Анджей Стасюк - Белый ворон

• Название: Белый ворон
• Автор: Анджей Стасюк
• Издательство: СПб.
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003

Издательство «Азбука-классика» впервые представляет отечественному читателю одного из наиболее значительных авторов современной Польши. Его экзистенциальную драму «Белый ворон» называли, среди прочего, современным вариантом «Трех товарищей» Ремарка. И условия – как бы мирные. Простая эскапистская выходка – зимний поход в горы – оборачивается чередой неожиданных событий, вплоть до кровавых и трагических, проверяющих на прочность мужскую дружбу…

---

Я возвратился, рассказал все Малышу. Мы стояли у подножия обрыва.

– Надо туда забраться, – сказал он.

Подъем был крутой, но камни и сломанные деревья служили какой-никакой опорой. Мы поднимались зигзагом на некотором расстоянии, время от времени дотрагиваясь друг до друга взглядами, посматривая, чтобы сквозь метель угадать значение безмолвных и противоречивых жестов. Когда уже не было видно того места, с которого мы начали подъем, Малыш свистнул. Далеко слева и гораздо выше. Глинистая осыпь подавалась под ногами, когда, раскоряченный, как лягушка, я полз в ту сторону.

Это была зеленая куртка Бандурко. Он лежал на животе головой вниз, ноги пытались догнать его и подвернулись под каким-то противоестественным углом. Мы осторожно перевернули его на спину. Он был мягкий и тяжелый. На лице маска из крови и земли. Мы взяли его под мышки и стали спускать. Под собственной тяжестью тело двигалось легко. Нужно было только обходить камни. У подножия Малыш взял его спереди, а я за ноги.

Мы уложили его около печки. Я обмыл ему лицо. Из-под волос у него сочилась кровь.

– Дышит, – сказал Малыш. – Еле-еле, но дышит.

Он принялся расстегивать ему куртку, чтобы добраться до сердца и послушать. И сразу же сунул мне под нос пальцы. Они были красные. Малыш схватил штык и распорол снизу доверху все, что было на Василе. И мы увидели рану, небольшую удлиненную рану, из которой текло и текло. Вся грудь и живот красные. Мы накрыли Василя остатками одежды и спальником. Глаза у него были закрыты. Я наклонился над ним и произнес его имя. Его дыхание стало хриплым. Возможно, он слышал меня, а может, нет, но он явно что-то пытался сказать: губы у него шевелились. Я приблизил ухо к его губам. И услышал шипящие, свистящие звуки, складывающиеся в два слова: «Сказал ему… сказал ему…» Я почувствовал щекотку. Из него выходили прозрачные красные пузырьки, точь-в-точь как мыльные, и я ждал, что вот они оторвутся, медленно, величественно вознесутся ввысь, поплывут в неподвижном, просвеченном воздухе к окну и лопнут, исчезнут от уколов солнечных лучей.

– Сказал ему…

Мы опять полезли вверх. Кончился оползень, глина, деревья и отдельные камни. Выше была стена из огромных глыб, прорезанная горизонтальными трещинами, а еще выше, страшно высоко, нависал язык козырька. Точно застывшая каменная волна. Мы продвигались вдоль серых блоков песчаника, цеплялись за них, заглядывая во все дыры, как в окна в огромной каменной стене или как в закоулки между кривыми старыми окошками. Мы нашли Костека, но дотянуться не могли. Надо было пробраться на другую сторону этой стены, в тень козырька. Там между обрывистым склоном и каменной ловушкой было что-то наподобие коридора – темного, холодного и опасного. Но мы пробрались.

Ему не повезло. Он упал головой вниз. Вошел в щель, как хорошо пригнанная пробка. Мы с трудом вытащили безжизненное тело. Малыш присел, обыскал у Костека карманы и взял все бумаги. Потом мы подтащили его к самой стене обрыва, прямо под козырек.

– Весной он обрушится, – сказал Малыш.

И мы спустились вниз.

Гонсер зашевелился под спальником и что-то пробормотал. Мы вытащили Василя в коридор. Малыш обыскал и его и взял все документы. Их, как и документы Костека, он бросил в печку. А потом стоял и ждал, когда они догорят. Мы развернули спальник Костека. Красный, прочный, с металлической молнией. Он оказался в самый раз.

Не знаю, сколько это заняло времени, но в конце концов мы затащили Василя Бандурко наверх. Они лежали рядышком, почти касаясь друг друга. Малыш взял пригоршню земли и бросил на них. Но это был всего-навсего снег. У Малыша было черное, неподвижное лицо и почти незрячие от усталости глаза.

– Давай хоть немножко присыплем их, – предложил я, хотя вовсе не горел желанием заниматься этим.

Малыш покачал головой и указал пальцем наверх:

– Отсюда надо смываться.

Кроме ветра, слышался мелкий перестук осыпающихся камешков.

Внизу мы еще раз обыскали их вещи. Карта, билет на поезд, обрывки газеты, записная книжка – все пошло в огонь. Остальное мы запаковали в рюкзаки.

– Нет, я туда больше не пойду, – заявил я.

– Ладно, – сказал Малыш, забросил на спину оба рюкзака и вышел.

Отправились в путь мы около двух. Гонсер ехал. Печка стояла на тонком листе жести. Мы подогнули его с боков, надрезали спереди топором и связали заржавелой проволокой. Получился тобогган. Малышу пришлось подняться еще раз и отрезать от рюкзаков ремни. Гонсер стонал, но позволил уложить себя вместе со спальниками. Мы впряглись, как собаки или лошади. Вышли мы около двух. Подметка у Малыша почти совсем отлетела. Он искал по карманам какую-нибудь веревочку, но нашел только змеиную кожу. Ее хватило на то, чтобы дважды обернуть ступню и завязать узел. Мы проходили двадцать шагов и останавливались. Разделили остатки водки. Глотали снег. Там, где несколько часов назад я мечтал о сигарете, мы закурили. Друг с другом мы не разговаривали. Что-то бормотал Гонсер. Край пропасти мы обошли кустами. Наши сани перевернулись. Мы снова их установили, отерли Гонсеру лицо от снега. Он что-то кричал. Мы велели ему заткнуться. Вышли мы около двух. Малыш показал на снежную дымку, вырывающуюся из пропасти.

– Видишь? – спросил он.

Я видел, но ответил нет, чтобы он отвязался.

Потом дорога пошла под гору и стало полегче. Времени у нас было навалом. Я пытался вспомнить какую-нибудь историю из прошлой жизни, какую-нибудь мелочь, что-нибудь, что могло бы принести облегчение, что-нибудь наподобие комочка снега под языком. Но память моя была пуста, в ней дул ветер, и там, где начинаются все эти вещи, которые полагается иметь позади себя и помнить, было бело, беспокойно и стыло. Симметричный, однозвучный смерч всасывал людей, годы, предметы, уносил их куда-то в несуществующее продранное небо, а сыпучие, шероховатые их осколки опадали на наши следы, которым через минуту-другую суждено было исчезнуть.

Зима 1993, зима 1994

Примечания

1

Популярная марка польского пива.

2

Народы в процессе многовекового общения кое-что перенимают друг у друга. Поляки среди прочего переняли у нас, в частности, мат, что вполне естественно, и используют его как в устной речи, так и в литературе. Речь героев этой книга уснащена матом, и переводчик счел своим долгом сохранить его, ничего не прибавляя и не убавляя. – Здесь и далее примеч. переводчика.

3

Помни (лат.). Фрагмент выражения «Memento mori» – «Помни о смерти».

4

Местности в СССР, где находились лагеря, в которых после вторжения в Польшу в 1939 г. Красной Армии были интернированы, а затем расстреляны тысячи польских офицеров.

5

Гурали – горцы, жители Татр и Бещад (пол.).

6

Харцеры – польские скауты.

7

Попелюшко – польский священник, активный сторонник оппозиции, в 1983 г. был похищен и убит, как впоследствии выяснилось, офицерами польской госбезопасности.

8

Пяст Колесник – легендарный основатель королевской династии, правившей в Польше до 1370 г. По преданию, первый король Польши Пяст был землепашцем, и, когда к нему пришли с известием, что он избран королем, он делал колесо.

9

УПА – Украинская повстанческая армия.

10

Ульрика Майнхоф – немецкая террористка крайне левой ориентации, одна из руководительниц «красных бригад», совершивших в 1970-х годах несколько громких террористических актов.

11

Отшельник (англ.).

12

Сокровенный свет (лат.).

13

Сортирное очко страны, анус отечества (англ., лат.).

14

Славой Лешек Глудзь – польский священнослужитель, епископ Войска Польского.

15

Логорея – недержание речи, в частности у психических больных.

16

Свобода, равенство, братство (фр.) – девиз Великой французской революции 1789 г.

17

«Красные маки Монте-Кассино» – песня о подвиге польских солдат из армии Андерса, погибших в мае 1944 г. в сражении при Монте-Кассино в Италии.

18

Гадюка обыкновенная (лат.).

19

Числ. 21, 9.

20

Жвирко и Вигура – знаменитые авиаторы в межвоенной Польше.

21

Тисо, Йосеф (1887–1947) – священник, председатель клерикально-фашистской Словацкой народной партии и глава словацкого государства, образованного Германией после захвата и расчленения Чехословацкой республики в 1938 г., союзник нацистской Германии. После Второй мировой войны был осужден и казнен.