашего сверхтерпеливого отношения к Сахарову известны. Но все же есть предел. Оставлять его выходки без реакции нельзя…» Хулиганство состояло в том, что Сахаров намеревался присутствовать на суде над правозащитником Юрием Орловым, в зал милиция его не пускала, но академик был до того настойчив, что ему грубо заломили руки. Хулиган! В отчете оперативника КГБ написано: «Подстрекательски вел себя у здания суда академик Сахаров, допуская демагогические выкрики по поводу законности и демократии».

В те дни Советский Союз с визитом посетил член Политбюро компартии Великобритании Берт Рамельсон. В беседе в ЦК КПСС, когда речь зашла о диссидентстве, об инакомыслии, он признался: «Я-то еще в состоянии вас понять, залезть в вашу шкуру. Но убедить у себя простого рабочего парня я уже не могу. Впрочем, и я, как и такой парень, не понимаю вот чего: если, скажем, сажая инакомыслящих в тюрьму, вы уверены в своей правоте, то почему не пускаете на суд иностранных журналистов? Раз вы этого не делаете, на Западе вам никогда не поверят…»

Но Запад советским небожителям был не указ. Простое стремление к свободе мысли власти рассматривали как призыв к бунту. Обыкновенное во общем-то желание — присутствовать на судебном заседании — приравнивалось к хулиганству. Но прошло более двух лет, прежде чем власти определили: «предел нашего терпения» исчерпан, и последовала реакция: вон из Москвы!

Высылали трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, Нобелевского лауреата, конечно же, не за мифическое хулиганство. Повод — Афганистан. В декабре 1979 года Советский Союз, прикрываясь, как щитом, интернациональным долгом, ввел войска в соседнюю страну. Советскими спецназовцами убит глава государства Хафизулла Амин. Мир воспринимает военную акцию Советского Союза на территории соседнего государства как агрессию. Советская пропаганда подает вступление войск в Кабул как проявление братской помощи прогрессивным силам, а дивизии, вторгшиеся в Афганистан, указано считать ограниченным контингентом советских войск.

Большинство афганцев отвергают братскую помощь. Начинается война. Мало кто из советских людей чувствовал себя ответственным за то, что происходит в Афганистане. Не чувствовали советские люди и позора, от них же ничего не зависело — значит, и совесть была чиста. Единицы выступили против этой войны. Самый заметный протест — академика Сахарова.

3 января Сахаров делает первое заявление по Афганистану. Затем дает несколько интервью западным газетам и телевидению. Он так сформулировал свою позицию по афганскому вопросу в письме Брежневу: «Я обращаюсь к вам по вопросу чрезвычайной важности — об Афганистане… Я лично считаю советские действия несомненной экспансией и нарушением суверенитета Афганистана… Эти действия — ужасная ошибка, которую необходимо исправить как можно быстрее, тем более что сделать это с каждым днем все труднее». Это письмо написано 27 июня 1980 года. Как утверждает Юрий Чурбанов, зять Брежнева, оно не дошло до генсека.

Случаются совпадения поразительные. Михаил Левин, друг студенческих лет Сахарова, вспоминает о совместных годах учебы в МГУ, еще перед Отечественной войной: «Нас очень серьезно учили астрономии… Как-то одна из наших девочек пожаловалась, что никак не может запомнить порядок спектральных классов Дрэпера по температуре. Они идут в таком порядке — О, B, A, F, G, K, M, N. Запомнить трудно, а экзаменаторы требуют. Наш преподаватель астрономии Зверев сказал, что есть ключевые фразы, мнемонические слова. Вот у англичан есть очень хорошая фраза, чтобы запомнить спектральные классы: O Be A Fine Girl Kiss Me Now. А когда Зверев учился в университете в начале двадцатых годов, у них была фраза на русском языке, правда не очень осмысленная, но зато в ней одно слово содержит подряд три нужные буквы: О Боже, АФГанистан! Куда Мы Несемся».

Через сорок лет фраза обрела ясный, пронзительный смысл. Власти, вводя войска в Афганистан, не представляли весь ужас того, куда мы несемся.

Народ сонно воспринял военную авантюру. Простые люди на протест, понятно, были не способны, хотя и горячего одобрение акции не выражали. Исчерпывающее слово — равнодушие. Токарям и пахарям было все равно, куда послали войска и ради чего. В интеллигентских кругах все понимали, что власть окончательно изолгалась и декларируемые высокие идеалы о братской помощи и интернационализме лишь прикрытие геополитических интересов. Но в то же время рассуждали: а что можно сделать? Возмущаются, но открыто выступить — непроизвольно уши к затылку прижимаются. Не сравнить с теперешним отношением к Чеченской войне — тут страсти накалены. Но гражданское негодование забурлит позже, позже…

«Я не стремился к уточнениям, думая, что постепенно установится какой-то статус-кво, и не следует торопить события — можно накликать лишнее».

А пока у нас на календаре 22 января 1980 года. Сахаров в половине первого дня выходит из подъезда дома номер 48б по улице Чкалова (ныне Земляной вал), садится в «Волгу» (как академик он имел право на персональную машину), говорит водителю: «Едем в ФИАН, но сначала в стол заказов Академии». Доехали они только до Краснохолмского моста. Здесь их остановил гаишник, водитель чертыхнулся: с чего вдруг, не нарушал же ничего. Тут Сахаров слышит, как скрипнули задние двери, оглядывается: с двух сторон в машину влезают двое, показывают алые книжечки с буквами: «МВД», но было понятно, что они совсем из другой организации. После чего приказывают водителю: «Следуйте в прокуратуру СССР. Пушкинская, 15». Водитель без слов трогается. Тут только Сахаров обращает внимание, что на мосту пустынно — движение перекрыто.

Проезжали мимо телефона-автомата, Сахаров просит притормозить, чтобы позвонить жене. Реакция людей из органов молниеносная, кричат водителю: «Не останавливаться!»

Вкатывают во двор прокуратуры. «Волга» замирает, Сахаров выходит, его тут же окружают мощные ребята и ведут в здание, в высокий кабинет, на двери которого табличка: «Заместитель Генерального Прокурора СССР А. М. Рекунков». Позже Сахаров пытался вспомнить его лицо и не мог — нечто расплывчатое, кисельное. В стороне сидело несколько человек, но на протяжении всей беседы они молчали.

Рекунков, проникшись историчностью момента, торжественно чеканит: «Мне поручено объявить вам указ президиума Верховного совета СССР». И зачитывает указ о лишении академика правительственных наград. Без паузы сообщает скороговоркой: «Принято решение о высылке Сахарова из Москвы в место, исключающее его контакты с иностранными гражданами». Поднимает голову: «Таким место выбран город Горький, закрытый для посещения иностранцев. Пожалуйста, распишитесь в том, что вы ознакомлены с указом». Сахаров видит текст, подпись Брежнева, дата не проставлена. Он пишет на указе: «Я отказываюсь возвратить присужденные мне ордена и медали, считая, что они присуждены мне в соответствии с заслугами».

Сахаров позже очень переживал, что в тот момент о многом не спросил, многого не потребовал. Не то чтобы растерялся, но не сообразил. Понять его состояние можно: насильственный поворот судьбы, мысли вразброс. Да и не сразу оценишь, кто ты теперь и в какую ситуацию угодил. А вопросы нужно было задать жизненно важные, например, такой: на каком формальном основании принято решение о высылке? Даже по советским законам должен состояться суд — почему его не было? Понятно, что суд при любом раскладе вынес бы академику приговор, сочиненный в ЦК. Сахарова не первого высылали за несогласие с режимом, но всегда это было обставлено процедурой законности: судебное заседание, обвинение, защита, вызов свидетелей.

Но вариант суда власти отбросили: дело длительное, внимание мировой общественности обеспечено надолго. Запад усилил бы давление. А высылка по указу — дело скорое, утром Сахаров в Москве, вечером — на берегах Волги. Еще в 1973 году Андропов обрисовал возможные последствия подобной операции: «Разумеется, указанная акция вызовет шум на Западе, возможно, новый всплеск антисоветизма, известное недовольство в некоторых братских партиях и у прогрессивных людей. Будут разговоры и среди некоторой (небольшой) части советских людей. Но все это не станет долгосрочным явлением и будет носить временный характер». Забегая вперед, отметим, что глава КГБ просчитался: и недовольство прогрессивных людей всего мира и разговоры советских людей продолжались все семь лет горьковской ссылки.

Повод для высылки Сахарова — его выступление с протестом против вторжения в Афганистан. Виктор Гришин, член Политбюро ЦК КПСС, считает иначе: «Об академике А. Д. Сахарове писали и говорили, в том числе и он сам, что его отправили в г. Горький якобы потому, что он протестовал против ввода советских войск в Афганистан. Но как сообщал Ю. В. Андропов, трудности с ним начались значительно раньше. Еще в конце шестидесятых, а потом в семидесятые годы он создавал неофициальные группы и комиссии по контролю за проведением испытаний ядерного оружия, комиссию по защите прав человека. У него на квартире собирались группы антисоветски настроенных людей, которые на весь мир пропагандировали такую деятельность Сахарова и его жены Е. Боннер. А деятельность эта была направлена на подрыв устоев Советского социалистического государства, положения и роли КПСС в обществе».