Свен Штеенберг - Генерал Власов

• Название: Генерал Власов
• Автор: Свен Штеенберг
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12827-1

Книга немецкого писателя Свена Штеенберга представляет собой историю жизни одной из самых загадочных и трагических фигур в истории Второй мировой войны — генерал-лейтенанта Андрея Власова. Опираясь на широкий круг архивных документов и свидетельств очевидцев, а также на личный опыт, автор, в прошлом офицер Вермахта, рассказывает о том, как удачливый и перспективный советский военачальник, прекрасно проявивший себя в битвах за Киев и Москву, оказавшись в силу стечения обстоятельств в немецком плену, стал вождем Русской освободительной армии, созданной при поддержке немцев для борьбы против сталинской диктатуры. Написанная в годы «холодной войны», работа Штеенберга, безусловно, несет на себе печать того времени. Однако тенденциозность некоторых оценок автора не умаляет достоинств его книги, проливающей свет на одну из самых темных страниц нашей недавней истории.

Написанная живым и общедоступным языком, книга содержит богатый фактический материал и рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся историей Второй мировой войны.

---

Клечанда не выражал оптимизма в отношении перспектив Власова. Он находился в Риме, когда немцы оккупировали Чехословакию, и умолял западных союзников спасти двадцать тысяч чешских офицеров, которые понадобились бы им позднее, однако никто не проявил никакой заинтересованности. Они не станут помогать и Власову. Так же как тогда они не поверили в реальность предстоящей войны с Гитлером, так и теперь не станут верить в возможное столкновение с Советами.[220]

17-го Власов принимал в пражской гостинице «Акрон» Кромиади и Тензорова. Они приехали с последней группой после того, как успешно эвакуировали из Берлина русские семьи, которым грозила опасность со стороны Советов. С ними прибыл и Жеребков, привезший письменное коммюнике доктора Бухардта. Там говорилось, что надежды на предотвращение передачи членов освободительного движения Сталину маловероятны, поскольку движение создавалось при участии Третьего рейха. Однако переговорная позиция будет более выгодной, если Власов обратится к Гиммлеру и убедит его прекратить убийства узников концентрационных лагерей накануне крушения Германии. Жеребков заверил представителя Красного Креста, что Власов сделает все от него зависящее для выполнения этого пожелания. Власов попросил находившегося при нем Крёгера выйти к Гиммлеру с предложением подобного рода.

В Вене Жеребков договорился с профессорами Айблем и Рашгофером, чтобы 25 апреля Власов выступил с обращением из Праги к представителям стран, собиравшимся в Сан-Франциско для учреждения Организации Объединенных Наций. Советская пропаганда, как можно было предполагать, преуспела в том, чтобы не позволить не только народам, но и союзническим лидерам узнать правду об освободительном движении и его истинном значении. Посему Власову следует изложить политическую программу КОНР и объяснить причины, толкнувшие его на сотрудничество с немцами. Он должен был выразить протест против принятия в ООН Советского Союза, а также по поводу дальнейшего существования сталинского режима.

Жеребков сделал запрос министру-президенту Франку относительно одобрения им подобного шага, однако последний не желал самостоятельно принимать решения столь большой политической важности. Не поколебало его и замечание Жеребкова, что Гитлер отрезан в Берлине и потому находится вне досягаемости. Франк, однако, охотно выдал Жеребкову документ, удостоверявший факт выполнения им важного государственного задания, что помогло бы облегчить ему достижение швейцарской границы. Он также передал ему новую машину — в качестве подарка Власову.[221]

Тем временем Власов уехал в свою штаб-квартиру, расположенную к югу от Ландсберга, поскольку 2-ю дивизию, преподавательский состав и учащихся офицерской школы и запасной бригады ОКХ мобилизовало и направило в район Линца, где им предстояло войти в группу армий Рендулича. Власов не имел возражений по поводу их передвижения в данном направлении, поскольку к тому времени уже знал, что 1-я дивизия тоже следует на юг.

На фоне всех этих событий, в соответствии с намеченным планом действий, в 5 утра 14 апреля началась атака 1-й дивизии против советского плацдарма.[222] Как и предполагал Власов, противник встретил атаку батальонов шквальным артиллерийским огнем и остановил их, точь-в-точь, как произошло ранее в случае с провалившейся попыткой немцев. В течение четырех часов части РОА пытались преодолеть препятствия, невзирая на фланговый огонь с противоположного берега. В итоге Буняченко, убедившись, что цель недостижима, испросил разрешения Буссе на прекращение наступления, какового, однако, не получил. Напротив, ему приказали удерживать позиции, поскольку дивизии предстояло принять от немцев ответственность за тот участок фронта, на котором она находилась.

Задремавшее было извечное недоверие Буняченко к немцам тут же подняло голову — они намереваются обескровить дивизию. Жуков вот-вот начнет генеральное наступление, и тогда дивизии конец. Приказ о передаче ей участка фронта являлся нарушением соглашения между КОНР и немецкой стороной. Посему Буняченко проигнорировал распоряжение Буссе и приказал дивизии приступить к отходу с исходных позиций. Вечером Буссе потребовал от Буняченко явиться к нему с объяснениями. Буняченко изыскал повод для отказа и на следующий день сообщил Буссе, что приказ из 9-й армии входит в противоречие с указаниями Власова и что в будущем он будет подчиняться только Власову, своему непосредственному начальнику, с которым должен будет связаться немедленно. Он потребовал от Швеннингера, чтобы тот получил от Буссе разрешение выступить на юг. Затем собрал старших офицеров на совещание, в ходе которого было принято решение отходить в южном направлении и, если потребуется, реквизировать необходимое продовольствие. Швеннингеру в итоге удалось получить в штабе 9-й армии разрешение отходить на Котбус. С часу на час приходилось ожидать наступления русских, и в штабе были даже рады избавиться от беспокойной дивизии. По возвращении Швеннингер сухо доложил Буняченко, что в армии, несомненно, поняли, что дивизия уже начала отступление.[223]

* * *

Возглавив дивизию во время марша на юг, Буняченко проявил высочайшее мужество, изобретательность и мастерство тактика. В том, что все в итоге закончилось для нее поражением, виноват не он, а политическая близорукость союзников. Находившаяся в состоянии полной боеготовности дивизия за первые двое суток марша покрыла около ста километров. В итоге она разместилась в районе Клеттвица, на территории группы армий Шёрнера. В тот момент Буняченко получил сообщение от немецкой 275-й пехотной дивизии, в котором говорилось, что 600-я (русская) пехотная дивизия переходит в ее распоряжение и должна занять позиции в тылу у немцев. Буняченко утратил самообладание и закричал на Швеннингера, что никогда не подчинится подобному приказу, что это просто наглость передавать его соединение в распоряжение дивизии. Швеннингер поехал в штаб 275-й, где узнал, что приказ о переподчинении отдал лично фельдмаршал Фердинанд Шёрнер, который один только и может изменить его.

Швеннингеру удалось поговорить с Шёрнером в штабе дивизии. Он был немало наслышан о грубости, безапелляционности и фанатичной преданности фюреру этого самого молодого из немецких фельдмаршалов. Единственное, что интересовало Шёрнера, были численность дивизии и ее вооружение, а не желание или нежелание сражаться. Когда Швеннингер попытался объяснить, что тут все не просто и существуют проблемы политического характера, ему не дали закончить.

— Ах так! Тогда мне не нужны эти русские! — оборвал Швеннингера Шёрнер. — Что, если я прикажу расстрелять Буняченко за неподчинение приказу?

На этом он прекратил обсуждение, заявив, что ему надо ехать в ставку фюрера и что у него нет времени на русских. По возвращении он научит их слушаться команд. Шёрнер аннулировал приказ о передачи русской дивизии в распоряжение 275-й пехотной.[224]

Когда Швеннингер возвратился, дивизия уже шла маршем к Пейцу. Буняченко выслушал рапорт и ответил, что наказания не боится — дескать, Сталин тоже хотел расстрелять его. Он попросил Швеннингера поехать в 5-й корпус, которому дивизия должна была быть придана, и сообщить, что он принимает приказы только от Власова и будет продолжать продвижение на юг. Когда Швеннингер добрался до штаб-квартиры 5-го корпуса, всех там, однако, занимали куда более серьезные проблемы — на рассвете 16 апреля началось советское наступление. Швеннингер тут же получил разрешение продолжить марш в район Хойерсверды, к которой дивизия вышла 17-го числа.

Здесь Шёрнер отдал Буняченко первую прямую команду — ввести дивизию в бой в районе Козеля. Буняченко же вместо этого повел своих людей в район к западу от Каменца. Там их догнал новый приказ: «Дивизии следовать в район Радеберга неподалеку от Дрездена для погрузки в эшелоны и участия в операции «Чешские земли». На сей раз Буняченко подчинился, просто потому, что сам собирался двигаться в том направлении. Дивизия достигла района Радеберга 19-го числа. Однако грузиться в эшелоны Буняченко отказался под предлогом того, что под Бауценом шли бои, что грозило дивизии уничтожением. Незадолго до этого с дивизией соединился полк Сахарова. Как удалось пробиться через линию фронта Сахарову, остается загадкой. Набранные им по дороге добровольцы привели к разбуханию личного состава полка до трех тысяч человек, таким образом, общая численность дивизии достигла почти двадцати тысяч.

Нет сомнения в том, что в обычных условиях Шёрнер повернул бы оружие против неподчинившейся дивизии. Однако в сложившейся обстановке он не хотел столкновения. Поскольку урезонить Буняченко как-то иначе не представлялось возможным, он отрядил офицера к генералу Ашенбреннеру с просьбой повлиять на командира дивизии через Власова. Власов, между тем, 20 апреля перенес штаб-квартиру КОНР в Фюссен. Ашенбреннер отправил самолет, чтобы тот сбросил Буняченко письмо, которое бы убедило его подчиниться приказу, однако Буняченко проигнорировал и этот призыв. Ашенбреннер отправился в Фюссен и прибыл туда как раз в тот момент, когда Власов, Трухин, Малышкин, Жиленков, Боярский и Крёгер собирались к Штрикфельдту, разместившемуся на расположенной неподалеку ферме. Теперь, когда катастрофа стала неотвратимой, Власов вновь хотел посоветоваться с другом.