Ольга Хлудова - Волны над нами

• Название: Волны над нами
• Автор: Ольга Хлудова
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1960

Лениво набегают на гальку пологие волны. В прозрачной морской воде скользят силуэты рыб, медуз, колеблются нити водорослей.

А на самом берегу стоит группа странных загорелых людей: у них большие лягушачьи лапы, стеклянные маски на лицах. Что они собираются делать?

Но вот странные люди без всплеска уходят под воду. Среди них и автор — художник-зоолог Ольга Флорентьевна Хлудова, — энтузиаст подводного спорта и большой любитель природы. Она сама иллюстрировала книгу «портретами» своих «персонажей».

Цель автора — ознакомить читателя с подводным миром прибрежных зон Черного и Азовского морей, с его самыми обыкновенными обитателями, которых может встретить любой ныряльщик.

Перед глазами любознательного читателя открывается многообразная и интересная жизнь таинственного подводного мира — еще одного замечательного природного уголка нашей родины.

Вся книжка проникнута большой любовью к животным, к природе и написана увлекательно, с живым и теплым юмором.

---

Моя предусмотрительность оказалась весьма кстати. В день приезда, 18 мая, температура воды была 12 градусов, а в последующие недели поднялась всего лишь до 14–17 градусов. Без костюма было бы трудно что-либо делать под водой продолжительное время. А я решила заняться фотосъемками.

Бокс для камеры ФЭД был готов еще зимой. Удалось достать очень старый, но еще совсем хороший широкоугольник ФЭД с фокусным расстоянием 28 миллиметров. Все было бы отлично, если бы не ветер… Ветер день и ночь, день за днем холодные и мутные волны.

Все это происходило, безусловно, потому, что был отпуск и я могла весь день напролет посещать море. Если бы это была очередная рабочая поездка, когда я удирала на море, чувствуя себя как школьник, убежавший с уроков, вода была бы, разумеется, прозрачной и теплой, а погода тихой.

Кроме нас с Николаем, на биостанции приезжих еще не было. Директор отвел нам отличную комнату, у самого порога которой был громадный бассейн, готовый к первой партии подопытной рыбы. Запах моря наполнял комнату, по потолку метались зайчики солнечного света. Мы жили как будто в каюте корабля, что мне очень нравилось.

Неудачи начались сразу. В первый же день Николай уговорил меня пойти в горы. Буйные сочные травы с яркими пятнами незнакомых цветков были почти по пояс. Через месяц-полтора все это великолепие выгорит, и только сухие колючки будут хватать за ноги проходящих. Среди приземистых кустарников скумпий Николай нашел странное и красивое растение, похожее на иван-чай. Бледно-лиловые цветки с темно-красными пятнами, как у орхидеи, пышным султаном венчали длинный стебель. Николай с галантным видом преподнес мне большой букет. От цветов струился тяжелый аромат. Я несла их в вытянутой руке, стараясь не вдыхать неприятный аптекарский запах незнакомого растения. С каждым шагом мне все меньше хотелось украсить этим букетом нашу маленькую комнату. Я отстала и только размахнулась, чтобы забросить его в кусты, как Николай обернулся и отобрал у меня свой подарок.

Нас встретил у ворот биостанции один из сотрудников и, мельком взглянув на букет, сказал, что на нашем месте он не стал бы брать в руки это растение. Татары называют его шайтан-трава, от прикосновения к нему возникают долго не заживающие язвы.

Николай отнесся скептически к словам сотрудника, сказанным мимоходом, и сел рисовать интересный цветок.

На другой день он принес с гор выкопанный с корнем куст шайтан-травы и с торжеством констатировал, что никаких следов ожога на руках у него нет. «Еще один предрассудок», — заявил он, укладывая в гербарную рамку расправленное растение.

Его торжество продолжалось два дня. На третий день на руках от кончиков пальцев до предплечья, то есть в тех местах, которые соприкасались с проклятым цветком, когда он рвал, копал и нес его на согнутой руке, появились ярко-красные пятна и зуд. К вечеру пятна стали зловещего, багрового цвета, а наутро руки были покрыты водяными пузырями. Это была классическая картина ожога второй степени и, судя по многочисленным плакатам противохимической обороны, выглядела точь-в-точь как ожог ипритом. Николай рассматривал свои пузырчатые руки и прикидывал, сколько времени пройдет, прежде чем они примут прежний вид. Доктор санатория сокрушенно покачал головой, увидев результат ботанических походов. Он дал мазь и присыпки, предупредив, что язвы будут заживать крайне медленно.

Николай нашел описание цветка в определителе растений. Он называется ясенец, или огонь-трава, выделяет в жару обильные эфирные масла, обжигающие кожу и вспыхивающие от поднесенной спички ярким синим пламенем. При этом цветок остается невредимым, как неопалимая купина. Мы проделали этот опыт в тихий и жаркий день. С легким треском взвилось пламя, охватило все растение и сейчас же погасло, оставив после себя слегка завядшие концы листьев.

Нам рассказали старожилы, что на Карадаге было несколько случаев тяжелых ожогов туристов и отдыхающих. Девушки, одетые по-южному легко, загорали на весеннем солнце, бродя в горах по зарослям ясенца и собирая громадные охапки его цветов. Их отпуск превратился в двухмесячное пребывание в больнице с тяжелыми ожогами. Аналогичные случаи были и на Кавказе, где приезжие тоже соблазнялись красивыми и необычными цветками ясенца.

Двадцать дней, то есть большую часть отпуска, Николай ходил с забинтованными до локтей руками, пестуя и выхаживая свои язвы. Он развлекался тем, что день ото дня зарисовывал развитие ожогов на своих руках.

Мои подводные дела шли тоже не очень хорошо. Правда, теплое белье под резиновым костюмом творило чудеса, и в те дни, когда вода становилась хоть немного прозрачнее, я смело отправлялась плавать, невзирая на низкую температуру воды, и могла находиться в ней до двух часов. Но что было действительно плохо и не продумано, это отсутствие лепестковых клапанов, которые я не успела купить, а как их сделать, так и не потрудилась узнать у более опытных товарищей. Воздух из костюма приходилось выпускать сложным путем, заходя постепенно в воду, которая обжимала на мне резину и по мере погружения перегоняла его все выше. В конце концов у меня на спине и груди вздувались два горба, как у «Петрушки». Оттягивая край капюшона, я вытравливала воздух, но часть его все равно оставалась и очень мешала погружению. Я тщетно ныряла по всем правилам подводной науки. В лучшем случае мне удавалось с размаху уйти под воду на метр или полтора, в худшем — весь воздух переходил в ноги, и я плавала вниз головой, а на поверхности болтались чудовищно раздутые слоновые ноги с ластами. Повернуться снова головой вверх было очень трудно.

Почему-то такие неприятные происшествия вызывали дружный смех свидетелей моих злоключений.

Я сердилась на глупое веселье, пока однажды такое несчастье не случилось с товарищем, одолжившим у меня костюм. В этот раз я впервые взглянула со стороны на беспомощно барахтающиеся громадные колбасы с ластами, и меня одолел смех. Зрелище было уморительно глупое и смешное, и я простила веселящихся насмешников на берегу.

Потом я приспособилась и ценой нескольких ледяных струек умудрялась выпускать из костюма весь воздух. Мерзли под водой только голые кисти рук и подбородок. Маска закрывала лоб до края капюшона, теплое белье с честью выполняло свой долг, и я могла практически находиться в воде сколько мне было угодно.

Когда температура воды немного поднялась, в дело пошел короткий промокающий костюм. Под него тоже надевались теплые шерстяные веши. Вода проникала в костюм в первую же минуту погружения и смачивала джемпер, стекая холодными струйками по спине и животу. Однако очень скоро тонкий слой воды, пропитавший шерсть, согревался, и новые порции холодной воды уже не касались тела.

Насколько теплее вода, пропитавшая одежду, заметно, когда начинаешь раздеваться. Быстро растерев тело сухим и жестким полотенцем, я расстилала для просушки мокрый комплект и могла продолжать плавание буквально через несколько минут, надев второй, сухой комплект под тот же резиновый костюм.

В «промокающем» костюме можно было плавать более полутора часов при температуре в 16–17 градусов. Зябли только кисти рук. На ноги под ласты даже в самую теплую погоду я надевала толстые шерстяные носки. Тогда совершенно не ощущается давление ластов на стопу, пальцы не упираются в конец ластов, ногам тепло, а выходить из воды по острым камням совсем не больно. Только пришлось подшить к носкам еще кусочек клеенки на пятку, более всего страдающую от порезов.

В этом году подводные спортсмены начали появляться в районе Карадага с начала июня. Я не на шутку обрадовалась, увидев первую группу с масками и ластами. Мне хотелось снять подводный пейзаж с человеком, исследователем морских глубин. Но этих исследователей никакими коврижками нельзя было заманить в воду. Температура упорно держалась на 14–16 градусах, и без костюма плавать было невозможно. Я охотно одалживала спортсменам свои резиновые доспехи, но это не спасало положения. Костюм мешал им свободно и быстро погружаться, что было необходимо для съемок.

Собственно, все мои фотоприготовления в Москве были рассчитаны на съемку морских животных. Но и здесь дело было плохо. Кроме вездесущих бычков и собачек, которых, как всегда, было много, другой рыбы не обнаруживалось. Были рулены и немного мелких зеленушек. Но рулены не желали подпускать меня близко, а мутная вода не давала возможности делать отчетливые фотографии с расстояния в три-четыре метра. Я занялась разной мелочью, вроде мальков кефали, пасущихся у самого берега, где глубина была 10–20 сантиметров. Другие косячки их вертелись у скал, компактными стайками держась у самой поверхности воды.

Я медленно плавала вслед за облюбованным косячком, время от времени щелкая затвором аппарата. Мальки подпускали меня на расстояние в 20–30 сантиметров и, казалось, совсем не обращали внимания на громадное чудовище. Однако, если я делала резкое движение, они ускоряли ход и старались скрыться. Удирали они такой же плотной стайкой, не погружаясь глубже чем на полметра, и делали героические усилия оставить меня позади. Догнать таких мальков, когда на ногах у человека ласты, не составляет труда. Другое дело если вы вздумаете поймать малька руками. Юркая рыбешка выскальзывает из-под самых пальцев. Мне казалось иногда, что я ловлю солнечные зайчики, а не создания из плоти и крови.