Алла Дымовская - Рулетка еврейского квартала

• Название: Рулетка еврейского квартала
• Автор: Алла Дымовская
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-043174-8, 978-5-271-17020-1

Колесо жизней человеческих обращается вечно и неизменно. Совершить таковое круговращение нам дано лишь однажды – прочувствовать радость жизни и боль умирания. Но что, если возможность эта выпала бы нам дважды?

Пройти свой путь еще раз, сначала? Исправить былые ошибки, испробовать новые возможности и свести старые счеты. Стали бы мы в конце концов счастливее и мудрее? Или же дар свыше обернулся бы трагедией души, преступившей грань реальности и нашедшей за ней лишь собственную погибель?

---

Фантастичность собственной судьбы Ингой ощущалась слабо и изредка. У Господа чудес много, и чего не бывает? Может, Инга и не одна такая, да только кто же знает и про себя расскажет? А в повседневной жизни, выходит, от знания будущего хоть на двадцать лет вперед пользы получается чуть. Слишком глобальны явления истории и слишком мала она, Инга, по сравнению с ними. Когда-то в далеком детстве ей изредка рисовались фантазии, что попади она или любой другой современный человек в прошедшие времена, в древний Рим, или, скажем, в Средние века к королевскому двору, или во Францию к мушкетерам, какого невиданного успеха или славы можно было бы достичь. А теперь вот знала: ничего бы не вышло, каждый должен жить в своем времени, ему предназначенном. И сегодняшний рядовой обыватель почти и не отличается от мещан и ремесленников всех иных эпох. Разве только умеет нажимать кнопки на телевизоре да крутить руль автомобиля, ну, еще считать на калькуляторе. Все равно, пороха не выдумает, самолет не построит, пенициллин из плесени не выделит. Да пусть даже ему ведомы секреты атомной бомбы: где, как и из чего ее собирать в Средние века и кому она на фиг там нужна? Даже современный врач выйдет в древности малограмотным лекарем, без аптек, рентгенов, без анализов и хирургических операционных. А нынешний академик – попробуй он изложить, к примеру, в старинном университете Болоньи теорию поля или принципы квантовой механики – хорошо еще, если избежит инквизиции и костра. А то объявят юродивым еретиком, и дело с концом.

Так и с Ингой. Ну, хорошо, допустим, она знает, что Горбачева скоро свергнут, что Украина и Россия разойдутся прочь в детсадовских обидках «ты не писай в мой горшок», что социалистическая экономика рухнет, а до капиталистической нос будет расти еще долго, что настанет разгул у преступности и похмелье у законности. Ну и что? Она же не генеральный секретарь, не член Политбюро, не президент, не премьер-министр и не сестра Артему Тарасову. Она Инга Гундулич, девушка со вторым шансом и простейшим устремлением на человеческое счастье. И рассчитывать может лишь на себя.

Однако, уже прощаясь в тамбуре вагона с расстроенным ее отъездом Моисеем Ираклиевичем, она сделала старику подарок. Под влиянием чувства благодарности и просто так.

– Папочка, – зашептала она в хрящеватое, вздрагивающее, будто у гончей, ухо Патриарха, – папочка, ты знай. В девяносто первом году, девятнадцатого августа, все рухнет. Не станет больше коммунистов, и партии их тоже не станет. И каждый будет продавать валюту как хочет. Ты знай. И не уезжай никуда. Здесь случатся большие дела.

Гончарный посмотрел на нее безумным взглядом, не понимая, сумасшедшая она или святая, поднял правую руку, желая перекреститься, но, видимо, вспомнил, что ему, иудею, крест не поможет, и руку опустил. После поцеловал Ингу в лоб, как дочь, положенную во гроб, утер слезу и вышел из вагона на темный ночной перрон.

А Инга махала ему из окна и думала. Вот, она сказала. Да будет ли польза от ее откровения хотя бы Гончарному? Вряд ли, и не стоит обольщаться. С Одессой она попрощалась.

Москва. Улица Новочеремушкинская, дом 44. Спустя неделю.

– Ох, Мотя, удружил так удружил! Гормидор и хойших! – ворчал Шима, Семен Израилевич Катлер, владелец квартиры и нынешний Ингин домохозяин.

Он ворчал так уже целую неделю, с нарочитым неодобрением поглядывая на присутствующую в его владениях девушку из Одессы. Но не потому, что Инга ему мешала или была особенно обременительна. А просто Шима Катлер, вдовый и пожилой, но весьма имущий гражданин, давно благоустроивший детей и внуков, теперь сожительствовал с моложавой, лет под сорок, русской женщиной, медсестрой районной поликлиники Анфисой Андреевной.

Анфиса Андреевна явно намеревалась склонить Шиму к законной женитьбе на себе, переехать в дом по Черемушкинской улице навсегда и с пропиской и оставить собственную квартиру взрослой дочери. А тут, как снег на ее пышно разубранную голову, из Одессы свалилась Инга. Еще более молодая и красивая. Анфиса Андреевна ревновала своего Шиму, подстрекала его против Инги и никому не давала житья. Вот бедному Шиме и приходилось делать строгий, недовольный, ворчливый вид. Но Инга уже поняла, что одесскому Моте, пусть и седьмая вода на киселе в смысле родни, Семен Израилевич отказать не мог. По ему одному ведомым причинам. Инга бы и сама съехала с радостью. И деньги имелись, и паспорт был в порядке. Но жилье, хотя бы и съемное, в один день не найдешь, не девяносто третий год, а с работой и пропиской все и вовсе получалось сложно.

Однако не сегодня-завтра ситуация должна была разрешиться и страхи Анфисы Андреевны подойти к концу. Шима договорился насчет места дворничихи в Монетном переулке и окрестностях, естественно, чисто номинально, никакие дворы Инга мести не собиралась. Вместо нее жить и получать зарплату должен был провинциальный парнишка, проваливший экзамен в «Строгановку» на отделение интерьерного дизайна и теперь коротавший время в Москве до будущего года. Немного сложнее выходило с квартирой. Сперва Шима, желая сбагрить незваную гостью, нашел первую попавшуюся комнату в коммуналке у метро «Пражская» на рабочей окраине. Но Инга, отнюдь на паперти не стоявшая, показала Шиме кукиш и пригрозила сообщить другу Моте о безобразиях. Угроза была пустой, выходить на связь с Гончарным ей пока выходило опасным, но Катлер о том не знал. И испугался. Видимо, его дружба с одесским Мотей носила характер отнюдь не формальный, но и деловой, и Семен Израилевич в тех отношениях получался стороной зависимой. Тут на помощь пришла Анфиса Андреевна, которая из кожи вон вылезла, но нашла решение и объявила Инге:

– Есть замечательный вариант! – и тут же заткнула своего Шиму: – Не бубни, сядь и успокойся. А вариант подходящий, только за квартирой надо следить и за котом – его оставляют.

Оказалось, что здесь же, невдалеке, на медицинском участке Анфисы Андреевны, по улице Вавилова, нашлась семья, нуждавшаяся в услуге. Муж, жена и пятилетняя дочь отбывали по контракту в Алжир строить то ли нефтеперегонный завод, то ли фармацевтическую фабрику – вещи столь разные, что соединить одно с другим могла лишь беспокойная до глупости Анфиса Андреевна. Но это было неважно. Свою однокомнатную квартиру улучшенной планировки африканские переселенцы хотели срочно сдать в надежные руки и задорого, а в виде нагрузки оставляли сиамского кота. Инга была при деньгах, Анфиса Андреевна дала ей лучшие рекомендации, принимающая сторона назначила смотрины. И если Инга им подойдет, то спустя еще неделю можно будет переезжать.

Понятное дело – Инга уж постаралась произвести на отъезжающее в Алжир семейство наиболее благоприятное впечатление, включила на полную мощность бабушкино светское воспитание и подзабытую интеллигентную утонченность. С семейством договорились на триста рублей в месяц – плата вперед за полгода. Остальные по возвращению в законный отпуск. Оставалось только дождаться отбытия семьи.

Анфиса Андреевна ввиду успеха переговоров от радости даже накрыла стол. Впрочем, женщиной она была невредной, хотя и глуповатой. А случись Инга на вид страшна, как смертный грех, или стара годами, так Анфиса Андреевна отнеслась бы к ней с сочувствием и участием. Однако Ингу она и побаивалась, уж очень непростой ей показалась приезжая юная, но не по возрасту умудренная одесситка. В будущем Анфиса Андреевна готова была и дружить с Ингой на расстоянии от своего Шимы, даже своим невеликим умом понимая, что из знакомства с подобной деловой особой может произойти немалая выгода.

Семен Израилевич тоже в долгу не остался, окончательно закрыл расчет с Гончарным:

– На будущий год могу поспособствовать, устроить в Текстильный институт. И вообще, обращайся, если что. А Моте скажи, милая, что старый Шима не подкачал – что просили, сделал. И еще сделает, если окажется нужда.

Что же, в Текстильный так в Текстильный. Почему предлагался столь странный вуз, Инга не спрашивала. И такой сойдет.

– И вам спасибо, Семен Израилевич, и вы обращайтесь, – в свою очередь предложила Инга. Заметила усмешку в глазах Катлера и коварно добавила: – Вы не смейтесь, Семен Израилевич, это вам сейчас от меня мало пользы. А кто может сказать, что завтра с вами будет? Лишняя дружеская рука не помешает. Тем более такая рука, которая твердо знает, что ей делать дальше.

Шима Катлер улыбаться перестал, немедленно заткнулся, на Ингу уже посмотрел с некоторым испугом и нарождающимся неподдельным восхищением.

Оставшуюся неделю до переезда Инга решила провести в разведке. Что, где, как и почем. Потолкаться по ресторанам и прочим модным местам, осмотреться, завести подруг своего полета, а там уж решить. Дел с Семеном Израилевичем она пока иметь не хотела – мало ли что, еврейский мир тесен, а николаевские лихачи вряд ли позабыли так скоро об ее существовании. Да и смыслом нового своего шанса Инга полагала отныне русскую сторону родительского наследства, вновь возвращаться в иудейские, путаные и строгие кварталы ей не хотелось. К тому же имелся и определенный риск наткнуться на Соню, оставшуюся в прошлом.