Андрей Тепляков - Черные небеса

• Название: Черные небеса
• Автор: Андрей Тепляков
• Жанр: Научная Фантастика

Текст выложен полностью. Внимание: вариант черновой, со всеми вытекающими.

Роман Черные небеса:

Формально «Черные небеса» — постапокалипсис (ПА) и антиутопия, построенная на его основе. Было такое не раз, и не два, и даже не двести двадцать два раза. Но есть у этой книжки заковыка. Обычно показывают сам звездец и ближайшие его последствия. Реже живописуют устоявшийся ПА быт. «Черные небеса» — это книга о времени, когда мир начинает выкарабкиваться из беды. О времени, когда ПА заканчивается и переходит в нормальную жизнь. «Черные небеса» — книга о трудностях такого перехода. Как выясняется, не всем дано его пережить, не все могут перейти. Выживать — да трудно. Но еще труднее — перестать выживать.

Есть люди, которые рождены для существования в гармонии с миром. Каким бы он ни был. Они умеют воспринимать его таким, каков он есть. Они подстраиваются под него, используют его законы, становятся его гармоничной частью. Эпоха перемен бьет по таким особенно больно. Не каждый из них переживет ее. Есть другие — они с рождения чужие миру, в котором живут. Они изгои в нем, существа неприспособленные. Им вечно достается по шапке, на них сыпятся шишки из-за клинической невозможности соответствовать. Эти люди рождены, чтобы жить в эпоху перемен. Это их среда. Они те, кто пойдут дальше, коль будут рождены в правильное время.

А есть третьи — чистые листы. Им нечего терять. Они находятся на самом дне и единственный их путь — наверх. Они переживут все, что угодно.

В «Черных небесах» есть и те, и другие, и третьи. И их судьбы. Эта книга — о них.

---

— Ной, — представился Ной.

От растерянности он не знал, что сказать. Не было слов. С таким существом можно было говорить только стихами, а стихов он не знал.

— Я чувствую себя немного скованно, — продолжала Лайла. — Батюшка говорил, что ваша группа очень хорошая — и я уверена в этом! — но я волнуюсь.

Лайла внимательно рассматривала Ноя, чуть склонив голову набок. От нее почти ощутимыми волнами исходила благожелательность.

— У нас действительно очень хорошая группа, — проговорил Ной. — Очень… хорошая.

Неожиданно он разозлился на себя. Лайла наверняка подумает, что он глупый. Что не может двух слов связать. Что он — неотесанный увалень. Нужно было расслабиться и взять себя в руки.

— Вы давно в группе? — спросила она.

— Да. Почти полтора года. С третьего класса.

— Значит, вы уже закончили школу! Как это волнительно, наверное — оставить учение и выйти в большую взрослую жизнь. Я вам завидую, Ной. Мне осталось учиться всего год, а я никак не могу решить, чему посвятить себя. Столько путей впереди, столько поприщ! — Лайла улыбнулась. — Забавное слово, не так ли?

Ной улыбнулся в ответ, и промолчал.

— Иногда я думаю, что могла бы остаться в школе. Учить детей. Я и живу здесь недалеко, на улице Десяти Заповедей. А вы где живете? Быть может, мы с вами соседи?

— Я живу в Квартале, — произнес Ной с гордостью, зная, какое впечатление это производит на людей. И тут же смутился, испугавшись, что она почувствует в его словах высокомерие и обидится.

Но Лайла не обиделась.

— Как интересно! Я никогда там не была. Наверное, там очень славно. Столько замечательных и интересных людей!

— Да, там хорошо…

Повисла пауза, в течение которой Лайла смотрела на Ноя каким-то особенным, неподвижным мечтательным взглядом. На ее губах появилась улыбка. Ной шагнул вперед. От девушки исходил очень слабый и очень приятный аромат. Мыло. Настоящее мыло. Теперь Лайла казалась ему ангелом.

Заскрипела дверь и, в клочья разрывая сладкое мгновение, в комнату ввалился Иосиф Багуцкий. Увидев Ноя и Лайлу, он заулыбался и замахал рукой.

— Храни вас Бог!

— Храни тебя Бог, Иосиф.

— Храни вас Бог.

Иосиф хотел сказать что-то еще и даже открыл рот, но вдруг зажмурился, его толстое лицо сморщилось; он поспешно прижал ладонь ко рту и оглушительно чихнул. Он был аллергиком, и с ним часто происходило нечто в таком духе. Ной к этому давно привык, но Лайла вздрогнула от неожиданности.

Вслед за Иосифом в комнату вошел батюшка.

— Храни вас Бог!

В течение последующих десяти минут собралась почти вся группа — пять человек. Не хватало только долговязого, всегда раздражительного Торопова, но, по мнению Ноя, это было к лучшему. Он подозревал, что все они знали о Лайле заранее и пришли посмотреть: юноши — предвкушая, девушки — настороженно: с появлением новенькой, одной из них предстояло покинуть группу.

Батюшка Михаил — маленький плотный человек с венчиком седеющих волос на лысой голове встал, поднял руки, призывая к молчанию, и заговорил. Его голос — глубокий, низкий и властный, совершенно неожиданный у человека такой внешности, сразу успокоил шумных подростков, превратив их из галдящих воронят в кротких овечек.

— Дети мои, сегодня в нашей семье появилась новая сестра. Давайте все вместе поприветствуем ее и примем в наш круг.

Лайла поклонилась. Щеки ее тронул слабый румянец.

— Храни вас Бог, Лайла! Храни вас Бог! — раздалось со всех сторон.

— Давайте сядем, и Лайла расскажет нам немного о себе, — предложил батюшка.

Иосиф рванулся было к стулу рядом с новенькой, однако Ной успел первым. Смерив его презрительным взглядом, Багуцкий устроился напротив.

— Меня зовут Лайла, мне девятнадцать лет. Я учусь в третьем классе высшей школы. У меня есть мама и папа. Папа работает в центральном Архиве, мама — член комитета христианской помощи при Совете Города. Я живу на улице Десяти Заповедей. Люблю чтение и рукоделие. Вхожу в общество содействия молодым семьям. В людях больше всего ценю набожность, честность и доброту. И мне очень приятно находиться с вами.

Слова были до зубовной боли стандартны, бесцветны и безличны, и подобное Ной слышал уже много раз. Таким речам учили еще на первой групповой исповеди желторотых шестилеток. Потом дети вырастали, а слова нет.

Однако, на этот раз, Ной слушал внимательно, жадно ловя звуки ее голоса — живые, как музыкальные ноты.

Лайла села, и все хором произнесли:

— Храни тебя Бог!

— Очень хорошо, — сказал батюшка Михаил. — Нам тоже очень приятно принять тебя в семью. Мы надеемся, что твои визиты будут частыми, ибо люди вашего возраста находятся на пике противоречивых страстей и обуреваемы сомнениями. В такое время особенно важно сохранить душу свою в чистоте.

— Обещаю не пропускать собраний группы.

— Не давай скорых обещаний, дитя.

Лайла, потупившись, промолчала.

Официальная формула приема завершилась. Батюшка потер сухие ладони и сказал:

— Вот мы и познакомились с новой сестрой Лайлой. А теперь я спрашиваю вас, кто хочет раскрыть свою душу на исповеди?

Руки подняли Иосиф и Пичугин — заика и зануда, тоже выпускник высшей школы. Батюшка медлил. Он выразительно глянул на Ноя, и тот поспешил отвести глаза.

— Давай начнем с тебя, Иосиф.

Багуцкий встал, победоносно оглядел аудиторию и уставился на Лайлу колючими блестящими глазами.

— Меня зовут Иосиф Багуцкий. Мне восемнадцать лет. Я учусь…

Ной не слушал исповедь. Он сидел, краем глаза любуясь на новенькую. Заметив ее взгляд, он поспешно отвернулся и стал думать о том, какая из девушек покинет их. Наверное, Софья. Она в группе уже год, но так и не нашла общий язык с остальными. Софья была колючей, очень набожной и не особенно красивой. Пару раз они с Ноем гуляли по городу после исповеди. Говорила большей частью она, даже не говорила — негодовала. На подруг в школе, которые взяли слишком много воли в одежде и речах, на братьев и сестер по группе, которые думали на собраниях о чем угодно, кроме спасения собственной души и так далее. Ноя, который почти все время молчал, она считала правильным, и испытывала к нему странную наполовину материнскую, наполовину романтическую привязанность. Им с Лайлой не ужиться, это было ясно, как Божий день. Скорее всего, батюшка будет говорить именно с ней.

Иосиф все бубнил и бубнил, конца-края его речам не было. До Ноя доносились обрывки фраз:

— Я подглядывал за своей сестрой, когда она была в ванной. Я смотрел в маленькое окошко. Там наверху…

«О Боже! — думал Ной. — Опять началось! И почему его никто не остановит?». Ему было противно, будто он сам говорил сейчас эти гадости. Ему было стыдно за то, что вся эта грязь касается слуха Лайлы.

У каждого в группе был любимый грешок. У Багуцкого — сестра. Он мучался неотступными позывами похоти, даже пытался рисовать ее голую и тайно показывал свои рисунки. Рисовал он плохо, а потому на картинке сестра выглядела еще более непристойно и отвратительно, чем на словах. И в этом он тоже каялся и приносил рисунки батюшке Михаилу.

Лайла слушала спокойно, не выказывая никакого отношения к сказанному. Она продолжала поглядывать на Ноя, и тот каждый раз отворачивался, сладко замирая и потупив взор. Он не замечал, что и остальные играют в переглядку. И никто не слушал Иосифа.

Собрание группы закончилось, все разошлись. Ной задержался в туалете, обматывая ногу шарфом на месте прорехи в штанах: путь предстоял неблизкий, нога успеет окоченеть, а для шеи сгодится и воротник, нужно только застегнуть его на пуговицу. Пару раз в дверь стучался Иосиф, настойчиво и зло предлагая составить Ною компанию хотя бы до Центра, но, не дождавшись ответа, ушел. Стало тихо.

На улице бушевала метель. Облака снега обрушились на Город, запруживая улицы и сбиваясь в большие сугробы у стен. Снежинки мелькали в свете фонарей, бились в лицо, обжигая холодом. Ной поднял воротник повыше, сунул руки в карманы и начал спускаться по ступенькам, когда его вдруг окликнули:

— Ной!

Он обернулся. На крыльце, кутаясь в длинную шубу, стояла Лайла. Удостоверившись, что он ее услышал, она медленно пошла по лестнице, придерживая полы шубы одной рукой. Ной взял ее за другую, с гордостью чувствуя, как доверчиво, без кокетства, она отдалась его помощи. На тротуаре они остановились.

— Спасибо, — сказала Лайла. — Как метет! Дорогу, наверное, совсем занесло. Тебе придется ехать очень осторожно.

— Я пешком, — сказал Ной. — Пойду по подветренной стороне, там снега меньше.

— Пешком? — удивленно переспросила Лайла. — До Квартала?

Ной кивнул, привычно ожидая давно осточертевшие вопросы. Но их не последовало.

— Идем к моей машине, я тебя подвезу.