Николай Андреев - Трагические судьбы

• Название: Трагические судьбы
• Автор: Николай Андреев
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01944-3

Книга «Трагические судьбы» открывает новую серию издательства «ОЛМА-ПРЕСС» — «Как это было на самом деле». Автор — журналист Николай Андреев исследует судьбы незаурядных людей — наших соотечественников, которых время и обстоятельства попробовали на излом. Вот некоторые из тех, по кому прошелся катком наш жестокий век: ученый и гуманист Андрей Дмитриевич Сахаров, герой войны и шпион Олег Пеньковский, футболист Эдуард Стрельцов, советский генерал и символ борьбы за независимость Чечни Джохар Дудаев, деревенские мудрецы Иван Снимщиков и Иван Худенко… Не всегда точно можно определить, что стало причиной трагедии, — то ли так распорядилась судьба, толи просто жизнь так складывалась… Надеемся, что эта книга поможет вам через судьбы отдельных людей, выдающихся личностей, прочувствовать историю нашей страны и лучше понять свою собственную жизнь.

---

Нечего и говорить, важная информация поступала в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли близ Вашингтона. Интересно, как там распорядились всем этим богатством?

Хрущев: «Что за дураки у нас в разведке!»

Вообще кляузность, мелочность, мстительность в натуре Пеньковского. Проявились эти черты характера еще во время его первой командировки за рубеж — в Турцию. В первое время он исполнял в Анкаре обязанности резидента военной разведки, что ему нравилось. Радость была, правда, смазана конфликтом с подчиненным по фамилии Ионченко. Тот изучал турецкий в Военно-дипломатической академии и был недоволен, что Пеньковского со знанием английского назначили исполняющим обязанности резидента, а его, знатока Турции, простым сотрудником. Да тут еще Пеньковский начал учить его, как правильно вербовать турок. «Он подходил к приглянувшемуся ему турку на улице, приглашал его в ресторан и едва ли не сразу предлагал за хорошее вознаграждение стать советским агентом. Кто же так делает?» — недоумевал Пеньковский. Раз сделал Ионченко замечание, чтобы тот прекратил работать по-топорному, два сделал, а на третий раз пригрозил, что оправит его на Родину.

Тут некстати обострились отношения с Вавиловым, резидентом КГБ, тот предложил Вере, жене Пеньковского, переспать с ним — полковник чуть не пристрелил его. Мало этого, на место военного атташе и резидента ГРУ прислали генерала Рубенко. Это был еще тот солдафон — грубый, самодуристый, не терпевший возражений. И как будто назло Пеньковскому у генерала сложились прекрасные отношения именно с Ионченко, а Пеньковского он невзлюбил, и крепко невзлюбил. Начались трения. Во время визита иранского шаха в Турцию местные спецслужбы предприняли повышенные меры безопасности. Поэтому из Центра пришло указание: оперативные мероприятия свернуть. Но генерал Рубенко проигнорировал указание, послал сотрудника на встречу с агентом. Пеньковский высказал свое негативное мнение по этому поводу, на что генерал в грубой форме приказал полковнику заниматься собственными делами и не совать свой нос в чужие.

Любопытно, что через десять лет в Турцию попадет начинающий сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс. И он тоже придет к выводу, что его коллега неправильно занимается вербовкой турок. «Никого это не беспокоило, — обижался Эймс. — Дело заключалось в том, что резидентура ЦРУ в Турции сможет доложить, что ею произведена попытка вербовки, и все получат поздравления». Так же как и Пеньковский, Эймс не сработается со своим руководителем Клэриджем, который напишет в характеристике, что не верит, что Эймс когда-либо станет хорошим оперативником. И даже такой штрих: к жене Эймса тоже будет приставать с грязными предложениями его приятель. Как скучна история шпионажа: все в ней повторяется, где ни работай — в ГРУ или в ЦРУ.

Пеньковский затаил обиду на генерала Рубенко. И начал подыскивать повод отомстить. Он, кстати, не скрыл от своих западных друзей эту черту своего характера: «По натуре я мстительный, особенно если речь идет о справедливости. Пусть даже несправедливо поступают по отношению ко мне. Именно тогда я решил перейти на вашу сторону». С Ионченко было проще. Пеньковский из телефона-автомата позвонил в турецкую контрразведку и проинформировал ее о деятельности туповатого коллеги. Ионченко взяли с поличным при передаче инструкций турецкому офицеру. Он был объявлен персоной нон грата. Рубенко сообщил в Центр, что Ионченко пал жертвой провокации турок и американцев.

А за своим начальником Пеньковский начал следить, дожидаясь удобного момента для удара. И подловил-таки его на финансовых злоупотреблениях. Резидент тратил казенные деньги, мягко говоря, не по назначению, списывая их на оперативные мероприятия. Пеньковский прямо заявил ему об этом. Пришел в кабинет Рубенко и сказал: «Товарищ генерал, так делать нельзя». Товарищ генерал даже растерялся поначалу, начал уверять, что деньги пошли на оплату услуг агентов. Пеньковский ему вопрос в лоб: «Вы коммунист?» Генерал опешил: «Да» — «Тогда почему вы лжете?» — «Вон из моего кабинета! — заорал генерал. — Это не твоего ума дело!»

Пеньковский, козырнув, вышел из кабинета и тут же написал рапорт о случившемся, но послал его не свое ГРУ, а в КГБ. Шифровку положили на стол председателю Комитета Серову. Видимо, Пеньковский сумел составить донесение так неформально, что Серов доложил об этом Хрущеву. Хрущев рассвирепел: «Что за дураки у нас в разведке! Отозвать того и другого!». Серов попытался возразить: а Пеньковского-то зачем отзывать? Но Хрущев не стал вслушиваться в аргументы: «Я сказал: обоих отозвать!»

И Пеньковские оказались в Москве, проведя в Турции чуть больше года. Вера была очень расстроена, она привыкла к приемам в посольствах, к общению на французском, который обожала. Начальник управления кадров ГРУ Смольников сказал Пеньковскому: «В принципе ты прав, что поставил Рубенко на место. Но теперь с тобой никто не хочет работать. Считают тебя сплетником. Почему ты написал об этом Серову? Ты же дискредитировал нас в глазах соседей». Пеньковскому было объявлено порицание за непочтительное отношение к начальству. Правда, и Рубенко примерно наказали: уволили из ГРУ. Друзья подыскали ему место в Институте востоковедения.

На помощь приходит маршал Варенцов

А Пеньковский почти год без определенных занятий. С ним действительно никто не хотел работать. Что делать? Помог его фронтовой командир Сергей Сергеевич Варенцов — рекомендовал на девятимесячные курсы при Военно-инженерной артиллерийской академии.

Главнокомандущий ракетными войсками маршал артиллерии Варенцов — весомая фигура в истории о Пеньковском. Они, напомню, вместе воевали. После одного поступка, который совершил Пеньковский, Варенцов сказал ему: «Теперь я считаю тебя своим сыном». Дело было так. Во Львове в конце войны оказалась дочь Варенцова Нина. Ее муж, которого она безумно любила, был приговорен к расстрелу за спекуляцию на черном рынке. После казни любимого ее сторонились даже близкие подруги, Нина оказалась в полной изоляции. И покончила с собой. Варенцов в это время находился в госпитале после тяжелого ранения. Пеньковский вызвался поехать во Львов. Приехал. Хоронить Нину было некому. Он продал часы, купил гроб, черное платье для покойницы и похоронил несчастную. Тогда-то и назвал Варенцов его своим сыном. Пеньковский рассказал эту историю своим новым друзьям, не упустив возможности похвастать: «Когда мы вместе обедаем, жена Сергея Сергеевича сначала подает суп мне, а потом ему».

Кстати, Пеньковский наябедничал своим западным друзьям и на Варенцова: «У Варенцовых две прислуги и садовник. Кроме того, к ним в дом приходят несколько солдат, которые, как они говорят, помогают по хозяйству. У Варенцова машина с личным шофером, армейским сержантом. Всему персоналу, приставленному к семье Варенцовых, за исключением садовникам, платит государство…»

На курсах Пеньковский обогатился массой сведений о состоянии ракетной обороны страны, которые позже с удовольствием передаст американцам. Он также похвалится своей предусмотрительностью: «Я копировал все, что там было. Это, конечно, занимало много времени, потому пришлось много работать по вечерам, ночью». Курсантов учили обслуживать ракетные установки, находившиеся на вооружении Советской Армии в тот период.

Курсы он закончил в мае 1959-го. Полагал, что теперь его карьера будет складываться в ракетных войсках, но неожиданно его направили в распоряжение ГРУ. В тот момент Ивана Серова перевели из КГБ в ГРУ, и он вспомнил о Пеньковском, который, с его точки зрения, принципиально повел себя в Турции. Предложил ему поехать военным атташе в Индию, что было роскошным вариантом. Конечно же, Пеньковский согласился. Тем более что это генеральская должность. Но что-то с Индией не сложилось. Пеньковский был разочарован и насторожен: почему? Ведь сам шеф ГРУ предложил. Возникли беспокойные мысли об отце: докопались, что он воевал в Белой армии?

Потом возник вариант Пакистана, но ему не выдали въездную визу. В итоге он оказался в Госкомитете по делам науки и техники в должности заместителя заведующего отделом внешних сношений. Должность, прямо скажем, лафовая, на нее попадали только по блату. Его начальником был Джермен Гвишиани, известный хорошо тем, что был зятем Косыгина, но мало кто знает, что он — сын Михаила Гвишиани, того самого, который с предельной жестокостью проводил депортацию чеченцев. Кстати, занимался он этим под началом Ивана Серова, и за эту геройскую операцию оба получили по ордену Суворова.

У чиновника Госкомитета по науке и технике была необременительная жизнь — размеренный график работы, приличная зарплата, общение с иностранцами, официальные приемы. Ну и самое главное — возможность выезжать за границу! Пеньковского все это более чем устраивало. И он в дневнике формулирует свою позицию: «Как офицер Генерального штаба, как истинный борец за мир и солдат новой армии, сражающийся за свободу и демократию, я имею свое собственное мнение по поводу новой советской доктрины и не хочу, чтобы мои соотечественники и те, кто живет на Западе или на другом конце планеты, думали, что я в своем мнении одинок». И высокопарно заключает: «Люди мира, будьте бдительны!» Но почему-то не делает ссылку, что слова эти принадлежат Юлиусу Фучику, погибшему в застенках гестапо.