Ольга Хлудова - За голубым порогом

• Название: За голубым порогом
• Автор: Ольга Хлудова
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

Моря Дальнего Востока, в частности Японское море, по богатству и разнообразию населяющего их животного и растительного мира являются интереснейшими водоемами.

Множество морских животных, необычных по своему внешнему виду и повадкам, встречалось автору и его товарищам по подводным исследованиям во время экскурсий у берегов Приморья. Большие глубины населяют еще более причудливые существа, которые попадаются иногда в сети рыболовецких бригад.

Обо всем этом и рассказывается в книге О. Ф. Хлудовой, удачно сочетающей в одном лице наблюдательного натуралиста, художника, фотографа и спортсмена, владеющего техникой подводного плавания.

Это вторая книга О. Ф. Хлудовой о подводных исследованиях. Первая под названием «Волны над нами», выпущенная Географгизом в 1960 году, была посвящена подводному миру Черного и Азовского морей.

---

Солнце так пекло, что мы начали опасаться за жизнь своих пленников. Чем теплее вода, тем меньше шансов донести их живыми до дома. После короткого совещания было решено перекочевать обратно за реку, в тень сопки.

После теплой морской воды речная показалась ледяной. В мелкой воде бухты у самого устья реки мы заметили большого темного краба, бегущего боком. Я кинулась в погоню. Краб, прибавил скорости и угрожающе поднял над собой клешни с какими-то пухлыми наростами. Не сразу удалось схватить его за спинку — безопасное место, куда краб не может достать клешнями. Он с силой выдирался из рук, отталкивая мои пальцы напряженно растопыренными ногами. А клешни у него были необыкновенные — покрытые зеленоватым «мехом», будто краб надел на каждую из них пышную муфту. Из «муфт» торчали только самые концы клешней. Это был японский мохнаторукий краб, крупный самец. Такие крабы чаще всего встречаются около устьев рек или в самих реках, причем иной раз забираются далеко от моря.

Катера уже не было — он ушел за второй баржей. Та, на которой мы прибыли, уже наполненная водой, глубоко осела. На ее палубе в короткой тени рубки сидел водолив. Голова его свесилась на грудь. Он спал, разморенный полдневной жарой. Песок на берегу был истыкан следами маленьких острых копыт. Здесь проходило стадо оленей, принадлежащих зверосовхозу Андреевка. Отсюда до Андреевки всего несколько километров. Олени пасутся на ближних сопках, ходят по высокой траве в распадках и пьют воду из реки. Людей они не очень боятся, но стараются держаться подальше от них. Изредка среди ветвей мелькали рыжие бока оленей и слышался их свист. При приближении к ним с фотоаппаратом животные потихоньку отступали и, как тени, таяли в зарослях.

Плоская, песчаная часть берега обрывалась у подножия сопки. Над узкой полосой пляжа вставал крутой откос, поросший лесом. Большая розово-серая каменная глыба сползла с берега в мелкую воду. Куст боярышника раскинул навес из колючих ветвей и резной листвы, бросавших кружевную тень на песок. Этот участок песчаного берега между сопкой, камнем и водой, осененный крышей листвы, был в дальнейшем исходной точкой многих наших экскурсий.

Часть бухты Троицы, примыкающая к району Рисовой пади, оказалась весьма подходящим местом для сборов и фотографирования животных.

Тут всегда было тихо, С востока защитой от ветра служили высокие сопки. На юге каменный мыс преграждал путь волнам, идущим со стороны моря; с западной и северной сторон на страже стояли полуостров и сопки материка, не давая волнам и ветру разгуляться как следует.

Мы часто бывали здесь, и каждый раз «Рисовая бухточка», как мы называли это место, подносила богатые подарки.

На протяжении нескольких сот метров, можно было найти заросли зостеры и пушистые саргассы, гладкое песчаное дно, каменные россыпи, мелкий гравий и большие обломки скал. И все это было заселено массой самых разнообразных животных.

За валуном, у которого мы расположились, начиналось беспорядочное нагромождение камней. Прыгая с камня на камень, можно было добраться до самого мыса

Дно у берега было покрыто гравием — мелкими камешками. Местами его закрывал плотный ковер коротких и густых водорослей, нежных, как пух, или известковых, твердых, как кораллы, розовых и красных, ярко-зеленых и темно-оливковых, почти черных и цвета слоновой кости. Они были красивы, как цветы.

Николай так и остался у берега бродить по колено в воде среди разноцветных зарослей. Я же поплыла дальше, осматривая наши новые охотничьи поля.

Кое-где лежали отдельные крупные камни, их становилось все больше, и скоро все дно было завалено глыбами самой разнообразной формы и размера.

Со дна поднимались только отдельные крупные водоросли саргассы, окутанные прозрачными светлыми облачками гидроидов — крохотных животных, относимых к тому же типу кишечнополостных, что и медузы и коралловые полипы. Водорослевые крабы пугеттии голубоватыми паучками сидели на колышущихся водорослях. Крабики канцеры с мраморными спинами прятались под камни или бочком удирали по дну, перебирая полосатыми лапками.

На камнях сидели уже знакомые черные колючие ежи нудусы и короткоиглые темно-коричневые интермедиусы с полосами из игл более светлого, песочного цвета. На противоположном берегу они были серовато-зелеными. Крупная амурская звезда раскинула лучи, расшитые лиловым и желтым узором. А вот еще звезда. Такая еще не попадалась.

Она была большая, с тонкими вишнево-красными лучами, рыхлая и мягкая, совсем не такая, как жесткие звезды — амурская и патирия. Это была лизастрозема, одна из обычных звезд прибрежных районов моря, но тогда она показалась мне редкостным животным, которое надо бы скорее отнести Николаю. Я уже повернула назад, к берегу, как вдруг увидела странное существо.

С первого взгляда оно напоминало гигантскую, бархатисто-коричневую гусеницу с множеством остроконечных конических сосочков на длинном теле. Трепанг! Была забыта и лизастрозема, и все на свете. Так вот он, знаменитый трепанг дальневосточных морей!

При первом прикосновении к нему трепанг втянул внутрь все свои выросты и сосочки и превратился в тугой, упругий комок. Я держала его в руке как некий символ необыкновенных приключений в далеких экзотических странах, о которых мечталось с детства.

С тех пор прошло много лет, но и сейчас я помню, как замирало сердце, когда старый дядя Вася, деревенский почтальон, неторопливо доставал из сумки бандероль. Сорвав обертку с журнала в пестрой обложке, я погружалась в мир фантастический и прекрасный. Керосиновая лампа бросала желтый круг света на страницу, забытые учебники лежали на краю стола. Вместо высоких сугробов сада и голубой полоски леса за заснеженной равниной передо мной расстилались нескончаемые саванны Африки; непроходимые леса Бразилии шумели над головой. Отважные капитаны бороздили моря, искатели сокровищ погибали от жажды около бесценных кладов; смелые исследователи спускались в морскую бездну и находили там древних атлантов.

Громадное впечатление произвел на меня тогда рассказ о водолазе, который в поисках драгоценного голубого трепанга попал на подводное кладбище борцов за свободу, утопленных интервентами у Владивостока. Были и другие рассказы о мужественных людях, опускавшихся в неведомые глубины моря и переживавших необычные приключения ради добычи трепангов. Как раковины жемчужниц и коралловые острова, осьминоги и акулы-людоеды, слово «трепанг» вызывало с тех пор в воображении картины таинственных и прекрасных глубин. Если бы в те далекие годы мне сказали, что я сама буду собирать трепангов на дне моря, я бы не поверила такому счастью.

Позже из книг я узнала, что трепанг — это голотурия, принадлежащая к типу иглокожих. Морские ежи и звезды — его родственники. Только они одеты в известковый панцирь с многочисленными колючками и шипами, а трепанг совсем мягкий. От его известкового скелета остались лишь крошечные включения, скрытые под кожей. Промысел трепанга насчитывает много столетий. Его мясо очень ценится в Китае, Японии и Корее, где считается не только вкусным и питательным, но и весьма целебным. Укрепляющее и возбуждающее действие мяса трепангов на организм человека сравнивают с чудесными свойствами женьшеня или оленьих пантов. Особенно ценились раньше трепанги белые и голубые, встречающиеся изредка среди обычных, окрашенных в различные оттенки коричневого цвета. Предполагалось, что именно белые и голубые трепанги обладают еще более целебными свойствами. За них скупщики платили по пяти рублей золотом.

Ловцы трепангов из поколения в поколение от отца к сыну передавали сведения о так называемых трепанговых полях — местах скопления этих животных — и тщательно охраняли секрет от других ловцов. До революции японские и китайские купцы наживали целые состояния, скупая улов, добытый тяжким трудом. Сушеного трепанга они перепродавали с громадным барышом в страны Восточной и Южной Азии.

В очерках о Японском море Ф. Буссе писал в конце восьмидесятых годов прошлого столетия: «Чтобы судить о действительных размерах этого промысла, необходимо принять во внимание, что вдоль берега с севера залива св. Ольги и Владивостока вниз до речки Тюмень-Ула занимаются ежегодно промыслом трепангов более тысячи шлюпок. Если допустить, что каждая шлюпка выловит в течение года не более пяти пудов, то получится весьма значительная цифра ценного для китайцев товара, добываемого у русских берегов. Фунт трепангов стоит на месте 50–60 копеек; таким образом, оказывается, что китайские промышленники совершенно безвозмездно увозят ежегодно на родину наших трепангов на сумму до ста тысяч рублей. В действительности эта цифра гораздо значительнее».

Давно забылись старые времена. Теперь трепангов добывают у нас специальные бригады водолазов. Мне еще предстояло познакомиться с их методами работы,