Роберт Сальваторе - Восхождение самозваного принца

• Название: Восхождение самозваного принца
• Автор: Роберт Сальваторе
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06990-9

Войны и эпидемии остались позади. Однако в королевстве Хонсе-Бир по-прежнему неспокойно — там идет борьба совсем иного рода: за престолонаследие. Оружием в такой борьбе служат не мечи и луки, а заговоры и предательство, но в нее, хоть и против воли, оказывается втянутой и Джилсепони, ибо король Дануб Брок Урсальский мечтает сделать ее своей королевой.

Более того, выясняется, что сын, которого она считала погибшим, на самом деле был украден и воспитан королевой эльфов. Мальчик, никогда не знавший материнской любви, вырос отважным, но честолюбивым и жестоким воином, мечтающим о власти и славе.

---

За последние пару месяцев, опять-таки с помощью Садьи, бывший монах стал относиться к своему проклятию совершенно по-иному. По сути, Де'Уннеро даже начал считать его присутствие своеобразной благодатью. Он мог намного ревностнее исполнять волю Божью, утверждая путь праведности, который столь часто бывает сопряжен с жестокостью. Правда, Де'Уннеро по-прежнему не был в этом полностью уверен, а если и говорил, что верит, то за его словами скрывались вполне реальные опасения. За эти годы он стал настоящим демоном, хотя теперь Садья и ее магическая лютня помогали ему увидеть другую сторону тигра и сделать вспышки жестокости более управляемыми.

Маленькой певице своей музыкой и пением без труда удавалось отвлекать тигра от себя, направляя его взгляд в лес, где зверя ждала более подходящая добыча.

Голодная зима им не грозила.

Но несмотря на все это, несмотря даже на растущую надежду (если не сказать, уверенность), что смертоносные когти тигра являются его благодатью, несмотря на постоянные заверения Садьи, что она и ее волшебная лютня способны управлять зверем, Маркало Де'Уннеро ощущал всю тяжесть шага, который решился предпринять. Он смотрел на незнакомую деревню, раскинувшуюся на холме. Рано или поздно и ее может постичь участь деревни Миклина. Зоркие глаза бывшего монаха различали фигурки деревенских жителей, занятых своими повседневными хлопотами.

Перед мысленным взором Де'Уннеро промелькнула другая картина. В один из недавних вечеров, когда после любовного соития он и Садья сидели у костра, поддерживая пламя, певица наигрывала на своей лютне какую-то простую нежную мелодию. Все вокруг дышало покоем и красотой, как вдруг Де'Уннеро почуял запах оленя, которого преследовали волки. Потом он услышал их вой. И сразу же тигр-оборотень, почуяв добычу, предпринял попытку вырваться наружу.

Бывший монах крепко запомнил это звериное ощущение голода. Он помнил, как потом повернулся к Садье. Обнаженное тело певицы было едва прикрыто наброшенным на плечи покрывалом. Она держала в руках лютню. С какой легкостью Де'Уннеро мог бы вонзить зубы и когти в ее нежную плоть! Одно движение когтистой лапы — и он напился бы ее теплой сладковатой крови! Певица уловила состояние своего друга, но не растерялась. Она заиграла мелодию, которая всегда успокаивала Де'Уннеро, заставив его отвести взгляд от ее тела. Женщина отвела от себя и тигра, послав зверя охотиться вместе с волками за несчастным оленем. Потом Садья уверяла, что невзирая на внезапное появление тигра, она всегда сумеет отогнать его прочь.

Но бывший монах понимал (и сейчас, рассматривая деревню на холме, он понимал это еще острее): она не в состоянии помочь ему обуздать тигра. Если зверь появится, снедаемый жаждой нового убийства, Де'Уннеро будет вынужден ему это позволить. Только так он еще может управлять оборотнем.

Вот оно — гнетущее напоминание, чем в действительности является тигр-оборотень. Никакое это не благо; это его проклятие. Разве Садья своим пением защитит беспомощных жителей деревни, если зверь вырвется наружу?

— Я сумею помочь, — сказала женщина, подойдя к нему и положив голову на плечо. — Ты должен верить в меня, мой любимый.

Два ее последних слова сильно взволновали Де'Уннеро. Мой любимый. Он никогда не ожидал услышать таких слов от женщины! В двадцатилетнем возрасте он вступил под своды Санта-Мир-Абель, беспрекословно приняв обет безбрачия. Его немало удивило, что скрытая от посторонних глаз жизнь монахов абеликанского ордена была далека от целомудрия, и Де'Уннеро приходилось время от времени слушать рассказы об их приключениях с доступными женщинами. Эти рассказы не будоражили его: Де'Уннеро понимал, что подобные отношения не имеют ничего общего с любовью. Всего-навсего совокупление тел — ответ на призыв плоти, стремление к удовлетворению своей похоти, не более.

После нескольких первых любовных слияний — почти безумных в своей страстности — Де'Уннеро думал, что их отношения с Садьей будут напоминать тайные утехи монахов. Певица была исполнена желания; ее глаза бешено сверкали, а тело с голодным неистовством отвечало на его ласки.

Но Садья обладала и совсем другими качествами. Де'Уннеро узнал о ее нежности и рассудительности, о беспощадном по своей искренности умении видеть и оценивать несовершенство окружающего мира. Однако более всего его привлекала в маленькой певице ее незащищенность. Внешне это никак не проявлялось, и Садья, невзирая на невысокий рост, отнюдь не выглядела хрупкой тростинкой, готовой переломиться от порыва ветра. Но эта женщина раскрыла перед Де'Уннеро свое сердце. Вскоре мгновения их любовной близости превратились в моменты полной открытости и доверия друг к другу. Такого Маркало Де'Уннеро еще никогда не встречал в людях и считал, что подобное состояние можно достичь лишь в молитвенном экстазе.

Плотская любовь, которую он к ней испытывал, казалась Де'Уннеро намного возвышеннее, чем все духовные переживания, испытанные им в Санта-Мир-Абель.

В деревню они входили, взявшись за руки.

Летним утром, когда Эйдриан появился в Фестертуле, неся на своих плечах убитого оленя, он сразу почувствовал, что деревня чем-то взбудоражена. За последние несколько недель он нечасто наведывался сюда, но никогда еще Фестертул так не напоминал потревоженный улей. Даже когда Элин и Казик впервые привели Эйдриана в деревню, жители отнеслись к этому куда спокойнее.

— А-а, да ты никак тащишь нам оленя? — закудахтал один из приятелей Румпара, присутствовавший при поединке Эйдриана с трактирщиком. — А тут, знаешь ли, объявилась дичь покрупнее!

Юноша окинул его удивленным взглядом, совершенно не понимая, о чем тот болтает.

Не успел он пройти и нескольких шагов, как к нему подскочил маленький мальчишка и вцепился в полу его темно-коричневой блузы.

— Ты их убьешь, правда? — воскликнул малыш.

— Кого это — их? — не понял Эйдриан.

— Никки, иди домой, нечего лезть во взрослые дела! — сердито крикнула с крыльца мать мальчика.

— Кого их? — снова спросил Эйдриан.

Он сбросил свою ношу и непонимающе поглядел на женщину.

— Мало ли чего малец сболтнет! Меня это не касается, — грубо отрезала она и, загнав сына в дом, захлопнула дверь.

Эйдриан покачал головой, затем нагнулся за оленем. Тут он заметил стоящего невдалеке Казика, с которым после поединка с Румпаром он не обменялся и парой слов. Казик дулся на него, и юноша понимал причину этого: сын Элин ему завидовал. Еще бы: Эйдриана жители деревни уважали и считали взрослым, тогда как он по-прежнему оставался для них мальчишкой.

— Разбойники объявились, — обронил Казик.

Эйдриана одинаково удивило как то, что Казик с ним заговорил, так и сама новость.

— Разбойники? — переспросил он.

— Откуда-то с юга, — мрачно сказал Казик. — Подстерегли на дороге нескольких человек из Придорожной Яблони. Это в двух днях пути отсюда.

— По слухам, они двинулись в нашу сторону, — вступила в разговор стройная темноволосая и темноглазая девушка, чем-то напоминавшая Эйдриану Бринн Дариель.

— Настоящие головорезы, — проворчал Казик и выразительно поглядел на Эйдриана, явно пытаясь его запугать. — Одного они убили прямо на месте. Вырвали ему сердце и бросили на дороге.

Слова Казика отнюдь не испугали юного рейнджера. Он пару раз забредал в деревню Придорожная Яблоня и как-то даже помог местным охотникам, показав им путь к лужайке, где незадолго до этого видел стадо оленей. Услышав про разбойников, Эйдриан ощутил, как забилось его сердце. Наконец-то он сможет подтвердить, что достоин возложенной на него миссии. Сражение с шайкой разбойников — это вам не разрушение бобровых плотин и не подсказки охотникам, где им искать добычу!

— Отнеси оленя в сарай, — велел он Казику. — Деревенские предводители уже начали собирать отряд для поисков шайки?

— Если бы и начали, тебя бы вряд ли позвали, — насмешливо бросил тот.

— Скорее всего, они решают, как защитить деревню в случае, если разбойники появятся на нашей дороге, — ответила девушка. — Так что очень хорошо, что ты принес оленя.

— Тогда забирайте его, — сказал Эйдриан, оставив им свой трофей.

Вскоре он зашел в трактир и объявил Румпару, что отправляется в сторону Придорожной Яблони на поиски разбойников.

В глазах трактирщика вспыхнул злобный огонек. Румпар так и не простил Эйдриану прошлого унижения и считал, что дерзкий мальчишка хитростью отнял у него меч.

— Тебя убьют раньше, чем ты взмахнешь мечом, — прорычал он в ответ. — А этот клинок — гордость Фестертула, благородное оружие, которым я уничтожил не одну сотню гоблинов и поври, — попадет в руки обыкновенных грабителей. Так что меча, парень, я тебе не дам, а сам, если так уж невтерпеж, можешь отправляться на убой.