Евгений Торчинов - Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания

• Название: Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания
• Автор: Евгений Торчинов
• Жанр: Религиоведение

Книга кандидата исторических наук Е. А. Торчинова посвящена первому в отечественной науке монографическому описанию даосизма — одного из ведущих направлений религиозно-философской мысли традиционного Китая. Автор рассматривает такие проблемы, как единство даосской традиции, связь между религиозным и философским уровнями даосизма, анализирует основные положения даосской космогонии и космологии, подробно останавливается на важнейшем из даосских искусств “обретения бессмертия” — алхимии.

Основная часть книги представляет собой очерк истории даосской религии от ее формирования в древнем Китае до настоящего времени. Автор описывает и анализирует малоизвестные факты истории даосизма и выдвигает свою концепцию закономерностей развития даосизма.

Издание рассчитано на специалистов-востоковедов, историков религии, культурологов и всех интересующихся духовной культурой Востока.

---

Концепция В. В. Малявина весьма интересна, особенно если учесть, что в отечественной науке он первым четко сформулировал данную проблему, хотя вопросом соотношения “большой” и “малой” традиций занимались и раньше (Поршнева Е. Б., 1972, 1978; Стулова Э. С., 1979). Тем не менее предложенное им решение не убеждает полностью по некото-рым причинам, хотя В. В. Малявин (и в этом его безусловная заслуга) подчеркнул специфику народной религии по сравнению” с институциализированными “имперскими” культами.

Не говоря уже о том, что психологически трудно объяснить. столь долгое существование и удивительную стабильность традиционного китайского общества, если подавляющее большинство его членов жили в состоянии постоянного стресса и глобального психологического дискомфорта, можно отметить два. уязвимых пункта в теории В. В. Малявина.

Первый—социологически неточное отождествление понятий:

“народная религия” и религия низов общества (и тем более— маргинальных элементов). Как справедливо пишет Р. А. Стейн (Стейн Р. А., 1979, с. 54), понятие “народная религия” обозначает все верования и культы, не принадлежащие к институциализированным религиям, и характерна для всех слоев общества, включая императорский двор.

Второй. Также не совсем убедительно отождествление народных культов вообще с локальными и “непристойными” культами. Хорошо известно (кстати, об этом вскользь упоминает и В. В. Малявин—Малявин В. В., 1981, с. 174), что существовало весьма значительное число народных (минь сы) и даже локальных (ту сы) культов, вполне признававшихся правительством. Ряд народных культов (в позднем Китае это культы Цай-шэня, Шоу-сина, Лю Хара и др.) имели всекитайский и отнюдь не локальный характер и были лишены специфических черт “непристойных культов”. Естественно, что” культы долголетия, счастья, многодетности и т. д. просто не могли по определению иметь того мрачного колорита, которым обладает китайская народная культура согласно В. В. Малявину. Таким образом, само понятие “народная религия” оказывается достаточно полисемантичным, а его некритическое употребление приводит ко многим методологическим сложностям.[10]

Как минимум, можно выделить два уровня в “народной религии” (в указанном выше социологическом смысле): общекитайская народная религия, отношение которой к даосизму особенно сложно, и локальные культы, которые, в свою очередь, будут делиться на “непристойные” (инь сы) и просто местные (ту сы). Их можно отделить от даосизма, хотя и здесь много проблематичного (см. Стейн Р. А., 1979, с. 53–81; Миякава Хисаюки,1979,с:83—101).

Весьма, специфична и оппозиция “свои-чужие”, существенная для определения и “непристойных культов”. Классическое их определение находится в “Ли цзи” (Ли цзи, 1957, с. 227):

“Приносить жертву тем, кому не должно приносить жертву, — это и называется „непристойный культ", непристойный культ не приносит счастья” (фэй ци со цзи эр цзи чжи, 'мин юэ инь сы; инь сы у фу). Это определение расшифровывается в “Цзо чжуани” (Си-гун, 10-й год): “Божества не радуются (тем, кто) иного рода, народ не совершает жертвоприношений (тем), кто не из их клана” (шэнь бу синь фэй лэй, минь бу цзи фэй цзу).

Примечательно, что еще Конфуций называл лицемерием (льстивостью) жертвоприношения чужим предкам (Лунь юй, 11,24).

Отсюда становится понятным, почему “непристойные культы” так названы. Собственное значение иероглифа “инь” — “отношения между полами, не соответствующие принципу Ли”, “неупорядоченные отношения”. И применительно к культам также на первом плане оказывается именно эта “неупорядоченность”. В “Истории Хань” Бань Гу (гл. 25) говорится: “Каждый (культ) занесен в реестры [официальных книг по] ритуалу, а неупорядоченные (неклассифицированные, “непристойные”) культы запрещаются” (гэ ю дянь ли эр инь сы ю цзинь) — Ханьшу, 1964, т. 4, с. 1194). Все классы населения имеют свои объекты культа: император — Небо и Землю, чжухоу—четыре стороны света, горы и реки, простой народ— своих предков и т. д. (Ханьшу, 1964, т. 4, с. 1193; Стейн Р. А., 1979, с. 78), божества же “непристойных” культов ничьи, они изгои, “маргиналисты пантеона”, и в этом их “непристойность”. Именно поэтому они чужаки, чужие божества (та шэнь). В этом выражении не локус противопоставляет себя универсуму, внешнему миру, а культовые табели о рангах империи — не вошедшим в них номенклатурным единицам локальной теологии.

Каковы же основные черты “непристойных культов”? Выделим их вслед за Р. А. Стейном (Стейн Р. А., 1979, с. 57).

1. Чрезмерные и разорительные расходы.

2. Молитвы, кровавые жертвоприношения, песни и танцы.

3. Использование шаманов и шаманок, занимающихся предсказаниями.

4. Искупительные ритуалы для исцеления болезней.

5. Пантеон малых неканонизированных местных божеств, большей частью зловредных и нуждающихся в умилостивлении.

Однако не следует думать, что только кровавые или оргиастические культы считались “непристойными”. Отнюдь нет. Поклонение чужим предкам или божествам чужой местности квалифицировалось точно так же по принципу “свои-чужие” (Поршнева Е. Б., 1982, с. 262). Так, в даосском тексте “Кодекс проведения постов” (Чжай цзе лу; Дао цзан, т. 207, с. 9а); говорится: “Если совершать поклонение и жертвоприношение предкам в 5 праздничных дней-ла, то это называется сыновней почтительностью, приносящей неизмеримое счастье, а если в остальные дни—то это будет “непристойный культ” (у ла жи дан сы сянь сянь ван, мин юэ вэй сяо цзы, дэ фу у лян; юй жи цзе ши инь сы). Чтобы не задерживать внимание читателя на этих подробностях, приведем пример ясного осознания даосами достаточно четкой грани между даосизмом и народными культами.

В опубликованных Тао Хунцзином (456–536), лидером даосизма Маошань, записках его ученика Чжоу Цзыляна говорится, что в 515 г. он видел серию сновидений, обеспокоивших его благочестивую тетку. Семья Чжоу до его обращения в даосизм традиционно поклонялась народным (“вульгарным”) божествам (Чжоу цзя бэнь ши су шэнь), и тетка Чжоу Цзыляна боялась, что в сновидениях ему являются не “истияные” даосские божества, а один из “вульгарных” богов. Далее Тао Хунцзин объясняет, что тетка Чжоу Цзыляна со стороны матери обратила в даосизм отца и его самого, но все время боялась, что он окажется в наваждении от этих “бесовских божеств” (Чжоу ши мин цзи, “Дао цзан”, т. 152; Стейн Р. А., 1979, с. 54–55).

Здесь четко выражено отношение даосов к божествам народной религии, которые для них были нечистыми душами умерших, заслуживающими изгнания, а не поклонения. Объектами поклонения могут быть эманации или ипостаси Дао и в определенные дни (пять ла) — собственные предки.

Чрезвычайно резкие филиппики против народных верований, квалифицируемых как “культ нечисти” (яошу, яо дао), можно найти в “Баопу-цзы” Гэ Хуна, особенно в главе 9 “внутренней части” (см. Гэ Хун, Баопу-цзы, с. 37–39; Торчинов Е. А., 1982, III, с. 77–78).

Казалось бы, все ясно, и следует безоговорочно провести демаркационную линию между даосизмом и народной религией. Однако не все так просто. Дело в том, что трудно выделить какой бы то ни было критерий, согласно которому можно было бы объяснить, почему из двух, скажем, однотипных культов один признается, а другой подвергается гонениям со стороны даосского организованного духовенства в союзе с конфуцианскими чиновниками.

Кроме того, ряд народных культов практиковался даосским духовенством (включая культы духов некоторых гор, рек, деревьев и т. д.; примеры см. Стейн Р. А., 1979, с. 68–81), не говоря уже о бытовой обрядности мирских последователей даосизма.

В целом надо отметить, что даосы, как правило, признавали культы, восходящие к государственной религии Чжоу (культы Неба, Земли, пяти священных гор, рек, местности и домашнего очага) и к религиозным верованиям “верхнего пласта” Южного Китая периода Чжань-го и Хань (например, культ Си ван-му).

Отношение же к околошаманским культам (составлявшим как раз ядро “непристойных культов”) было значительно сложнее, ибо генетически именно они во многом были субстратом даосской религии. Они были для даосизма как бы “язычеством”, из которого он вышел, но сознавал скорее свое отличие от него, чем сходство с ним. С появлением организованного даосизма эти верования начинают рассматриваться чуть ли не как противоположные даосизму. Интересно, что если при Ранней Хань шаманы еще участвовали в дворцовых церемониях, то при Поздней Хань это уже было реже, а позднее (с V в.) шаманские культы безоговорочно начали преследоваться.

Вместе с тем даосизм охотно черпал “материал” из народных верований, которые зачастую в даосизированном виде возвращались в исходную среду своего бытования, иногда такая “вульгаризация” происходила и с чисто даосским персонажем (например, превращение респектабельного алхимика Лю Хай-чаня (X в.) в отрока Лю Хара из свиты бога богатства (см.: Алексеев В, М., 1966, с. 191–203).