Леопольд Захер-Мазох - Искусство стать любимым

• Название: Искусство стать любимым
• Автор: Леопольд Захер-Мазох
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9637-0032-9

Впервые переведены на русский язык новеллы известного австрийского прозаика второй половины XIX в. Леопольда фон Захер-Мазоха. В них отражены нравы Русского двора времен Екатерины II. Роскошь, расточительство, придворные интриги, необузданные страсти окружения и самой императрицы — красивой, жестокой и сладострастной женщины — представлены автором подчас в гротескной манере.

---

Когда на следующий день около полудня Ланской вошел в салон графини Браниша, он застал ее уже в grande parure,[3] готовой к выезду, башня ее волос, искрившаяся точно свежевыпавший снег, была увита ювелирными украшениями всех цветов, образуя радугу исключительной ценности, две юбки из тяжелого шелка, нижняя из которых была расшита пестрыми цветами, а верхняя — золотом и серебром, крупными складками вздувались одна над другой.

— Я слышала, что сегодня ночью на Неве возвели ледяные горки, — воскликнула навстречу ему миниатюрная женщина.

— Так и есть, графиня.

— Давайте поедем туда и взглянем на них, — продолжала графиня, радуясь как ребенок, — это так интересно.

— Я к вашим услугам.

— Быть может, при этом нам удастся увидеть там и богиню, которой вы поклоняетесь.

— Это было бы счастьем, на которое я не смею даже надеяться.

Миниатюрная женщина ограничилась тем, что в наказание шлепнула преступника веером, затем с его рыцарской помощью облачила свое изнеженное тело в роскошные зимние покровы, и вскоре они, тесно прижавшись друг к другу, уже сидели в санях, которые мгновенно рванули с места и унесли их прочь; под звонкий перелив бубенцов они стремглав влетели на матово-серебристую крепко схваченную морозом поверхность Невы и остановились вблизи двух ледяных гор, высоко возвышавшихся над ней. Ланской помог своей миниатюрной спутнице выбраться из саней, и она, с гордой улыбкой поглядывала на него сбоку, весело зашагала под руку с ним.

Два помоста высотой приблизительно в пятьдесят футов были установлены на расстоянии восьмиста шагов друг от друга. Посередине каждого из них помещалась площадка, к которой снизу вела деревянная лестница, тогда как противоположная, круто нисходящая до земли сторона была выстлана ледяными плитами. Ее в течение всей ночи поливали водой и таким образом она превратилась теперь в сплошную скользкую и гладкую как зеркало саночную дорожку. По обеим сторонам ее стояли как бы в лед высокие зеленые ели. Люди всех сословий — благородные дамы, выделявшиеся своим зимним нарядом, офицеры, купцы, простые мужики — непрерывным потоком поднимались по ступенькам лестницы, чтобы наверху усесться в небольшие санки и, заплатив несколько копеек одному из бородачей, подрабатывающих на этой услуге, под воздействием мощного толчка с фантастической скоростью понестись вниз по сверкающей дорожке.

Тысячи людей волнами перекатывались туда и обратно по замерзшей Неве, шикарные сани с восседавшими в них богато разодетыми дамами и, подобно слугам, стоящими на запятках их кавалерами разрезали толпу, играл духовой оркестр и вокруг, точно дрессированные медведи, в такт музыке прыгали бедные мужики, хохотали и пели.

— Пойдемте, Ланской, — сказала графиня, некоторое время наблюдавшая за катающимися с горки и забавлявшаяся их ловкостью и неудачами, — нам тоже стоит попробовать. Возьмем вожатого, или я могу довериться вашему мастерству?

— Разрешите мне самому управлять санками, — попросил Ланской.

— С удовольствием, — засмеялась маленькая женщина, — но с тем условием, что если мы опрокинемся, то дальше я поеду на вас, я вас, поверьте, не раздавлю.

Молодая красивая пара в веселом настроении быстро по ступеням взобралась на помост, наняла удобные санки, графиня Браниша грациозно уселась в них, а Ланской занял место впереди. Он еще раз с улыбкой оглянулся на свою очаровательную спутницу и дал салазкам решительный толчок, с этой секунды управляя ими только руками. Будто подхваченные могучими крыльями, они стремительно полетели вниз по склону и под одобрительный смех и рукоплескания толпы благополучно достигли нижней точки. Когда они выбрались из санок, все вокруг не могли оторвать глаз от великолепной пары.

— Она, конечно, тоже очень симпатичная, — сказал пожилой виноторговец стоявшему рядом лотошнику с пирогами, — но он-то просто писаный красавец.

Все снова и снова графиня поднималась наверх со своим поклонником, и каждый раз они молниеносно съезжали вниз по крутому склону. Одно удовольствие было видеть, как она радостно хлопала в ладоши или, смеясь, обнимала его сзади за шею.

Оба в очередной раз забрались на платформу и радостно уселись в санки, неизменно приводимые вслед за ними лакеем графини, пока они вскарабкивались по ступеням, вот был сделан первый толчок, придавший опасному транспортному средству нужное направление. Вот пара со свистом ветра в ушах понеслась вниз с ледяной горы, и Ланской восседал впереди, отважный и гордый, как Аполлон, правящий солнечной колесницей. Вдруг санки соскользнули с дорожки, со всего размаху ударились о перила, перевернулись, и пестрая масса полетела под гору. Все вокруг при виде аварии ахнули от испуга, но вот графиня Браниша, точно в кресле скатившаяся верхом на Ланском, благополучно встала, правда, густо покраснев при этом, однако, хихикая и отряхивая мелкие сверкающие ледяные звездочки, которыми было усыпано ее бархатное манто. Ланской тоже оказался цел и невредим.

— Боже, что у вас за вид, — прошептала графиня, когда нашла наконец время взглянуть на него, ибо Ланской был бледен как полотно, глаза его казались застывшими, он дрожал всем телом точно больной лихорадкой.

— Пойдемте отсюда, графиня, пойдемте, — произнес он таким тоном, какого она никогда прежде не слышала, и, спешно подхватив ее за руку, увлек прочь.

Однако маленькая прелестная женщина повернула голову и с безошибочным женским инстинктом принялась взглядом отыскивать в толпе, обступившей ледяную горку, даму, которую любил Ланской; она моментально поняла, что только ее присутствие могло привести его в замешательство, повлекшее за собой опрокидывание саней.

Она высматривала долго и упорно и вдруг обнаружила высокие сани, запряженные парой белых рысаков, а в них — женщину редкой красоты, величавость которой в немалой степени усиливалась тяжелой роскошью ее туалета. Эта красивая повелительная женщина оказалась Екатериной Второй. Если маленькая Браниша еще какое-то мгновение колебалась в сомнении, что обнаружила-таки свою грозную соперницу, то слова, произнесенные Ланским, когда они усаживались в сани, полностью убедили ее в правильности своего открытия.

— Вы обратили внимание, что, когда мы перевернулись, сюда как раз подъехала царица? — спросил он.

— Я думаю, мы именно потому и перевернулись, что пожаловала царица, — ответила графиня, пристально посмотрев ему в глаза.

— Она надо мной смеялась, — пробормотал со вздохом Ланской, — я видел, как она переговаривалась с Корсаковым, стоявшим на санях позади нее.

Маленькая женщина прикрыла лицо вуалью, чтобы скрыть слезы досады.

— Кто знает, о чем она с ним беседовала, — охрипшим от переполнивших ее чувств голосом промолвила она в ответ, — ведь она любит его.

— Вы полагаете, что Екатерина может любить какого-то Корсакова? — быстро и резко отреагировал Ланской. — Да кто он такой? Кукла, дрессированная обезьяна, с которой она развлекается, чтобы скоротать время.

— Ну, он, как ни крути, ее официальный фаворит.

— Львице нравится играть с мышами.

На этом разговор оборвался.

Между тем Екатерина Вторая велела Корсакову, ее милостью из обыкновенного гвардейского сержанта вознесенному в графы и полковники, прокатить ее вокруг обеих ледяных гор, чтобы полюбоваться смелым полетом маленьких салазок и безыскусными забавами своего народа. На обратном пути она внезапно обернулась назад и спросила Корсакова:

— Ты не знаешь офицера, которого Браниша таким умилительным образом использовала в качестве мягкого кресла?

— Да, знаю.

— Как его фамилия?

— Ланской.

— Он показался мне симпатичным.

— Его считают одним из самых красивых мужчин.

— Вот как! Он, должно быть, чувствует себя крайне не ловко оттого, что ему довелось предстать передо мной в такой смешной роли?

— Боюсь, что это совершенно не так.

Царица досадливо нахмурила гордые брови.

— Как мне следует понимать это?

— Что ему абсолютно наплевать было бы, если б он тебе совершенно не нравился.

— Ой! Ты в этом так уверен?

— От него самого слышал.

— Странно. — Царица глубоко задумалась. — Есть, безусловно, какая-то пикантность, — пробормотала она, обращаясь не столько к своему фавориту, сколько разговаривая сама с собой, — в сознании того факта, что в то время как все остальные льстят, преклоняются и из кожи вон лезут, чтобы только добиться моей благосклонности, на свете живет человек, который хочет мне не нравиться.

— Я бы не так это сформулировал, — заметил Корсаков, — подозреваю, что ты настолько безразлична Ланскому, что он так же мало старался бы тебе понравиться, как и добиться твоей благосклонности.

— Как бестактно говорить мне такие вещи в глаза, — строго и укоризненно воскликнула Екатерина, — тебе никак не удается скрыть в себе человека низкого происхождения, часто я сама просто понимаю, почему вообще терплю возле себя такого грубого и бездуховного щеголя, как ты.