Анатолий Ракитов - Статьи

• Название: Статьи
• Автор: Анатолий Ракитов
• Жанр: Философия

Руководитель центра информатизации Министерства промышленности, науки и технологий; бывший руководитель Аналитического центра Администрации Президента РФ по общей политике; родился в 1928 г.; окончил философский, исторический, математический факультеты МГУ, доктор философских наук, профессор; работал главным научным сотрудником в Институте народного хозяйства им. Плеханова, в ИНИОН; с 1990 г. - член Высшего Консультативного совета; в 1992 г. - советник Президента РФ по вопросам информатизации и научно-технологической политики; академик РАЕН; член Международной ассоциации системного менеджмента; женат, имеет троих детей.

Статьи в интернете.

---

 

Сравнительная арифметика

Ну а как обстоит дело с этим в России? Можно сказать, что, несмотря на все разноцветие, все наши политические лидеры, от президента до губернатора, обеими руками “за”. Но “на самом деле все выглядит не так, как в действительности”. В газетном интервью 8 февраля 2000 т. министр науки и технологий академик М.П.Кирпичников сообщил, что благодаря усилиям министерства и Думы бюджетное финансирование науки в 2000 году возросло в 1,4 раза по сравнению с 1999 г. и составит 15.926 млрд. руб., т. е. 3% от расходной части бюджета. Казалось бы, это первая ласточка, свидетельствующая, что правительство и депутаты Думы поняли, что наука — стержень экономики. Но мы уже давно привыкли в России, что написанному и сказанному надо верить с оглядкой. “В действительности” оказывается, что нынешние 15.926 млрд. руб. составляют в твердой валюте 0,48 млрд. долл., а прошлогодние 11.63 млрд. руб. -0,54 млрд. долл. Таким образом, “на самом деле” налицо реальное уменьшение финансирования науки. Важно отметить, что Министерство науки и технологий РФ и особенно его нынешнее руководство сделали немало для того, чтобы несколько увеличить финансирование науки. В этом, кстати, и личная заслуга министра Михаила Кирпичникова, сочетающего опыт высшего государственного служащего с пониманием проблем, присущим ученому. Но как бы ни были значительны усилия министра и его соратников, без изменения общенационального государственного и общественного отношения к науке радикально изменить ее положение в России невозможно, а следовательно, невозможно изменить положение в экономике и социальной сфере.

Общественному осознанию суперприоритетной значимости науки и основанных на ней высоких технологий мешает отсутствие государственной научной стратегии, а оно в свою очередь - результат отсутствия политической стратегии в целом. И это проявляется в том, как неумело и нерационально тратим мы даже те небольшие средства, которые все-таки отпускаются на развитие науки. Я приведу лишь один пример. В интервью Кирпичникова отмечается, что 40% ассигнований на науку будут потрачены на поддержку фундаментальных исследований. В этом есть смысл. Фундаментальная наука крайне важна для далеко идущего научно-технического прогресса. Зарубежные коллеги охотно поделятся с нами высокой теорией, но тем, что повысит нашу конкурентоспособность, — никогда или с большим опозданием.

В нашей стране есть два основных донора фундаментальных научных результатов: Российская Академия наук и высшая школа. Посмотрим, как финансируются фундаментальные исследования в вузах, подведомственных Минобразованию РФ. Это тем более интересно, что именно высшая школа готовит новые молодые кадры для науки, которые призваны сменить сильно одряхлевший и в несколько раз сократившийся по численности корпус российских научных работников. Так вот, в 1999 г. в 317 вузах и примерно 60 подведомственных организациях была проведена 5241 научно-исследовательская работа. Значительная часть средств, отведенных на вузовскую науку, была потрачена на фундаментальные исследования. Восторг, да и только! Как высоко у нас ценят науку в высшей школе! Но не торопитесь радоваться. Из официального справочника следует, что средняя стоимость одной НИР составляла в 1999г. 34214р. (примерно месячная зарплата начинающего лаборанта в среднем американском университете). Самыми дорогостоящими оказались, естественно, оборонные исследования, а самыми дешевыми - исследования по социальным и гуманитарным наукам. Теперь представьте себе, что в средней НИР участвуют несколько работников, допустим, три-четыре. С накруткой налогов и прочих отчислений, затрат на коммунальные платежи, закупку препаратов, информации, эксплуатацию и приобретение приборов и другого оборудования зарплата исполнителей таких НИР в среднем едва ли превышает 500 р. в месяц. Много ли можно ожидать от таких исследователей, которые вынуждены до отказа затягивать ремень, обходиться без научных журналов или мотаться по другим организациям в поисках дополнительных заработков? Наука-то ведь тоже толкает на рынок, и здесь на энтузиазме не проживешь.

 

Потенциал. Не востребованный и уже не могучий

Ну а итоги этой научной деятельности говорят сами за себя. За год все вузы и научные организации Минобразования опубликовали 330 монографий, меньше чем по одной на 370 научно-образовательных организаций, около 9000 статей, т. е. чуть менее тридцати в среднем на организацию, получили за рубежом 27 патентов и продали за рубеж 2 лицензии. А ведь патенты и лицензии — самый важный показатель влияния интеллектуального потенциала страны на мировой научно-технологический прогресс. Если сравнивать с соответствующими показателями США, Англии, Германии, Японии и Франции, то наше присутствие на мировых рынках научной и научно-технологической продукции может исчисляться в лучшем случае сотыми долями процента. Разумеется, здесь указаны не все вузы страны. В Российской Академии наук с фундаментальными исследованиями дело обстоит несколько лучше, но не более того. Всем, и особенно нашим государственным лидерам, нужно ясно понять: для того чтобы наука стала выгодной обществу, она прежде всего должна стать выгодной ученым, привлекательной для молодых исследователей.

Еще важнее, что у нас отсутствуют государственные критерии выбора и оценки научных приоритетов и критических технологий, определяющих перспективы социально-экономического развития и благосостояния общества. Не подумайте, что этим не занимались или что я склонен к огульному охаиванию 10 приоритетов и 70 критических технологий, утвержденных правительством РФ в 1996 г. Создавались они с трудом, а принимались при полном отсутствии понимания сути дела. Такие приоритеты и технологии в той или иной форме определяют всю научную сферу и экономику лидирующих стран - доноров научных знаний и технологических решений. У нас при формировании подобных приоритетов исходили из великих принципов консерватизма и инерционности: во-первых, предлагать то, что опирается на полученные в прошлом “заделы”, т. е. на принцип опрокидывания прошлого в будущее; во-вторых, на изучение зарубежного опыта конца 80-х — начала 90-х годов, потому что изучать современные тенденции и прогнозировать развитие науки и технологии мы не умеем, науковедение у нас не в почете, науковеды почти все вымерли; в-третьих, стремились охватить все направления науки и технологии, как в добрые советские времена, но, поскольку нельзя объять необъятное, не сумели достичь наиболее важных для нас результатов; наконец, четвертый принцип опирался на великий миф о могучем, но невостребованном научно-интеллектуальном потенциале. Что он не востребован - правда, а что могучий, - к сожалению, нет.

А теперь посмотрим, как все выглядит на самом деле. Российская наука в отличие от европейской и американской всегда была государственной и служила двум целям: военному могуществу и поддержке системы госуправления. Быстро перестроиться на рыночный лад при отсутствии настоящего рынка в условиях экономического спада она, естественно, не могла. Брошенная на произвол судьбы и оставленная почти без всякой государственной поддержки (по рекомендациям, кстати, докторов и кандидатов наук, преобладавших в правительствах Гайдара, Черномырдина, Примакова, Кириенко и в избытке имеющихся в правительстве Путина), наука наша начала рушиться примерно в 10 раз быстрее, чем экономика. Вот подтверждение: в 1996 е утверждено 70 критических технологий, но при детальной проработке оказывается, что за ними скрываются 258 технологий, якобы жизненно необходимых России. В “действительности” же лишь 17 из них, по оценке бывшего министра науки В.Б.Булгака, на мировом уровне и лишь 2 опережают его (“Системы жизнеобеспечения и защиты человека в экстремальных условиях” и “Трубопроводный транспорт угольной суспензии”). Нечего и говорить, что этими технологиями, имеющими ограниченное или чисто локальное значение (не во всех же странах угольную суспензию гоняют по трубам), мировой рынок не завоюешь.

Три источника для "третьего Рима"

Анатолий Ракитов для “Новых Известий”

№ 50 от 22 марта 2000 года

Будущее России: наука, технология, образование и суперкомпьютерная революция

Сегодня мы продолжаем разговор о проблемах развития фундаментальной науки России - главного условия нормального вхождения страны в постиндустриальное общество. Как уже говорилось, наука советская служила двум целям: военному могуществу и поддержке системы госуправления. А потому и не смогла быстро перестроиться и начала рушиться в 10 раз быстрее, чем экономика. В результате мы имеем лишь 17 критических технологий, соответствующих мировому уровню, и только две, этот уровень опережающих...

За “длинноногой Америкой” гоняться бессмысленно