Вячеслав Седов - Ловчие Удачи - 2 книга

• Название: Ловчие Удачи - 2 книга
• Автор: Вячеслав Седов
• Жанр: Фэнтези

«Ловчие удачи» — это те, кто выжили во время войн и конфликтов и, с тех пор, преисполнились весьма своеобразной философии, поставив над собой в качестве покровителя не богов или духов, а простую удачу. Убийцы, бывшие шпионы, контрабандисты, разбойники, воры и ренегаты всех мастей. Таковых в мире Материка превеликое множество. К ним относится и главный персонаж — Карнаж, по прозвищу Феникс, полукровка без капли человеческой крови, бродяга, ремесло которого добывать под заказ редкие артефакты и реагенты в свихнувшемся на магии мире. Но у каждого в жизни есть свой «дракон» и, рано или поздно, приходит время выбора: бросить вызов судьбе или прозябать в серой повседневности до гробовой доски, смирившись и списав потери. Карнаж оказался не робкого десятка, тем более его незавидная доля и так напоминала строки из старой песни: «А что же такое жизнь? Да просто дуэль со смертью!»

СИ-версия, но в полном варианте. По просьбе автора указываю, что рекомендуется к прочтению лицам старше 16 лет, из-за некоторой жестокости произведения.

---

Гном как-то слабо улыбнулся, прекрасно зная, что это не довод для эльфки. Однако, он очень надеялся, что, при встрече в Шаргарде, Карнаж сможет ее вразумить, если, конечно, «ловец удачи» был еще жив.

Нэй обиженно надулась на слова гнома. Она сидела на краю повозки и грела мерзнущие ручки, пока Тард и его товарищи собирались в дорогу. Им пришлось невольно задержаться, так как в деревню на восточном берегу Бегуна тоже нагрянул разъезд и также, как и до этого, учинил расспросы и небольшой обыск повозок убийц драконов.

Бритву сильно раздражало то, что королевская канцелярия называла «секретной миссией». Выходила в чем-то забавная ситуация: о будущей экспедиции при подобной организации дела знали те, кому не полагалось этого знать и не знали те, кому это было положено знать изначально. Впрочем, раньше король вынашивал поистине утопический план договориться с лихим людом и скрытно провести обоз убийц драконов по серым дорогам, а не протащить его где так, а где и под охраной, словно перевозилась королевская казна. Но по счастью нашлись мудрые советники, которые объяснили, что серые дороги станут подобны огромному рупору, если по ним отправить такой обоз, и весь Материк за умеренную плату сможет узнать подробности «секретной миссии».

Собственно, Бритве не было особо дела до политического момента и подоплеки, не считая знания того, что все это имело место даже в их деле. Поэтому он чуть ли не с руганью спровадил после проверки патента и быстрого досмотра обоза весь разъезд с пожеланиями удачи дальше по дороге. Злой и раздраженный тем, что всякий служака сует свой нос в его дела в этом королевстве, Тард просто умилился той сцене нежной, почти отеческой заботы его товарища об эльфке.

— Но я хочу с вами, а не оставаться в Шаргарде! — наконец, открыто высказала свое неудовольствие Нэй.

— Черт возьми, — проворчал себе в бороду Тард, — Где этот «ловец удачи» с его умением заговаривать язык, когда он так нужен?!

С конца улицы послышались изумленные возгласы. Бритва насторожился. И без того в последнее время эта экспедиция у него вызывала лишь опасения и недобрые предчувствия.

— Рыцари! Смотрите! Рыцари из ордена! — раздался удивленный возглас.

— Не может быть! — возразил ему другой.

— Да, точно. Вон они! — вторил первому третий.

Тард пошел посмотреть, оставив Гортта и Нэй дальше препираться и спорить друг с другом. По дороге убийцу драконов отвлекали какими-то насущными вопросами его товарищи. Он отвечал что-то несвязное и продолжал идти вперед. Его сердце замирало от ожидания того, кого он очень давно хотел повидать, но всякий раз появляясь в Шаргарде ему не везло со встречей. Он видел рыцарей еще не будучи убийцей драконов, а только простым подмастерьем в Швигебурге, когда приезжало посольство северного Фелара с прошлым, величественным королем и его паладинами.[9]

Поистине прекрасно было то зрелище развивающихся стягов под торжественный рев труб, когда закованные в доспехи всадники колонной двигались по главной улице фивландской столицы. Он видел их, статных, молодых, благородных ликом, как теперешний государь северного королевства, однако так пристало выглядеть и вести себя рыцарю, а не монарху, как говаривали многие, и Тард с ними нехотя соглашался. В то время гном, хоть и был старше многих из тех паладинов, что проезжали мимо по улице, но впервые проникся глубоким уважением к человеческому роду. Тогда они, эти воины, оказались изначальным порождением большой и чистой идеи, которую позже, как и многое другое, осквернили войны и интересы, бросавшие их в самые безнадежные битвы.

Пусть совет кланов отверг просьбу короля о помощи и союзе против Ларона, назвав посольство сборищем мясников, но никто не посмел осмеять, освистать или бросить камень в кортеж, что возвращался по той же улице, пусть и весь Швигебург негодовал от подобного предложения. Тард тоже был немало озадачен. Неужели такие рыцари могли просить об этом? Но не поддался поспешности разочарования, предпочитая самому все узнать от этих людей. И ему представился случай. Собственное несчастье толкнуло его на ту дорогу, где он снова встретился с этими паладинами по прошествии многих лет.

Они вместе сражались и убивали драконов. Вели долгие беседы у костров, спорили до хрипоты, но то были споры, а не ругань. Тогда, на него и тех, кто пошел вместе с гномом, без роду и племени, без герба и стяга, ради даже простой мести, эти рыцари смотрели по-другому, не как на наемников, а как на товарищей по оружию. Память у фивландцев была долговечна и крепка, как их знаменитая сталь. Бритва не забыл и всегда рассказывал о былых походах тем, кто появлялся в его отряде в новых экспедициях. Потому что гному это казалось важным. Потому что нынче на них смотрели как на наемников и только. И Тарду хотелось, чтобы его товарищи по оружию знали, что так было не всегда.

Убийца драконов достиг того места, откуда виднелся реющий феларский стяг, и замер. По дороге, в лучах то выходящего, то снова скрывающегося за облаками солнца ехала горстка всадников. За собой под уздцы они вели оседланных и снаряженных коней без седоков.

Помятые шлемы приторочены к седлу, в руке у кого-то виднелся обломок копья, которое тот не выкинул прочь лишь оттого, что самого не было в седле, а разум блуждал где-то, предоставив телу долгий и печальный путь, как следовало из пустых глаз. Возглавлял эту процессию старый рыцарь. В руке у него был стяг, а другая сжимала поводья коня товарища, что устало горбился в седле, уронив седую голову на грудь. Перехватившая глаза повязка белой ткани темнела двумя пятнами запекшейся крови.

— Адлер! — позвал Тард и бросился наперерез тому всаднику, что возглавлял процессию.

Едущий впереди рыцарь посмотрел на гнома мутными усталыми глазами и остановил свою лошадь. Следовавшие за ним тоже встали посреди улицы.

— Убийцы! Будьте вы прокляты!!! — разорвал воздух истошный материнский вопль, возвестивший о том, что и здесь была родительница одного из тех молодых воинов, который одел вороненые отцовские доспехи и не так давно уехал в ночь.

Подскочивший к женщине священник выставил перед ней крест и что-то затараторил, но его оттолкнули совместными усилиями два старика. Стоявший подле матери маленький мальчик с мокрыми от слез глазами подхватил с земли камень. Со всех сторон полетели выкрики, которые противоречили друг другу, будто сшибаясь над головами рыцарей в незримой схватке.

— Да как вы смеете!?

— Смеем, там погиб мой сын!

— Он был еретик!

— Разве молодая горячность не бывает простительна?!

— Бывает, когда не берется за оружие!

— Они сражались за нас на войне! Уже забыли!?

— А что же теперь, зачем убивать наших детей?!!

— Пожалейте хоть слепенького! — оборвал весь этот гомон не такой громкий, но отчаянный возглас старухи.

Тард встал подле лошади Адлера и, выхватив свой топор, рявкнул так, что даже старый магистр дрогнул в седле:

— А ну, завались! Кто кинет хоть один камень — убью на месте! Братва, живо все ко мне!

К гному тут же подбежали те из наемников, что стояли поблизости, выхватывая на ходу оружие и еще мало понимая из-за чего весь сыр-бор.

Гортт словно из-под земли вырос возле своего товарища. Поправляя сбившийся от бега чуб, он окинул взглядом тех, кого они брали сейчас под свою протекцию и ком встал у него в горле. Рыцарей-то было всего пятеро. У некоторых доспехи побиты вдрызг, на ком-то вообще одна кираса… И все старики. Растрепанные седые волосы, наспех перевязанные грязными кусками ткани руки, плечи и головы. Те, из них, кто еще понимал, что творится вокруг, растеряно озирались, сотрясаемые мелкой дрожью под порывами холодного ветра.

— Тард, это ты? — подал голос старый магистр.

— Да, я, дружище!

— Где ты? — рыцарь неуверенно протянул руку.

— Здесь, — подавившись собственными словами тихо произнес гном, схватив пальцы Адлера.

Тот рыцарь, что держал за поводья лошадь магистра, выпустил их и отвернулся, устремив взгляд под копыта собственного коня.

С помощью Гортта Бритва помог Адлеру спуститься на землю. Тард обхватил старого рыцаря за плечи своими сильными руками. Тот как-то слабо улыбнулся и спросил:

— Что происходит, друг, почему кричат?

— Ничего, это люди приветствуют вас, — Тард сорвал с плеча свой плащ и накинул на плечи магистра.

Под прикрытием наемников, сопровождаемые поутихшим ропотом собравшейся толпы, рыцари были препровождены в постоялый двор. Один молодой парень из отряда Бритвы предложил возглавлявшему процессию рыцарю, который единственный сам мог идти вместе с ними, поднять стяг над крышей дома, где они остановились. Но тот лишь отрицательно покачал головой и молча указал на привязанных у коновязи многочисленных лошадей, навсегда лишившихся хозяев. Рыцарь собирался свернуть стяг, но молодой наемник, по внешнему виду тоже уроженец северного Фелара, буквально вырвал древко из его рук. Рыцарь схватился за меч, но молодой парень опустил стяг на середину древка и встал, выпрямившись, перед входом на постоялый двор, сжав посильнее зубы и отставив руку в сторону, немного наклонив «знамя» Белых Волков. Рыцарь вытянулся перед наемником и, с душой похлопав того по плечу, повернулся и вошел в двери. Наемник остался стоять недвижимо, словно изваяние, под удивленными взглядами прохожих.