Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Одиннадцать человек, десять пассажиров и водитель, едут на автобусе. Точнее они немного задремали и проснулись, когда автобус тряхнуло. И тут выясняется, что автобус заблудился. Что все пассажиры ехали в разные места и из разных мест. Что водитель вообще очнулся не в том автобусе, в каком он начинал путь. За окном — проливной дождь и странный лес, в котором перемешаны все возможные деревья. А еще табличка на которой написаны все города, в которые они едут. После пяти часов езды по пустынной трассе они подъезжают к странному пустому дому. При этом одновременно у дома кончается дорога, а в автобусе кончается бензин…

У автора куча произведений, все, насколько я понимаю, одного плана. Новинкой является не это произведение, другое, просто я взял наугад. Мне понравилось. Затягивает. Во всяком случае я проглотил почти 300 кб, почти не заметив этого. Даже потом перепроверил, да, действительно — в первой выкладке (из четырех) около 15 авторских листов. Так что моя рецензия явно должна быть положительной. Автор пишет, что издательства отвергают. Возможно, что это из-за неправильного позиционирования книги. Если автор и в издательства посылал как фантастику, то он не прав. Возможно, что из-за большого объема книги. Может быть автору стоило поискать наоборот — продолжающиеся серии? Издают же серии вроде «Готики» (хотя я сам эту серию не читал). Возможно, что для ужастика всетаки слишком медленное развитие сюжета, и отсюда некоторые «страшилки» (табличка с названиями, попытка вспонить себя как толстую женщину, видение с убийством у Евсигнеева и потом находка им вещей парня) мне кажутся немного пристегнутыми сбоку. Хотя не сомневаюсь, что дальше они свою роль сыграют. Моя оценка 8.0. Весьма осторожная. Я не берусь в данном случае судить — достойна повесть опубликования или нет. Я очень давно не читал ужастики, даже не помню что читал в последний раз (Стайна?). Скорее это моя рекомендация всем попробовать прочитать. Думаю, что многим понравится. Сам буду рад услышать мнения по этому произведению.

---

— Я не спрашиваю, где они, просто мне нужно знать, какое еще оружие списать на тебя.

— Аа… Какойто кинжал.

— Все?

— Все, — Алина сердито покосилась на него — ей показалось, что он ей не верит. — Это чистая правда! Мне произнести страшную клятву и съесть землю из цветочного горшка? Или расписаться гденибудь чернилами Фауста?

— Думаю, на сей раз обойдемся без этого, — милостиво ответил Виталий, снова раздраженно потер порез на груди, потом подставил дождю окровавленные пальцы. — Ладно. Надо идти к остальным, пока Дева Севера не пришла за следующим.

— Дева Севера? — с любопытством переспросила Алина. На лице Виталия появилась откровенная досада, он отвернулся.

— Черт!

— Скажи! — она перегнулась через подоконник, чтобы заглянуть ему в лицо, и с удивлением обнаружила, что их язвительный и мрачный полулидерполунадзиратель умеет краснеть, как мальчишка.

— Да ерунда! Просто ассоциации!.. вспомнилась одна вещь… Мне показалось, что она очень подходит… — он покосился на Алину, словно оценивая, достойна ли она его выслушать. — Удивительно, что она начинается почти такими же строками, как и одна из частей твоей книги.

— Прочтешь?

Виталий посмотрел на нее неуверенно и недовольно.

— Я плохой чтец.

— Зато я хороший слушатель.

Он насмешливо вздернул одну бровь, потом перевел взгляд туда, где вершины деревьев подпирали низкое пасмурное небо — мокрая зеленая живая стена их клетки.

В час рождения звезды утренней —
В час, когда цветет небес лилия,
Легкой поступью опускается
По лучу звезды дева Севера.
Мягче детских снов ее волосы,
Вековых снегов холоднее взгляд,
Серебро и синь, запах инея…
И молчанье спит за изгибом губ.
С ветром под руку, в тень укутавшись,
Безмятежная, равнодушная,
Совершенная до безумия,
За плечом клинком темносиний лед.
Для чего ты здесь, дева Севера?
Для кого идешь пыльным городом?
Для кого твой взгляд, для кого твой меч?
На чьи веки ляжет твоя ладонь?
Ты идешь спасти или покарать?
Ты убьешь во сне или вступишь в бой?
Ты идешь дарить или отбирать?..
Может, в этот раз ты идешь за мной?

Он замолчал, потом начал сердито ковыряться в пачке, пытаясь достать оттуда папиросу, явно злясь на себя за то, что только что сделал. Алина, приоткрыв рот, потрясенно смотрела на него.

— Только не надо ничего говорить! — предупредил Виталий, ткнув в ее сторону незажженной папиросой, потом сунул ее в рот. — Не стоит! Послушала — и ладно!

— Это твои стихи? — вопрос был больше похож на ошеломленный вздох. Виталий прикурил, выпустив в дождь густое облако дыма.

— Да, — сердито сказал он. — Иногда пишу… но очень, очень редко. Вернее, не пишу… на бумаге. Они все у меня в голове, как и твоя книга. Но в отличие от тебя, я никогда не хотел их написать, потому что никому не собирался давать их читать. Мне вполне достаточно того, что они есть в моей голове — уж оттуда они никуда не денутся. Наверное, поэтому я не нашел их в этом доме…

— А ты их искал?

Он молча кивнул, глядя на мокрые цветные дорожки.

— Оно бы так подошло к моей книге! — сказала Алина с легким оттенком зависти. — Вернее, могло бы подойти…

— Так вставь его туда, если хочешь. Это ведь на самом деле твоя книга. Пожалуйста. Я тебе его дарю.

— Это очень щедро.

— А я вообще щедрый малый, — Виталий скромно потупился. — Особенно, если у меня ничего не выпрашивают.

— Никогда ничего не просите у великих — сами все предложат и сами все дадут, — с усмешкой процитировала Алина.

— Это ирония? — поинтересовался Виталий, чуть подтолкнув своим локтем ее, и она с готовностью вернула ему тычок.

— Нет, господин главнокомандующий. Скорее, невоздержанность характера.

— Я рад, что твоя неприязнь ко мне выражается только в этом.

— Я рада, что твоя неприязнь ко мне в последнее время вообще ни в чем не выражается.

Виталий искренне расхохотался, продолжая разглядывать далекие деревья, но тут же оборвал свой смех.

— Ладно, надо возвращаться, — он недовольно покрутил головой, потом еще раз оглядел двор. — Знаешь, если бы не все обстоятельства, здесь бы было чертовски красиво! Даже в дождь. Я давным-давно не видел столько цветов и столько деревьев, и в городе большой дефицит свежего воздуха… Из того, что ты говорила… наверное, для меня самое страшное в смерти все же то, что я потеряю эту Вселенную.

— Самое страшное, что эта Вселенная потеряет тебя, — негромко, почти шепотом произнесла Алина.

Виталий очень медленно повернул голову и взглянул прямо ей в глаза, и она вздрогнула, точно его взгляд вонзился ей в мозг. Позабытая папироса выскользнула из его пальцев и, вращаясь, улетела куда-то вниз, негромко пшикнув под дождем, и секунды вдруг стали длинными, и каждая вмещала в себя целую вечность. Особняк вокруг них вдруг словно исчез, чудесным образом растворившись, будто его никогда не существовало, исчез монотонный надоедливый стук дождевых капель, исчезли страх, назойливая неизвестность и ожидание, и дева Севера больше не бродила где-то рядом. Исчезло все.

Собственных движений они даже не заметили — не заметили, как повернулись друг к другу, как тянулись друг к другу, как двигались навстречу друг другу их руки, скользя пальцами по мокрому подоконнику. Они просто вдруг оказались рядом и, казалось, стоят так уже давным-давно. Их лица разделяло не больше сантиметра, кончики лежащих на подоконнике пальцев почтипочти соприкасались. Бесплотные взгляды сейчас были крепче самых крепких стальных тросов.

Алина почти не дышала — забыла, как это делают, да сейчас это было и ни к чему. Его губы были совсем рядом, расстояния почти не существовало, и все же они не касались ее. Это было мукой — чувствовать его губы так близко и все же не ощущать их — невыносимой мукой, почти агонией, но прерывать ее почему-то не хотелось, и он тоже чегото ждал, и она губами чувствовала его дыхание. Хотелось закричать, сорваться, качнуться вперед первой и прижаться к его приоткрытым губам, разбить эту дикую странную боль наслаждением прикосновения, но она все продлевала и продлевала агонию, словно боялась, что с поцелуем его сердце остановится навсегда, а это было бы равносильно концу света. Вселенские катастрофы, взрывы сверхновых, галактики, обращающиеся в астероидную пыль — все это было ничтожным, все это было тенью… Был только взгляд и были только губы, расстояния между которыми почти не существовало, и в то же время это "почти" казалось бездонной пропастью, наполненной временем…

Три громких удара в дверь — словно небо, расколовшись, обрушилось на землю. Четыре коротких слова, произнесенные голосом Олега, — словно яростный окрик бога, почувствовавшего угрозу вере в самого себя.

— Эй, там! Вы живы?!

Взгляды порвались, словно натянутая до предела мышца, и, казалось, в воздух брызнула невидимая кровь. Вернувшийся особняк безжалостно схлопнулся вокруг них, на улице снова хлынул дождь, и кто-то третий, ворвавшись в комнату, оттолкнул их друг от друга и тотчас же исчез, оставив после себя лишь двух отдельных людей, смотревших в разные стороны.

— Естественно! А ты что думал?! — громко сказал Виталий, отворачиваясь и отходя от окна. Алина опустила голову и зажмурилась, вцепившись зубами в кулак. Еще никогда, за всю свою короткую, задумчивую и тихую жизнь она не чувствовала такой боли. Был ужас, была пожирающая, вечно голодная вина, но боли не было никогда. В эту короткую секунду она ненавидела Олега больше всего на свете.

— Аля, подай голос! Ты там?!

— Нет, меня снова выкинули из окна! — хрипло отозвалась она, и Виталий, не повернувшись, холодно усмехнулся.

— Шуточки!.. — пробурчал Олег из-за двери. — Давайте, открывайте, мы вас ждем. Мы отнесли Олю вниз — все вместе, друг с друга глаз не спускали. А теперь Жорка тут чинит дверь ванной — Маринка на него насела. Как будто кто-то к ней ломиться станет! Я их хорошо вижу, они меня тоже… Между прочим, ты должен был это сделать!

Виталий повернул ручку замка, приоткрыл дверь, и в щель тотчас глянул внимательный кривцовский глаз.

— Кстати, я не помешал? — запоздало осведомился он, и Алина сжала губы, опасаясь, что сейчас зальется истерическим хохотом.

— Чему? — Виталий открыл дверь пошире, и Олег, теперь видимый целиком, рассеянно почесал щеку.

— Ну, не знаю. Может, вы тут в карты играли… Елки! — он уставился на окровавленную майку Виталия, потом перевел взгляд на спину Алины, с преувеличенной тщательностью запирающей окно. — Алька, ты зачем проделала дыру в нашем предводителе?!

— И не дыра, а царапина, да и та случайная, а я не предводитель! — раздраженно сказал Виталий, потом содрал с себя майку и швырнул ее под кровать. Потер пальцем подсыхающую кровь на проколе, потом развел руки в стороны, точно приглашал полюбоваться собой. — Ну, так более безобидно?! И вообще, Олег, шел бы ты… лучше делом занялся!