Михаил Салтыков-Щедрин - Статьи. Журнальная полемика

• Название: Статьи. Журнальная полемика
• Автор: Михаил Салтыков-Щедрин
• Жанр: Критика

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.

Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.

Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.

Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.

В девятый том вошли статьи, рецензии, некрологические заметки.

---

Через год Страхов вновь отметил связь «Как кому угодно» с учением Фурье, но уже без приписывания Салтыкову полемических, по отношению к фурьеризму, заданий («Это была небольшая вариация на теорию страстей…»), и попытался скомпрометировать теоретико-публицистическую часть произведения: «Повесть вышла хорошая, но вариация оказалась никуда негодною и не только не как кому угодно, а всякому одинаково доказывала несостоятельность главной мысли».[150]

Критический выпад в адрес автора «Как кому угодно» и ноябрьской хроники «Нашей общественной жизни» за 1863 г. сделал и Достоевский в «Записках из подполья» (в первой части, печатавшейся в январско-февральском номере «Эпохи» за 1864 г.; ср. Ф. М. Достоевский. Собр. соч. в 10-ти томах, т. 4, М. 1956, стр. 147–148).

Отрицательное отношение Достоевского к вышеназванным салтыковским произведениям зафиксировано и в его записной книжке:

Как кому угодно.
Учитесь, милые дети.

Нет, не дается нигилизм г-ну Щедрину, не дается. Он в таком же затруднении, поступив в нигилисты, как и генерал Зубатов, в его собственной повести, когда он хочет следовать за веком, биржу придумывает и даже выразиться не умеет, сам г. Щедрин назвал такого сорта людей умирающими. Нет, уж пусть г. Щедрин пишет по-прежнему повести, не заботясь о нравоучениях к ним. Нравоучение ему всегда подскажут.[151]

Верно уловив революционизирующий смысл отрицания автора «Как кому угодно», Достоевский, подобно Страхову, попытался разъять единое целое произведения, иронически определив его «программные» части как «подсказанные нравоучения» и противопоставив им «повести».

Стр. 407. Всегда меня удивляло, как это люди не исполняют своего долга. — Благонамеренность этого и последующих рассуждений «я»-рассказчика о «долге» и «обязанностях» связана с двойственностью образа рассказчика в произведениях Салтыкова. «Я»-рассказчик в салтыковской сатире и публицистике заключает в себе и «голос» автора или идеологически родственного ему лица, и идейно противоположный «голос» обличаемого мира.

Стр. 408. Замечено еще, что люди смуглые и черноволосые усерднее к исполнению обязанностей, нежели белокурые и с белым круглым лицом. — Дискредитируя основанные на принуждении понятия «долга» и «обязанности», сатирик доводит до абсурда ходячую мысль об их благотворном воздействии, иронически ставя во взаимозависимость отношение к долгу и внешность человека, цвет его волос и т. д. См. также в рукописи текст об «одном публицисте», белокурые волосы которого «постепенно начали окрашиваться в черный цвет» (стр. 681 наст. тома).

Стр. 409. Почему, например, Базаров кончил столь несчастливо?.. Почему юный Виктор Басардин… непременно должен скверно кончить? — В представлении Салтыкова и Тургенев и Писемский, как автор «антинигилистического» романа «Взбаламученное море», предвзято отнесясь к демократической молодежи, исказив подлинный смысл ее убеждений, произвольно привели своих героев к случайным трагическим финалам. Об отношении Салтыкова к «Отцам и детям» и «Взбаламученному морю» см. стр. 15–16, 107–109, 322, 192, а также т. 5, стр. 581–582.

Стр. 410…Марья Петровна Воловитинова… — В образах помещицы Воловитиновой и ее детей явно проступают портретные черты членов семьи Салтыковых. Прототипом многократно варьирующегося у Салтыкова образа «женшины-кулака» является мать писателя — Ольга Михайловна (см. С. A. Макашин. Салтыков-Щедрин. Биография, т. 1, изд. 2-е, М. 1951, стр. 30–32 и след.). Содержащееся в воспоминаниях Е. И. Жуковской сведение о том, что Салтыков как-то описал мать-стяжательницу «в одном из своих фельетонов» и что Ольга Михайловна, угадав себя, сильно рассердилась и даже предприняла по отношению к сыну недружелюбную акцию, по-видимому, имеет прямое отношение к «Семейному счастью» («М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников», М. 1957, стр. 80 и 694).

Стр. 412…училище правоведения — вместе с Царскосельским (потом Александровским) лицеем и Пажеским корпусом, наиболее привилегированное учебно-воспитательное заведение в России для дворянских детей (основано в 1835 г. в Петербурге).

Стр. 420…в Суздаль-монастырь упекла… — Спасо-Евфимьевский монастырь в Суздале был местом заточения религиозных и светских «ослушников», а также детей, нарушавших волю родителей. В семейной педагогии родителей Салтыкова «Суздаль-монастырь» был довольно распространенной угрозой «непочтительным» сыновьям. «…Если он, — писала Ольга Михайловна Дмитрию Евграфовичу о «постылом» — Николае Евграфовиче, — ослушается меня и моей воли… упрячу его в Суздаль-монастырь…» (цит. по статье: Е. Макарова. О реальных источниках «Господ Головлевых». — «Литературный критик», 1939, № 5–6, стр. 109). «Суздаль-монастырь» приходит на ум и Арине Петровне Головлевой, решающей судьбу Степки-балбеса.

Стр. 424…корифейку… — Корифейки — ведущие артистки в кордебалете.

Стр. 440…так и засыплет силлогизмами и цитатами из Неволина, Рождественского и других ревнителей! — Салтыков часто иронически упоминает имя К. А. Неволина — наиболее авторитетного представителя официальной законоведческой науки, скрупулезно изучавшего историю порицаемых сатириком «краеугольных камней» (см., например, «О союзах семейственных», кн. 1-я. — К. Неволин. История российских гражданских законов, т. 1, СПб. 1851, а также некоторые разделы его двухтомной «Энциклопедии законоведения», Киев, 1839, в частности, раздел II — «О происхождении и постепенном образовании законов со стороны их содержания. Семейство. Род. Гражданское общество. Государство. Союз народов», т. 1, стр. 67–83); проводимая Неволиным идея «постепенности развития союзности» будет непосредственно «задета» сатириком в ноябрьской хронике «Нашей общественной жизни» за 1863 г. Там же названы и другие «ревнители», в том числе преподаватель Салтыкова-лицеиста — Я. И. Баршев (см. стр. 173).

…лейтенант Жевакин — персонаж «Женитьбы» Н. В. Гоголя.

Стр. 444…я шепнул им на ухо такое занятие, одним названием которого надеялся привести их в смущение. — Пытаясь опровергнуть мысль о возможности свободного и привлекательного труда («travail attrayant»), противники социалистов-утопистов указывали на необходимость выполнения и в новых условиях всякого рода непривлекательных очистительных работ. По Фурье, уборкой нечистот в свободном обществе будут заниматься трудовые отряды, «маленькие орды» детей, не смущающихся в силу возрастных привычек и наклонности к самоотвержению характером исполняемого дела. Об этом и о связях этого вопроса с прогрессом техники Салтыков писал позже и в сочинениях и в письмах.

Стр. 445. «А детей», скажут они… — «Возмущение» рассказчика произрастает на почве искаженных представлений о принципах нового социалистического быта. Образец подобного возмущения, имеющего те же самые основания, находим, по предположению Е. Покусаева (см. «Салтыков-Щедрин в шестидесятые годы», Саратов, 1957, стр. 200–201), в неопубликованной в свое время статье В. П. Боткина и А. А. Фета о романе Чернышевского «Что делать?». «Не можем забыть, — писали они, — как один из светильников quasi-нового учения в нашем присутствии на вопрос о судьбе детей в женско-мужских коммунах ответил голосом, полным убеждения: „Детей не предполагается”» (ЛН, т. 25–26, М. 1936, стр. 489). В мемуарах Фета имя «светильника» обозначено прямо. «Однажды, когда я в Петербурге сидел у Тургенева, Захар, войдя, доложил: «Михаил Евграфович Салтыков…» Вошедший стал бойко расхваливать Тургеневу успех недавно возникших фаланстеров, где мужчины и женщины в свободном сожительстве приносят результаты трудов своих в общий склад, причем каждый и каждая имеют право, входя в комнату другого, читать его книги, письма и брать его деньги и вещи.

— Ну, а какая же участь ожидает детей? — спросил Тургенев своим кисло-сладким фальцетом. — Детей не полагается, — отвечал Щедрин» (А. А. Фет. Мои воспоминания, ч. 1, М. 1890, стр. 367–368; описываемая встреча имела место в январе 1864 г.; см.: «М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников», стр. 754).

В такой «редакции» (на вероятность искаженной передачи Фетом смысла салтыковских слов указала в свое время «Русская мысль», 1890, № 3, отд. XXI, стр. 149; см. также: «Из рукописей Г. З. Елисеева о романе «Что делать?» и «коммуне» В. А. Слепцова». — «Шестидесятые годы. М. А. Антонович и Г. З. Елисеев». М. — Л. 1933, стр. 488–489) вопрос о детях имеет заведомо отталкивающий вид. На самом деле идея фурьеристов не заключает в себе ничего «ужасного». По мнению автора «Нового хозяйственного и социетарного мира…», дети не только «полагаются» в ассоциациях, но и «являются главной пружиной социетарной гармонии и трудового притяжения» (Ш. Фурье. Избр. соч., т. III, М., АН СССР, стр. 336). В «гармоническом строе», основанном на свободном развитии и удовлетворении страстей, принуждение, считает Фурье, непригодно не только в области труда и распределения продуктов его, но и в сфере семейных отношений, в деле воспитания детей. Последнее должно носить не узкосемейный, а общественно-трудовой характер. Эти положения особенно часто извращались противниками социализма, окружались густой завесой утрировок и выдумок, вроде общности жен, печальной участи детей, не знающих своих отцов, и т. п. Автор «Как кому угодно» и высмеивает подобного рода проявления «высокоморального ужаса» (К. Маркс и Ф. Энгельс) защитников старых «основ».