В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.

• Название: Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.
• Автор: В. Королюк
• Жанр: История
• Год: 1964

---

Не предрешая допроса о том, имела ли или не имела определяющее значение для Мешко I в данный момент внешняя помощь в осуществлении его западнопоморских планов, важно отметить сам факт ее. Помощь эта пришла к Мешко с двух сторон: с одной — в виде чешской вспомогательной конницы, а с другой — в результате саксонских военных действий против ратарей32.

Что касается помощи со стороны Германии, то дело в том, что на западе польским соседом являлась не Империя, а лютичи, с которыми Мешко I оказался во враждебных отношениях. Лютичи же были и самыми решительными и активными противниками восточной экспансии германских феодалов. Так складывались временные условия для польско-германского политического и военного сотрудничества.

Гораздо более сложным представляется вопрос о позиции Чехии. В литературе нет разногласий на тот счет, что в правление чешского князя Болеслава I, во всяком случае до 950 г., чешско-немецкие отношения имели враждебный характер33, в то время как союзниками Чехии против Германии выступали все те же лютичи34, хотя, возможио, формального союза между ними и не было35. 950 год действительно принес известные изменения в развитии чешско-немецких отношений. В этом году Отгону I, по словам Видукинда, удалось военной силой подчинить себе чешского князя36,однако ни Виду-кинд, ни другие источники не дают достаточных данных для того, чтобы судить о характере государственно-правовых отношений, установившихся между Германией и Чехией в это время37. Ясно одно, в борьбе с венграми, постоянно вторгавшимися на территорию Германии, чешский князь оказался союзником Оттона I, разгромившего мадьяр на р. Лехе в 955 г. Зато, когда в том же 955 г. началось всеобщее восстание полабо-прибалтийских сла-вян-бодричей и лютичей, чешскому князю, по-видимому, удалось уклониться от подавления восстания, и чешские военные силы не принимали участия в решающей битве над Рекницей, где Оттон I нанес поражение восставшим. Нет никаких данных и об участии чехов на стороне немцев в дальнейших полабо-немецких столкновениях, происходивших до 960 г.38 Продолжавшаяся чешско-мадь-ярская борьба лишь отчасти объясняет такую позицию чешского князя, не в интересах которого было, по-видимому, нарушать, по выражению Титмара Мерзебургско-го, “старинный союз” с лютичами39. Иначе говоря, и после 950 г. Чехия не отказалась полностью от своей традиционной политики, не превратилась в послушное орудие германских феодалов и сохраняла возможность возобновить сотрудничество с полабо-прибалтийским славянством в борьбе с германским феодальным натиском на Восток.

Вот почему польско-чешский союз, оформление которого произошло около 965 г., когда Мешко I взял себе в жены Добраву — дочь 'чешского князя Болеслава I, а затем и участие чешской конницы в 967 г. в разгроме Вихмана представляется столь очевидным отказом чешского князя от традиционной чешской политики 30— 50-х годов X в. В самом деле, став союзником польского князя, Чехия оказалась противницей лютичей, которые через Вихмана, находившегося в тесных связях с датским королем Гаральдом Синезубым, тоже противником Оттона 1 40, искали себе на севере Европы надежного и сильного союзника в борьбе с Германской империей. Выступление против Вихмана было неизбежно выступлением в пользу Оттона I. Поэтому представляется совершенно неудовлетворительной попытка объяснить причины заключения в середине 60-х годов X в. польско-чешского союза ссылкой на наличие для Польши и Чехии угрозы германской феодальной агрессии, как это делает К. Малечинский41. В этом вопросе, без сомнения, прав Г. Лябуда, полагая, что такого рода соображения для Мешко I до 966 г. “были преждевременны”42. На Западном Поморье все еще шла борьба, лютичи и Вихман не были еще разбиты, и до окончания этой борьбы не могло, очевидно, идти какой бы то ни было речи о превентивных мероприятиях против Германской империи, которая к тому же казалась естественной союзницей в борьбе с лютичами и с которой Польша как раз в это же самое время, т. е. в 965—966 гг.43, вступает в прямой союз.

Но если сами по себе 'чешско-лютические и чешско-немецкие, а также польско-лютические и польско-немецкие отношения не в состоянии дать сколько-нибудь удовлетворительное объяснение переменам, происшедшим в чешской политике в середине 60-х годов, то, следовательно, искать его надо в какой-то иной плоскости. Это не может, однако, быть сферой чисто экономических отношений, хотя нумизматические данные и свидетельствуют о развитии торговли Чехии с польскими землями во второй половине X в., о заинтересованности Чехии в развитии балтийской торговли через Поморье44. Но, во-первых, чешские денары, во всяком случае определенная часть их, могли попадать на Поморье не прямо из Чехии, а постепенно, переходя из одного польского района в другой45, а, во-вторых, те же самые нумизматические данные не дают оснований как-то особенно выделять для Чехии торговое значение польских поморских земель. Более того, они самым определенным образом свидетельствуют о гораздо более интенсивной активности Чехии на других транзитных торговых путях46.

Иными словами, исследователю вновь приходится возвращаться в сферу политической жизни, чтобы там, наконец, отыскать причину столь неожиданного поворота в чешской политике. Поскольку взятые изолированно отношения Чехии с другими странами Центральной Европы не дают ключа к разгадке позиции чешского князя, остается обратиться к анализу общей ситуации, сложившейся здесь в первой половине 60-х годов X в.

В 962 г. была провозглашена Германская империя47. С 961 по 965 г. Оттон I находился в Италии. Провозглашение империи, как казалось, вероятно, ее славянским соседям, должно было существенным образом сказаться на восточной политике германских феодалов. Занятый итальянскими делами император не мог больше концентрировать свое внимание на вопросах восточной политики. К сожалению, именно о восточных планах От-тона I по состоянию источников судить чрезвычайно трудно. Однако все же можно сказать, что в отношении полабо-прибалтийского славянства продолжалась прежняя линия, рассчитанная на полное его подчинение. Об этом свидетельствует не только военно-политическая деятельность германских феодалов, но и усилия имперского правительства организовать планомерную христианизацию полабо-прибалтийского славянства. Венцом этих усилий, начало которых относится еще к 937 г. и связано с основанием в Магдебурге монастыря Св. Мо-рица как главного очага христианизации Востока, было создание в 968 г. Магдебуртского архиепископства, которому были подчинены пять епископских кафедр для по-лабо-прибалтийских славян48.

Очевидно, иной была вначале политика двора Отто-на I по отношению к Чехии и тем более к Польше. Показателен уже сам факт, что саксонский хронист, отражающий настроения правящих саксонских кругов в Империи, решился в своем труде назвать некоронованных правителей, какими были чешский князь и польский князь-язычник, королями. Не менее показательно, что ни Чехия, ни Польша не были в церковном отношении подчинены Магдебургу. Очевидно, Империя, беря курс на полное подчинение полабо-прибалтийского славянства, не только не могла проводить аналогичной политики в отношении Чехии и Польши, но и была, по-видимому, заинтересована в их сотрудничестве. Само собой понятно, что не было бы ничего удивительного в том, если бы, используя новые условия, сложившиеся в результате осуществления Оттоном I и саксонскими феодалами их имперской программы, чешский князь Болеслав I попытался разрешить основные внешнеполитические задачи, стоявшие перед Древнечешским государством. А одной из таких основных и важнейших задач была организация чешской церкви. До этого времени Чехия не имела своей собственной церковной организации и была подчинена в церковном отношении епископской кафедре в Регенсбурге, в свою очередь входившей в состав Зальцбургского архиепископства. При той исключительной роли, которую играла тогда церковь в политической жизни страны, даже в ее административной организации, легко понять, насколько важным был церковный вопрос для чешского князя. Можно думать, что этот вопрос занимал ум пражского владыки не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем проблема нерегулярно выплачиваемой по преимуществу формальной дани германскому королю, которую вносили, может быть, даже скорее, чтоб избежать войны с Германией, чем в знак признания известной зависимости от нее49.

В 973 г. Чехии действительно удалось добиться упорядочения своей церковной организации. В этом году было основано Пражское епископство, фактически начавшее функционировать лишь с 975г.50 Правда, это было только епископство, а не архиепископство (Пражская епископия была подчинена архиепископской кафедре в Майнце), и, следовательно, церковной независимости от Империи чешское княжество не обрело.

Подчиняя пражскую кафедру майнцким архиепископам, которые одновременно являлись и канцлерами Империи, германский императорский двор проявил большую заинтересованность в укреплении своего политического влияния в Древнечешском государстве. С учреждением пражского епископства были разорваны старые церковные связи, соединявшие Чехию с соперницей Саксонии Баварией. Судя по тому, что в 70-х годах X в. наряду с пражским епископом упоминается и моравский епископ, тоже подчинявшийся Майнцу, компетенция пражского епископа не распространялась на всю державу Пшемыслидов. И тем не менее основание пражского епископства было крупным шагом на пути упрочения Древнечешского государства в качестве самостоятельного европейского государства, важная веха в процессе внутренней политической консолидации страны. Пражскую кафедру занял саксонец Дитмар из бенедиктин-ского монастыря в Магдебурге, по-видимому, знавший славянские языки51.