Роберт Уилсон - Спин

• Название: Спин
• Автор: Роберт Уилсон
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063114-8, 978-5-9725-1648-3

Однажды поздним октябрьским вечером двенадцатилетний мальчик Тайлер Дюпре вышел во двор и посмотрел на небо. Как будто дожидаясь этого, звезды вдруг все разом ярко вспыхнули и погасли. Их поглотила тьма. Тайлер и его лучшие друзья, Джейсон и Диана Лоутон, стали свидетелями явления, которое получило название «Спин» и определило течение их жизни.

Мир изменился. Солнце практически прекратило своё астрономическое существование, хотя продолжало посылать Земле тепло. Луна исчезла — но приливы по-прежнему чередовались с отливами. Искусственные спутники просто посыпались с неба, но по их уцелевшим фрагментам можно было подумать, что пробыли они на орбите во много раз дольше, чем в действительности.

Когда Тайлер, Джейсон и Диана выросли, зондаж околоземного космического пространства обнаружил барьер вокруг Земли, созданный гигантскими объектами неизвестного происхождения. За барьером время ускорило бег, за один земной день там пролетает сотня миллионов лет. Этот темп предвещает смерть Солнца всего лишь через четыре земных десятилетия…

---

Пейджер Джейсона разрывался от желания привлечь внимание хозяина.

— «Боинг» требует, — усмехнулся Джейсон. — Тоже как дети. Не похвали их периферию — сразу надуются. Дойдёшь до приёмной сам, не заблудишься? Там ждёт Шелли, мой личный секретарь. Она тебя устроит. Потом поговорим. Очень хорошо, что ты приехал, просто здорово!

Ещё одно рукопожатие, очень слабое — и он ушёл, всё так же кренясь влево, оставив меня размышлять не над тем, болен он или нет, а над тем, насколько он болен и к чему это приведёт.

* * *

Как Джейсон сказал, так и вышло. В течение недели я переехал в небольшой меблированный домик, с виду столь же хрупкий, какими казались мне все флоридские строения. Досочки да планочки, вместо стен чуть ли не сплошь стекло — но не из дешёвых.

Прямо с крыльца можно было ссыпаться вниз, к морю, да ещё и мимо торгового участка. За это время я имел ещё три беседы с доктором Кёнигом, которому «Перигелион» явно не нравился, что не мешало ему проинструктировать сменщика с полной серьёзностью и основательностью, передать ему медицинские карточки и познакомить со вспомогательным персоналом. В понедельник я уже принимал первого пациента, работника металлургического цеха, вывернувшего лодыжку во время игры в футбол на южном газоне компаунда. Медчасть оказалась явно перенасыщенной оборудованием для предстоявшего мне объёма работы. Джейсон, однако, предвидел трудные времена, когда медицинская помощь в мире за воротами компаунда станет куда менее доступной.

Я понемногу осваивался. Выписывал назначения, кормил народ аспирином, просматривал истории болезней. Любезничал со своей приёмной сестрой Молли Сиграм, которая утверждала, что я ей нравлюсь больше, чем доктор Кёниг.

Вечером я возвращался домой и следил за молниями, которые мелькали меж туч, напоминавших громадные парусники, ставшие на якорь вдали от берега.

Я ждал, когда, наконец, объявится Джейсон, но его не было чуть ли не месяц. И вот однажды в пятницу после заката он появился без предупреждения, одетый по-простому в джинсы и футболку и вследствие этого скинувший лет десять со своего возраста.

— Подумал, дай-ка заскочу, — объяснил он причину прихода. — Не помешал?

Конечно, не помешал. Мы поднялись наверх и уселись на балконе с бутылками охлаждённого пива. Джейсон снова принялся расписывать, как он рад меня видеть да сколь приятно со мной работать. Я, однако, прервал его словоизлияния:

— Джейс, кончай со своим словотворчеством. Это я, Тайлер. Не узнаёшь?

Он смущённо засмеялся, и дело пошло на лад.

Мы пустились в воспоминания, и вскоре я уже спросил его о Диане. Он сообщил, что мало что о ней знает. Потом, когда мы начали по второй бутылке и воздух охладился, уже затемно, я спросил его, как у него дела в личном плане.

— Да какой там личный план. Дел по горло. Скоро первые посевные пуски. Скорее, чем пресса прогнозировала. И-Ди предпочитает оставлять информационный задел. Он почти всё время в Вашингтоне. Клейтон за нами следит лично, мы пока у него в любимчиках ходим. Но из-за этого на меня сваливается всякая административная волокита, отнимает время от работы. — Он махнул рукой и смолк.

— Большая нагрузка, — посочувствовал я.

— Большая. Но мы всё равно двигаемся, шаг за шагом, дюйм за дюймом.

— Джейс, на тебя в клинике ничего нет. У каждого сотрудника имеется карточка, кроме тебя.

Он посмотрел вдаль и нервно засмеялся.

— Что ж… Я пока предпочитаю в клинике не светиться.

— А доктор Кёниг против этого не возражал?

— Доктор Кёниг считает всех нас психами. Что недалеко от истины. Знаешь, что он ушёл на круизное судно? Могу себе представить Кёнига в гавайской рубахе, с улыбочкой пичкающего туристов граволом.

— Джейс, что у тебя не в порядке?

Он прищурился, глядя в тёмное небо на востоке. Чуть выше горизонта висела крохотная звёздочка — разумеется, не астрономический объект, почти наверняка один из стратостатов его отца.

— Я действительно побаиваюсь, — почти прошептал он, — что сейчас, когда мы добились первых результатов, придётся выйти из игры. — Он в упор уставился на меня. — Придётся исповедаться…

— Здесь только мы двое.

И он рассказал о том, что его донимало. Спокойно, отстранённо, схематично, как будто боль и слабость значили не больше, чем сбои циклов автомобильного двигателя. Я потребовал провести диагностические тесты, пообещав не заводить на него историю болезни. Он согласился, и мы сменили тему, откупорили ещё по бутылке. Наконец, он поблагодарил меня, пожал руку, возможно, несколько более церемонно, нежели следовало, и отбыл из дома, который снял для меня, и я остался в своём новом, незнакомом обиталище. Всё ещё беспокоясь о нём, я направился в постель.

Сняв покровы

Много я узнал о фирме от своих пациентов, особенно от учёных, более разговорчивых, чем проявляющие подчёркнутую сдержанность администраторы. Любили потолковать и члены семей персонала, постепенно оставлявшие страховую медицину, всё чаще прибегавшие к услугам «производственного» медпункта. Я превратился в семейного врача, пациенты которого, лично столкнувшись с реальностью «Спина», относились к нему без страха, но с трезвой решимостью.

— Цинизм остаётся за порогом, — сказал мне один из специалистов. — Мы понимаем, насколько важно то, чем мы здесь занимаемся.

Меня это отношение не оставило равнодушным. Можно сказать, что я им заразился, стал считать себя одним из них, «винтиком механизма», работающего с целью расширения человеческого влияния в бурном вихре внеземных событий.

Иногда по выходным я ездил к космодрому Кеннеди, наблюдал за пусками модернизированных «Атласов» и «Дельт», с рёвом взмывающих в небо с новых и реконструированных пусковых рамп. Были случаи поздней осенью и ранней зимой, когда Джейс отрывался от работы и ездил со мной. Ракеты несли простые ВКА разного назначения, разведывательные приборы, своеобразные глаза и уши человечества. Возвращаемые модули приводнялись в Атлантике или в солончаках западных пустынь, приносили новости из-за Барьера.

Меня впечатляла декоративная величественность пусков. Джейс признавал, что тоже смотрит на процедуру с пиететом, однако иного рода. Его забавляла релятивистская несообразность происходящего. Эти наши космические мошки, проткнув Барьер и проведя недели или даже месяцы в открытом космосе, наблюдая за удалением Луны и расширением Солнца, за разбеганнем звёзд, возвращались на Землю в тот же (наш) вечер, падали в океан заколдованными кувшинчиками джиннов, содержащие во много раз больше, чем могли вместить.

Кувшинчики раскупоривали, дегустировали вино, причмокивали, хмурились, поднимали брови — и по коридорам и кабинетам фирмы проносились новые слухи: гамма-излучение возросло из-за каких-то пертурбаций в ближнем звёздном окружении; Солнце, закачивая в Юпитер всё больше излучения, выжало из его турбулентной атмосферы новые страты; на физиономии Луны появился обширный свежий кратер; сама же Луна более не смотрит на Землю недвижно, но медленно обращается вокруг своей оси.

Однажды в декабре я увязался с Джейсоном в отсек, где собирали полномасштабный макет марсианского модуля. Спускаемый аппарат, размещённый на алюминиевой платформе, затерялся в углу громадного помещения с высоким потолком, в котором мужчины и женщины в стерильных белых комбинезонах работали и над другими проектами. Модуль оказался невелик и невзрачен, размером и формой смахивал на собачью конуру с приделанной с одной стороны конической насадкой сопла. Он как будто съёжился в ярком освещении потолочных светильников. Джейс, однако, демонстрировал его с родительской гордостью.

— Можно сказать, он состоит из трёх основных систем, — разъяснял Джейс. — Топливно-двигательная, навигационная и грузовая. Большая часть массы приходится на двигатель. Связь с ним не предусмотрена. Говорить с Землёй ему не о чем. Навигационное оборудование выполнено с избыточностью, неоднократно дублируется, хотя по весу и объёму не превосходит обычного мобильника. Электропитание от солнечных панелей.

Система солнечных батарей на макете отсутствовала, но на стене висело художественное изображение модуля на подлёте к Марсу. На картине собачья конура преобразилась в стрекозу Пикассо.

— Каким-то хилым он выглядит, а до Марса далеко.

— Мощность не самоцель. Цель наша — простота, надёжность, прочность. Ионный двигатель работает медленно, но верно. Упор на навигационную систему, умную и самостоятельную. Когда объект протыкает Барьер, он приобретает то, что некоторые называют «временны́м ускорением», что, конечно, звучит мутновато, но выражает суть. Ракета при взлёте разгоняется и нагревается, и даже самое небольшое изменение скорости, самое незначительное отклонение от траектории, вызванное порывом ветра или неравномерностью поступления топлива, оказывает существенное влияние на дальнейшее поведение системы во внешнем пространстве.