Николай Некрасов - Три страны света

• Название: Три страны света
• Автор: Николай Некрасов
• Жанр: Русская классическая проза

---

– Мне нужно ее видеть, – сказал Митя.

– Лучше приди завтра: чай, не узнает и родного отца теперь! – со смехом отвечала та, которую товарка ее назвала Машкой.

Митя пошел к двери, Машка свесила с печи свое безобразное сморщенное лицо и весело сказала:

– Сестрица, а сестрица!

– Ну, что! – нехотя отвечала старушонка, занятая стряпаньем.

– Она, вишь, была такая печальная, все ревела… Я ей и купила вина, выпей, говорю, легче будет! Ха! ха! ха!

И обе старухи залились отвратительным смехом.

Митя в это время вошел в комнату Дарьи, которая сидела, опершись локтями на стол и закрыв руками лицо. Перед ней стояло вино и нагорелая свеча.

В комнате было грязно, стены посырели от сырости; кровать, стоявшая в углу, была вся измята; подушки были разбросаны по полу. На комоде стоял небольшой туалет. Зеркало в этом туалете было разбито в мелкие куски.

Митя, кусая губы, глядел на Дарью, которая не слышала его прихода.

– Дарья! – сказал он растроганным голосом. Дарья вскочила на ноги. Увидав Митю, она нахмурилась, сжала кулаки и сквозь зубы спросила:

– Что… опять меня бить?

Митя закашлялся и слабым голосом сказал:

– Как тебе не стыдно! посмотри, похожа ли ты на женщину.

Дарья была страшна: рябое ее лицо было красно, глаза опухли и дико блистали, сжатые кулаки и злая улыбка придавали ей еще более грозный вид.

– Ну, что ж? если не похожа на женщину, так кто виноват? ты!

И Дарья села на стул, подперла голову рукою и смотрела на одну точку. Слезы потекли градом по ее рябому лицу.

Митя тоже стоял в каком-то раздумьи. Увидав слезы Дарьи, он окликнул ее. Дарья вскочила и вытерла слезы, потом язвительно усмехнулась и налила себе вина.

– Я не дам тебе больше пить! – повелительно закричал Митя и выхватил стакан из ее рук.

Дарья засмеялась и спросила:

– Пить мне нельзя, а бить меня можно?

– Кто же тебя бил? – в отчаянии закричал Митя.

– Ты! – задыхаясь от ярости, отвечала Дарья.

– Неправда, ты лжешь! я тебя вытолкнул, потому что ты чуть не выболтала всего! – плачущим голосом сказал Митя.

– А зачем твоя мать меня назвала нечестной женщиной, и при тебе? а?

И у Дарьи все лицо задрожало.

– Если я тебе позволяю, – продолжала она, – многое мне говорить, так это дело другое! Ты ведь знаешь, у меня не было никого – ни отца, ни матери, ни брата. Я была брошена семи лет на произвол судьбы, и вот что из меня она сделала! обезобразила да еще и ум оставила, чтоб я понимала, когда меня вытолкают, как самую последнюю женщину! Хоть бы уж она сделала меня слепой, чтоб я не видала своего лица!.. хоть бы она отняла у меня слух, чтоб я не слышала о своем безобразии!

И Дарья ломала руки; стон вылетел из ее груди. Она села, склонила голову на стол и, глухо рыдая, продолжала говорить:

– Если бы я не была тебе противна, я стала бы жить иначе, я все, все бы сделала для тебя!

Митя судорожно мял фуражку в руках. Дарья вдруг вытерла слезы и с нежной грустью сказала:

– Сядь! ты у меня давно не был!

– Ты сама виновата, – заметил глухим голосом Митя.

– Я виновата? ах! если бы ты знал хоть сколько-нибудь, что вот у меня иногда здесь делается.

Дарья указала на грудь.

– По мне, – продолжала она, – гораздо легче камни ворочать, чем быть натурщицей: лежать в одном положении по два часа; голова одуреет, косточки все болят; холодно – тебя одевают в кисею, жарко – в сукно драпируют. А шуточки насчет моего рябого лица! Господи! чего я не перечувствовала в это время. Подчас я готова бог знает что с собою сделать. Я для тебя одного только решилась быть натурщицей! – с упреком заключила Дарья. -

– Дарья, разве я тебя просил об этом? – с горячностью сказал Митя.

– Ты не просил! Да я не имела другого средства видеть тебя!

– Дарья, уж я тебе сказал раз навсегда, что я не люблю тебя! – решительно произнес Митя.

Дарья забила в ладоши и залилась диким смехом.

– Перестань! – сердито сказал Митя.

– Я не у твоей матери: я у себя дома! – гордо отвечала Дарья.

– Хорошо! но слушай: ни одного слова никому, ни даже мне о моей сестре! не то я!..

Митя остановился и грозно смотрел на Дарью, которая быстро спросила:

– Ну, что ты сделаешь?

– Я уж знаю, – грозно отвечал Митя.

– Ты очень любишь свою сестру? а?

И, делая этот вопрос, Дарья побледнела и, злобно улыбаясь, заглядывала ему в лицо.

– Тебе на что знать?

– Так!.. говорят, что она…

Митя заскрежетал зубами и кинулся к Дарье, которая с какою-то радостью тоже кинулась к нему, как будто готовая принять удар, но Митя вдруг опустил поднятую руку, бросил презрительный взгляд на ошеломленную Дарью и пошел к двери.

– Чтоб нога твоя не была у меня! – твердо сказал он выходя.

Дарья побледнела и кинулась к нему с таким отчаянным криком, что он вздрогнул и быстро повернул к ней голову; но на его бледном лице не было сострадания, он еще грознее и презрительнее произнес:

– Не смей! – и вышел, захлопнув дверь.

Дарья долго оставалась неподвижною на одном месте; потом двинулась в кухню.

– Где он? ушел! а? – как помешанная, спрашивала Дарья старушонок, которые покачивали своими клинообразными подбородками и улыбались.

– Улетел! – прошипела одна и тихо засмеялась; другая начала вторить ей, и вдруг, указывая на Дарью, которая, скрестив руки на груди, стояла в каком-то ужасе с потупленной головой, – закричала:

– Сестрица! что это с ней? а?

Товарка погрозила ей пальцем, схватила кружку и, набрав в рот воды, прыснула Дарье в лицо. Машка захохотала. А Дарья, застонав, упала на пол, и ее начало ломать; она дико кричала и била себя в грудь.

Две старушонки прыгали около нее и что-то нашептывали.

– Сестрица! смотри, чтоб она не умерла! – заметила одна.

Дарья точно вытянулась и лежала без чувств.

– Молчи! уходит! это из нее уходит нечистый… закрой трубу и дверь!

И старушонка, что-то напевая, стала посыпать Дарью какой-то сухой травой, снятой с печи, и нашептывать в нос…

На другой день рано утром Катя и Митя шептались в кухне. Катя, закрыв лицо руками, отрицательно мотала головой и указывала на дверь, где спала старушка.

– Митя, я не пойду, я не пойду! – умоляющим голосом говорила Катя.

Митя махнул отчаянно рукой и кинулся к себе за перегородку. Он сдернул простыню с своей картины и долго смотрел на нее с какою-то жадностью. Он взял мел и сделал черту на полотне, но вдруг с ужасом отскочил и бросил мел; столкнув с мольберта картину, он начал топтать ее ногами, и потом с диким плачем упал на диван.

Старушка проснулась от шуму и, шепча молитву, кинулась за перегородку. Отчаянный крик вылетел из ее груди. Митя лежал без чувств, с посинелыми губами. Старушка чуть не помешалась от горя; она звала дочь, плакала, целовала руки у бесчувственного своего сына.

Соседки сбежались на крик старушки и помогли ей привести в чувство сына. Первое слово Мити, когда он очнулся, было о сестре.

– Ее нет дома! – угрюмо отвечала старушка и потом прибавила нерешительно: – Митя, ты ее брат, ты должен узнать, куда она стала бегать из дому.

Митя дико огляделся, вскочил с дивана и стал одеваться. Старушка в слезах уговаривала его не ходить со двора, но он, несмотря на ее мольбы и слезы, выбежал из дому.

– Господи! Господи! – прошептала старушка, когда он ушел, и упала в изнеможении на свою постель.

Не прошло десяти минут, как дверь скрипнула и рябое лицо Дарьи показалось в дверях. Она злобно и насмешливо кивнула головой испуганной старушке, которая поспешно, с ужасом сказала:

– Его нет дома!

– Да я не к нему пришла! – отвечала Дарья и смело подошла к старушке, смотревшей на нее с отвращением.

– Вчера меня выгнали отсюда, – глухо сказала Дарья, оглядывая комнату и как бы припоминая прошедшее.

Лицо ее все задергалось; она радостно засмеялась, бросила к ногам старушки Катин салоп, который был у ней подмышкой, и сказала:

– Так не меня одну нужно выгнать отсюда! Жди своей дочери, готовь ей жениха поскорее!

И Дарья, сияющая торжеством, гордо вышла из комнаты, оставив старушку в тревожном недоумении; сплеснув руками, с ужасом смотрела она на салоп своей дочери, лежавший у ее ног. Так долго она сидела, и если б не стук в кухне, заставивший ее вздрогнуть и поднять голову, то она не заметила бы прихода Мити.

– Она была здесь? – спросил Митя, появившись на пороге и весь задрожав.

– Митя, Митя! – отчаянным голосом завопила старушка, протянув к нему руки.

Митя кинулся к матери, которая, упав к нему на грудь, горько зарыдала.

– Что такое вам говорила Дарья? – в ярости спросил Митя.

– Боже мой, неужели я так прогневила бога, что дочь моя, Катя… Нет, Митя, не может быть!

И старушка в ужасе оттолкнула ногой салоп и, указывая на него, с отвращением тихо сказала:

– Сестра твоя… она, она… натурщица!

Митя вскрикнул и закрыл лицо руками; старушка грозно продолжала: