Виктор Гюго - Труженики моря

• Название: Труженики моря
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: История

---

Моряк сообразил бы, что для предотвращения беды он собирается обмотать веревку кусками парусины, а также каболками в том месте, где она соприкасается с ребром скалы; работа эта называется "клетневанием".

Заготовив необходимую ветошь, Жильят надел просмоленные гетры, набросил поверх куртки плащ, накинул капюшон на шапку и завязал на шее овечью шкуру; облачившись во все свои доспехи, он схватился за веревку, прочно прикрепленную к Большому Дувру, и пошел на приступ этой мрачной морской башни.

Он проворно добрался до площадки, несмотря на то, что руки у него были в ссадинах.

Меркли последние блики заката. Ночь спускалась над морем. Лишь верхушка Дувра была слегка освещена.

Жильят воспользовался гаснущим светом, чтобы заклетневать веревкуд Он наложил на ее изгиб у края скалы повязку в несколько слоев парусины, тщательно обмотав каждый слой каболками. Получилось нечто похожее на наколенники, которые подвязывает актриса, готовясь к предсмертным мукам и мольбам в пятом акте трагедии.

Окончив клетневание, Жильят, сидевший на корточках, выпрямился.

Уже несколько минут, обматывая парусиной веревку, он смутно ощущал странное сотрясение воздуха.

Казалось, в вечерней тишине хлопает крыльями огромная летучая мышь.

Жильят поднял глаза.

Над его головой, в бесцветном и бездонном сумеречном небе, кружилось большое черное кольцо.

На картинах старинных мастеров видишь такие кольца над головою святых. Только там они золотятся на темном фоне; здесь же оно чернело на светлом. Странное было зрелище. Будто ночь возложила венец на Большой Дувр.

Кольцо приближалось к Жильяту, потом удалялось; то становилось уже, то шире.

Это были чайки, рыболовы, фрегаты, бакланы, поморнцки - целая туча встревоженных морских птиц.

Очевидно, Большой Дувр был для них гостиницей, и они прилетели на ночлег. А Жильят занял одну из комнат. Новый постоялец внушал им беспокойство.

Человек в этом месте - вот чего они никогда не видели.

Некоторое время они продолжали растерянно кружиться.

Они словно ждали, что Жильят уйдет.

Жильят, задумавшись, рассеянно следил за ними взглядом.

В конце концов крылатый вихрь принял решенье- кольцо вдруг разомкнулось, стало спиралью, и туча бакланов устремившись к другому концу рифа, опустилась на утес "Человек".

Там, казалось, они стали совещаться и что-то обсуждать. Жильят, вытянувшись в своем гранитном футляре и подложив под голову камень вместо подушки, еще долго слышал каркающие голоса пернатых ораторов, державших речь поочередно.

Потом они умолкли, и все заснуло: птицы на своей скале, Жильят - на своей.

VIII

Importunaeque volucres

[Зловещие пернатые (лат.)]

Жильят спал хорошо. Правда, было холодно, и он не раз просыпался. Разумеется, он лег ногами в глубь норы, а головой к выходу, но даже не потрудился сбросить острые камни, которые устилали его ложе и мешали спокойному сну.

Порой он приоткрывал глаза.

Время от времени до него доносились отдаленные глухие взрывы. То начинавшийся прилив с грохотом пушечного выстрела врывался в пещеры Дуврского рифа.

Во всем, что окружало Жильята, было что-то сверхъестественное, как в видениях; его обступал призрачный мир.

К тому же в ночи все становилось каким-то неправдоподобным, он словно попал в царство невозможного. Он думал:

"Все это мне снится".

И снова засыпал и вдруг переносился в "Дом за околицей", в "Приют неустрашимых", в Сен-Сансон; ему слышалось пенье Дерюшетты, и грезы становились действительностью. Во сне ему казалось, что он живет и бодрствует а наяву - что он спит.

И в самом деле, теперь его жизнь была подобна сновидению.

Около полуночи в небе послышался отдаленный гул.

Жильят смутно различил его сквозь сон. Вероятно поднимался ветер.

Потом он проснулся от холода и раскрыл глаза чуть шире, чем прежде. В зените повисли большие облака; луна закатывалась, а вдогонку за ней бежала крупная звезда.

Мозг Жильята был затуманен сном, и дикий ночной пейзаж вставал перед ним в искаженных, преувеличенных пропорциях.

На рассвете он совсем промерз, но спал крепко.

Внезапно вспыхнула заря и прервала этот сон, который мог быть опасен. Его спальня находилась как раз против восходящего солнца.

Жильят зевнул, потянулся и вылез из своей норы.

Спросонок он ничего не понял.

Мало-помалу сознание действительности вернулось к нему, и он воскликнул: "Пора завтракать!"

Погода стояла тихая, небо было ясное и холодное, тучи ушли, ночной ветер чисто вымел горизонт, безмятежно всходило солнце. Наступал второй погожий день. Жильят почувствовал прилив бодрости.

Он сбросил плащ и гетры, закатал их в овчину, вывернув ее шерстью внутрь, завязал сверток бечевкой и засунул его поглубже в свое убежище на случай дождя.

Затем он оправил постель, то есть сбросил с нее камни.

Приведя в порядок свое ложе, он соскользнул по веревке на палубу Дюранды и быстрым шагом подошел к нише, куда накануне поставил корзину с провизией.

Корзины там не было. Она стояла слишком близко к краю, и ночной ветер унес ее и сбросил в море.

Это было предупреждение, стихии готовились к отпору.

Ветер поистине должен был обладать какой-то злобной настойчивостью, если отыскал корзину в этом месте.

Начало враждебных действий было, положено. Жильят это понял.

Когда живешь в тесном соседстве с угрюмым морем, трудно отрешиться от убеждения, что ветер и скалы - одушевленные существа.

У Жильята не осталось ничего, кроме сухарей, ржаной муки и надежды на ракушки, которыми питался тот, кто, потерпев кораблекрушение, умер с голоду на утесе "Человек".

О рыбной ловле нечего было и думать: рыба не терпит толчков, она избегает бурунов; бесполезно ставить верши и закидывать самые крепкие сети, они только рвутся об острия рифа.

Жильят съел на завтрак несколько морских полипов; с трудом отделяя их от скалы, он чуть не сломал складной нож.

Доедая скудный завтрак, он услыхал непонятный шум на море. Он оглянулся.

Целый рой чаек и бакланов опустился на невысокую скалу; они хлопали крыльями, толкались, пищали, кричали, суетливо копошась на одном месте. Орда, наделенная клювами и когтями, что-то расхищала.

То была корзина Жильята.

Ветер сбросил ее на острый камень, и она развалилась Слетелись птицы. Они уносили в клювах растерзанные куски.

Жильят издали разглядел копченое мясо и вяленую треску Теперь в борьбу с ним вступили птицы. Они тоже были против Жильята. Он отнял у них дом; они отняли у него пищу.

IX

Как заставить служить себе риф

Пролетела неделя.

Несмотря на дождливое время года дожди не шли- это радовало Жильята.

Впрочем, то, что он предпринял, по крайней мере с виду превосходило человеческие силы. Успех был до такой степени сомнителен, что попытка достигнуть его казалась безумием.

Когда берешься за дело, то обнаруживаешь, сколько с ним связано опасностей, сколько возникает преград. Стоит только начать, как убеждаешься, что нелегко будет его завершить. Всякий почин сопряжен с помехой. Первый же сделанный шаг неумолимо свидетельствует об этом. Трудности, встающие перед нами, подобны колючим терниям.

Жильяту сразу же пришлось столкнуться с препятствиями.

Чтобы выручить машину Дюранды, чуть не погибшую при кораблекрушении, чтобы попытаться, с некоторой надеждой на успех, спасти ее в таком месте и в такое время года пожалуй, потребовалась бы целая армия, а Жильят был один; требовался полный набор плотничьих и слесарных инструментов, а у Жильята были только пила, топор, зубило и молоток; требовалась удобная мастерская и удобное жилье, а у Жильята не было крыши над головой; требовалась пища и запасы, а у Жильята не было хлеба.

Если бы в первую неделю кто-нибудь увидел Жильята за работой на рифе, тот не понял бы, что он делает. Жильят словно забыл и думать о Дюранде и о Дуврских скалах. Его занимало лишь то, что уцелело на рифе; казалось, он был поглощен спасеньем обломков. В часы отлива он обирал скалы, присваивая все, чем волна поделилась с ними после кораблекрушения. Он переходил от утеса к утесу, подбирая то, что выбросило море: клочья парусов, концы тросов, куски железа, обломки, оставшиеся от крышек люков, доски продавленной обшивки, сломанные реи, там - балку, тут - цепь, здесь - блок.

Он осматривал каждое углубление в граните. К его великому разочарованию ни одно не годилось для жилья, и он замерзал по ночам, лежа в каменной норе на вершине Большого Дувра, и очень хотел найти жилье получше.

Два таких углубления были довольно просторны: там можно было стоять, а по естественному скалистому полу, хотя и неровному и покатому, - даже ходить. Ветру и дождю там было привольно, однако волны даже в самый высокий прилив туда не долетали. Обе расщелины находились по соседству с Малым Дувром, и до них можно было добраться в любое время. Жильят решил устроить в одной склад, а в другой кузницу.