Нина Молева - От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома

• Название: От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома
• Автор: Нина Молева
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: ISBN 978-5-7390-215

Эта книга не энциклопедия и не справочник, хотя в ней приведены имена многих участниц русской истории. В наших умах сложилось хрестоматийное представление о затворническом характере жизни женщин в Древней Руси, об их правовой неполноценности в XVIII–XIX веках и соответственно об отсутствии участия в государственной и культурной жизни. А если все же обратиться к фактам истории? От первых летописей до документов екатерининских лет. Фактам пусть скупым, зато достаточно выразительным, чтобы дать представление о могуществе и силе, своенравности и уме женщин российского престола: от Великой княгини до Императрицы.

---

Духовная Грозного… Только что произошел решающий розыгрыш с татарским ханом. По настоянию и при поддержке турецкого султана хан требовал от Москвы отказа от Астрахани, Казани, требовал и немалых денег. Старавшийся по возможности оттянуть время, Грозный наконец дал гонцу окончательный ответ — рассчитывать хану не на что: «Землю он нашу выевоевал, и земля наша от его войны стала пуста, и взять ни с кого ничего нельзя». А когда в 1572 году появившиеся на Оке, у Лопасни, татарские войска были отражены князем Воротынским, Грозный получил возможность категорически отвергнуть притязания на Астрахань. Одновременно решался вопрос о польском престоле, возникший в связи со смертью последнего представителя династии Ягеллонов. Среди кандидатур на опустевший трон называлась и кандидатура московского царя, который особое значение придавал русско-польскому союзу: «Не только поганство, но ни Рим, ни какое другое королевство не могло бы подняться на нас, если бы земля ваша стала заодно с нами».

Успехи внешней политики давали свои ощутимые результаты, и вместе с тем Грозный не обманывал себя. Разгул опричнины, казни, грабежи в Новгородской земле, казни недавних любимцев и приближенных должны были порождать ненависть, хоть и пытался Иван IV в своем завещании утверждать, будто ему воздали злом за благо и ненавистью за любовь. Настолько сам не верил ни в любовь, ни в благо, что готовил на всякий случай пути для бегства за рубеж, а о «нечаянной смерти» думал и вовсе не переставая.

Трудно поверить, что так важны были для Грозного мир и лад в собственной семье, что так хотел «уладить» обоих сыновей, уговорить не ссориться, не враждовать, что столько слов в духовной мог потратить на проповедь справедливости и доброты — единственный среди всех великих Московских князей. И еще дорожил, очень дорожил своим наследником, тем самым царевичем Иваном Ивановичем, который спустя девять лет стал жертвою его собственного бешеного гнева. Кажется, всю Москву и уезд пересмотрел царь, выбирая для него лучшие села и угодья.

Царь Федор Иванович. Парсуна XVII в.

Наследовали царю, кроме старшего Ивана, младший сын Федор и их будущая сестра — «если родится дочь от царицы Анны». Будущей царевне предназначалось восемь отобранных у казненных и опальных бояр и служилых дворян сел. Только почему думал Грозный именно о дочери? Пережил Грозный первую свою горячо любимую царицу Анастасию Романовну, пережил вторую, Марию Темрюковну, потерял и скончавшуюся вскоре после венца Марфу Собакину, знаменитую «царскую невесту». По правилам православной церкви четвертой жены быть не могло — на сожительство с Анной Колтовской получил разрешение собора. Может, потому и сыновей от нее не ждал, да и прожил с ней недолго: спустя три года после составления духовной грамоты царица Анна насильно была пострижена в монахини. С первых же дней не баловал Грозный «жену Анну» ни щедростью, ни любовью. Ей по духовной предназначались из московских сел всего-то навсего Алешня, Болтино и Астанково.

Но продуманный во всех мелочах раздел не состоялся. Царевич Иван погиб от руки отца. Наследником престола, всего Московского государства стал младший сын Грозного царь Федор Иоаннович.

Родительница Ивана Грозного

Она хотела этого брака. И заранее ненавидела. Ненавидела будущего мужа. За все зло, которое годами приносил ее семье. И за которое должен был — с ее помощью! — расплатиться. В своем упорстве, в своей силе воли княжна Елена Васильевна Глинская не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что не ее редкая красота толкнула на сватовство великого князя Московского Василия III Ивановича. Сына знаменитого московского государя Ивана III и его «деспины» — второй супруги, византийской царевны.

Елене Васильевне тоже предстояло стать «деспиной», да еще при живой жене. Сватовство началось втайне от супруги князя — великой княгини Соломонии Юрьевны Сабуровой. Благодаря редкой ловкости и изворотливости Василия Ивановича Соломония до последней минуты не знала о ведущихся переговорах, об условиях намеченного брака, даже о том, что спешно строившийся в Москве Новодевичий монастырь должен был стать ее пожизненной темницей. Князь по-прежнему ездил с женой на богомолья и на охоту, проводил время в любимой обоими Александровой слободе, где по их вкусу устроили охотничий дворец. Не оставлял Соломонии Юрьевны и в теремах — чтобы раньше времени не узнала о ходивших по Москве слухах.

От княжны не было нужды ничего скрывать. Она все равно доведалась бы о каждой подробности. О том, как обманом привели великую княгиню в московский Рождественский монастырь, как проводили ее бояре в местный собор и там объявили о великокняжеском постриге. Главный из бояр спросил, подчинится ли воле державного супруга. Отвечала: нет и никогда! Боярин пожал плечами: для нее же хуже. Кивнул священникам, чтоб начинали обряд. А когда отказалась Соломония подчиниться, не то что скрутили ее бояре — не один раз плетью стегнули, так что в повозку после пострига без памяти снесли.

Тут уж о московском монастыре и речи быть не могло: отправили иноку Софию в далекий глухой Каргополь. Тем лучше! Жизнь в одном городе с «отрешенной» молодую жену меньше всего устраивала.

А за себя не боялась. Среди Глинских кротких нравом не случалось. Вот только… От этих слухов отмахнуться было труднее: будто бы постригли великую княгиню с дитем — на сносях. Двадцать лет прожила в браке без детей, а тут… Старшие люди говорили: может, слишком горячо князь с супругой прощался. Сам когда-то выбрал из полутора тысяч привезенных на смотрины девиц. С отцовской волей не посчитался. Все годы душа в душу жил, о наследнике не вспоминал. Мало что напоследях случиться могло. Не народ ведь болтал — постельничие да верховые боярыни.

Про себя думала, и с этим лихом справится. Лишь бы войти в царский терем полновластной хозяйкой. Лишь бы прибрать старого князя к рукам. Чтобы не сомневаться, начинала все беды родственные пересчитывать — сколько их набежало!

Вели Глинские свой род от ханов Большой Орды, от Чингизида Ахмета. Их предок Лексад выехал из Орды на службу к великому князю Литовскому Витовту, чью дочь взял к себе в невестки Дмитрий Донской. Крестился, получил имя Александр, а в удел дал ему Витовт города Глинск и Полтаву.

У деда Льва и бабки Анны сыновей любимых было двое. У батюшки, Василия Львовича, какая судьба: ослепили его. Так и звать стали Глинским-Темным. Михаила Глинского вся Европа узнала. Двенадцать лет смолоду за границей провел. Служил в войске Альбрехта Саксонского, у императора Максимилиана I в Италии. Католицизм принял. В Испании — и то побывал. На скольких языках научился говорить.

В Литву вернулся, король Александр маршалом его сделал, без советов Михайлы Глинского ничего не делал. Паны испугались, что ему — никому другому — передаст бездетный король престол. Потому не дали тела короля везти для погребения в Краков. Сразу же вызвали туда королевича Сигизмунда. Потребовал Михайла Глинский суда со своими клеветниками и обидчиками, а когда новый король заколебался, принял от великого князя Московского Василия III Ивановича защиту, милость и жалованье.

Воевал Михайла Львович на стороне русского государя, хорошо воевал, но Василий III при первой же возможности заключил мир с Сигизмундом, так что остались Глинские без владений своих литовских — не то вассалами Москвы, не то изгнанниками из родных земель. Хотя и дал князь Московский Михайле на прокорм два города — Ярославец и Боровск, как их сравнить с литовскими землями.

В 1514 году помог Михайла Глинский Василию III Смоленск взять. Армию для этого набирал по всей Европе — в Силезии, Чехии, Германии, да еще исхитрялся через Ливонию в Москву воинов переправлять. Надеялся от великого князя Смоленск получить — Василий Иванович только издеваться принялся: не по Сеньке, мол, шапка.

От обиды Глинский начал переписываться с королем Сигизмундом, к нему решился бежать. Русский воевода выдал. Заковал в цепи и отправил в Москву. С тех пор дядя Михайла в темнице. Больше десяти лет. И кто только не просил московского государя за пленника! Посол императора Максимилиана I Герберштейн личную грамоту императорскую Московскому князю привез, что великую бы русский правитель ему милость оказал, отпустивши Глинского в Испанию.

Не отпустил! От себя добавил, что сложил бы Глинский голову на плахе, если бы не согласился вернуться в православную веру. Так и прошло детство княжны с опасениями за родного узника. Спасибо, что Василия Глинского-Темного великий князь в его Медыни не трогал. Лишь бы голоса не подымал, на глаза не попадался. А вот теперь на племяннице Михайлы жениться решил.

С княжной никто толковать не стал. Что подслушала, до чего сама додумалась. Нужно было Московскому князю успешно завершить переговоры с империей. Нужно и укрепить русско-молдавский союз против литовского князя Сигизмунда: недаром двоюродная сестра Елены была замужем за волошским — румынским — воеводой Петром Ререшем. Не видел Василий Иванович лучшего союзника в борьбе с польскими королями. Ререш такому сватовству куда как обрадовался. Да и сама Елены была как-никак внучкой сербского воеводы деспота Стефана Якшича. Вот и суди — то ли медынская княжна, то ли сербиянка. Бабка Анна одно твердила: ничего не забудь, Елена, ты московскому князю нужна, слышишь?