Кир Булычев - Сборник научной фантастики. Выпуск 36

• Название: Сборник научной фантастики. Выпуск 36
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992

---

– Нельзя, – сказал Мирон Иванович. – Заперто. Там чужие ботинки лежат. – И он тихо засмеялся.

– Нам с вами не нужны чужие ботинки, – строго возразила девушка. Она подошла к двери, что-то сделала с замком, и дужка его послушно отвалилась. Таня вынула дужку из скобы и отворила дверь. Дверь тяжко заскрипела, и Мирон Иванович вдруг захотел убежать, потому что никогда еще не взламывал дверей.

– Таня! – прошептал он. – Не надо!

– Заходите, – сказала Таня, войдя в сапожную мастерскую и уверенно зажигая свет, как зажигают вернувшись домой.

Часовню пополам разделяла стойка, по эту сторону стояли стулья для тех заказчиков, которые в ожидании срочного ремонта сидят, поджав под себя ноги или поставив носки на газеты, расстеленные на полу. За стойкой были видны два станка, рабочие столы сапожников и во всю заднюю стену – полки с ячейками. В ячейках, выставив носки наружу, стояли парами ботинки и туфли. Мирону Ивановичу приходилось здесь бывать, но только днем, когда заходил починить ботинки. Тогда здесь было шумно, людно, сильно пахло лаком и кожей. Сейчас почему-то даже запахи сапожной мастерской куда-то исчезли.

– Таня, – сказал Мирон Иванович, – там на стройке есть сторож. Он услышит, и будут неприятности.

– Посмотрите на потолок. Видите эти своды? – сказала Таня.

Мирон послушно посмотрел наверх и подумал, что потолок давно пора покрасить. Он в самом деле был сводчатым, и в плавных линиях его была неправильность, будто его не выкладывали из кирпичей, а лепили из глины.

– Таня, – сказал Мирон Иванович, – давайте там, в сквере, поговорим.

При ярком свете лампы Таня была куда менее романтичной, чем в ресторане или на улице. И глаза у нее оказались меньше, чем десять минут назад. И в движениях девушки была какая-то сухость, точность, словно яркий свет сорвал с нее вуаль и ограничил ее в пространстве жесткими линиями. И платье не светилось. Обычное голубое платье.

– Под моими ногами, – сказала Таня, топнув по истертым, крашенным в шоколадный цвет доскам пола, – на глубине полуметра находится настоящий пол часовни. Он представляет собой мозаику. Уникальную мозаику конца четырнадцатого века. Это вам что-нибудь говорит?

– Я ухожу, – сказал Мирон Иванович.

– Сейчас пойдем, не волнуйтесь. Сторож спит. А если снять все эти слои белил и штукатурки со стен, то вы увидите чудесные фрески, повествующие о жизни Николая Мирликийского. А почему именно Николая?

– Ума не приложу, – сказал Мирон Иванович, глядя на голубые стены, покрашенные масляной краской до уровня груди.

– Потому что Николай-угодник – покровитель моряков и путешественников. А эта часовня была знаменита тем, что именно сюда приходили те отважные путешественники, что отправлялись в путь из Великого Гусляра в Сибирь или на Камчатку. Здесь они просили покровительства у святого. Здесь они проводили последние минуты. Неужели у вас не дрогнуло сердце?

Мирон Иванович пошел к двери и, выйдя, вкусил свежий ночной воздух, пропитанный ароматом цветущей липы, закурил, глядя на синее звездное небо. Ему было грустно, потому что лучше бы он поехал на машине вместе с директором завода, посидели бы у него, поговорили. Любая романтика не выдерживает яркого света, сказал он себе. И это очень обидно. Не хватало еще очередной краеведши, которая решила обольстить архитектора ради никчемной часовни.

Он услышал, как Таня запирает часовню.

– Давайте я вас провожу домой, – сказал он скучным голосом.

– Лучше я вас провожу, – ответила Таня так, что Мирон Иванович сразу подчинился и даже обрадовался такому предложению, потому что ему очень хотелось домой, и он уже боялся, что не успеет выспаться перед завтрашней рыбалкой.

Они пошли по улице, и Таня шла уверенно, словно знала, где живет Мирон Иванович. Впрочем, он не удивился бы теперь и этому – в Тане была очевидная, никак не связанная с романтикой цель, и эта цель была неприятна Мирону Ивановичу. Он шел на некотором расстоянии от Тани, как бы подчеркивая, что не испытывает к ней никакого влечения, а если ей и показалось что-то ранее, то это была ошибка.

– У меня такое впечатление, – сказала Таня, – что я вас не убедила.

– В чем?

– В том, что часовню нельзя сносить.

– Почему нельзя? Потому что вы придумали сказку о мозаичном поле и каких-то фресках? Я могу такое придумать про любую развалину в этом городишке.

– Елена Сергеевна еще не все знает об этой часовне, но она уже нашла документы о ее освящении.

– Елена Сергеевна найдет любые документы, – Мирон Иванович старался не раздражаться, – потому что ее святая цель превратить Великий Гусляр в мертвый музей, куда бы приезжали оголтелые туристы, ахали и щелкали аппаратами.

– Почему же оголтелые?

– Да потому что турист у себя дома живет в нормальном высотном доме, пользуется водопроводом и ездит по широким улицам. Ему и в голову не приходит, что здесь тоже живут люди, не менее его склонные к комфорту и прогрессу.

– Кто вам мешает строить дома не на месте старых, а в стороне?

– А вам известно, Танечка (слово "Танечка" было лишено всякой ласки, оно было куда официальное нежного – "Таня"), что такое коммуникации? Вам известно, сколько стоит городское строительство, вы слышали что-нибудь о транспорте? Знаете что, – наконец-то Мирону Ивановичу удалось распалить себя справедливым негодованием, – занимайтесь своей генетикой и не мешайте тем, кто строит вам дома. Если каждый будет лезть в чужие дела, мы ни черта не сделаем!

– Это не чужое дело, – сказала Таня и чуть улыбнулась при этом. – Это наше общее дело.

– Если вы намерены читать мне лекцию, можете сэкономить время и усилия. Я все читал. Я все знаю. Я не меньше вас берегу природу и культурное наследие. Но нельзя же держаться за это культурное наследие, как за соску. Мы выросли из колыбели!

– Ах вот вы какой! – сказала Таня заинтересованно. – А на вид кажетесь мягким, даже растяпой.

– Спасибо.

– Вы знаете, что будет на месте этой часовни?

– Знаю. Стоянка для автомобилей. К тому же мы наконец-то сможем спрямить улицу.

– А палаты, которые стояли раньше за часовней, вы уже снесли.

– Какие, к черту, палаты? Там стоял барак.

– Не надо мне врать, – сказала Таня учительским голосом. – Вам удалось их снести, потому что вы вместе с вашими новыми друзьями смогли доказать, что реставрировать их обойдется дороже, чем построить заново. И вы победили Елену Сергеевну.

– Вот видите! – сказал Мирон Иванович.

Такая осведомленность девушки была безобразной, потому что решение о сносе каменных бараков, которые Елена Сергеевна упорно именовала палатами, не было обнародовано.

– Ну вот и ваш дом, – сказала Татьяна.

Они дошли до трехэтажного типового дома, в котором у Мирона Ивановича была небольшая квартира. А он и не заметил, как дошли.

– Тогда спокойной ночи, – сказал Мирон Иванович.

– Может, посидим на скамеечке? Или вам уже расхотелось?

– Мне спать пора.

– Чтобы завтра браконьерствовать?

– Не надо громких слов. Завтра мы едем на рыбалку.

– Знаю я эту рыбалку, – сказала Таня и села на скамеечку. – Садитесь.

– Нет.

– Я вам сказала – садитесь! Пока вы надеялись, что будете со мной целоваться, вы никуда не спешили.

– Пять минут, – сказал Мирон Иванович.

Он сел.

– Знаете что, – сказала Таня, – если вы согласитесь не сносить часовню, я вас поцелую. Честное слово.

– Дешево цените мою принципиальность, – сказал Мирон Иванович.

– Да поймите же, принципиальный архитектор. Я знаю куда больше вас. Я знаю, что часовню вы не снесете, мы вам этого не позволим. Я знаю, что вы не поедете завтра на рыбалку, потому что в шесть утра вам позвонит этот толстяк – ну как его, заместитель директора, и все отменит.

– Не думайте, что вы меня заинтриговали. – Мирон Иванович в самом деле не был заинтригован. Он клял себя за слабость – надо было сразу резко сказать ей – ухожу! – и уйти.

– Я не интригую. Неужели вы думаете, мы будем тратить время и силы, для того чтобы я сидела с вами на лавочке или гуляла под луной?

– Тогда идите спать.

– Последний раз обращаюсь к вашему разуму – спасите часовню.

– Глупости. Часовня нам мешает. Она никому не нужна. Мы возводим города будущего, башни из стекла и сборного бетона.

– Я вам гарантирую, что эта часовня переживет ваши шедевры из сборного бетона, потому что они, в сущности, времянки. Стандартные времянки, собранные за неимением лучшего. Пройдет совсем немного времени, и строительство снова станет созданием прекрасного.

– У нас с вами разные вкусы.

– Не сравнивайте, потому что у вас нет никакого вкуса. Откуда быть вкусу у человека, лишенного корней?

– Все, – сказал Мирон Иванович. – Мне это надоело.

– Если бы вы знали, как вы мне надоели, – сказала девушка. – Ведь такие убогие люди, как вы, думающие только о сегодняшней выгоде, о том, чтобы посидеть в ресторане с заказчиком и выполнить план, – это они снесли в этом городе шесть церквей, гостиные ряды и не счесть сколько старых домов, созданных людьми, которые знали, что такое красота.