Ольга Хлудова - За голубым порогом

• Название: За голубым порогом
• Автор: Ольга Хлудова
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

Моря Дальнего Востока, в частности Японское море, по богатству и разнообразию населяющего их животного и растительного мира являются интереснейшими водоемами.

Множество морских животных, необычных по своему внешнему виду и повадкам, встречалось автору и его товарищам по подводным исследованиям во время экскурсий у берегов Приморья. Большие глубины населяют еще более причудливые существа, которые попадаются иногда в сети рыболовецких бригад.

Обо всем этом и рассказывается в книге О. Ф. Хлудовой, удачно сочетающей в одном лице наблюдательного натуралиста, художника, фотографа и спортсмена, владеющего техникой подводного плавания.

Это вторая книга О. Ф. Хлудовой о подводных исследованиях. Первая под названием «Волны над нами», выпущенная Географгизом в 1960 году, была посвящена подводному миру Черного и Азовского морей.

---

На фотографии получилась загадочная картина, вроде тех, которые когда-то любили помещать в детских журналах: «найдите, где заяц» или «где охотник»? Дело в том, что третий чилим успел принять ту позу, в которой рачки делаются невидимками, — он стал вертикально, вытянув тело параллельно травинкам зостеры. Темные полосы сливаются с травой, и только при тщательном осмотре виден спрятавшийся рачок. Два других видны хорошо. Это моя единственная фотография чилимов. Потом начались сильные ветры, и в мутной воде не то что чилимов, собственной руки не было видно.

Чилимов, добываемых ловцами, варят на комбинате в кипящей воде. Мы часто покупали на складе этих необычайно вкусных рачков — пожалуй, самый изысканный деликатес, который может предложить Японское море.

Вечерами мы часто собираемся в хижине-лаборатории наших друзей.

Бледнолицый Слава, руководитель этой научной группы, после работы сбрасывает с себя искусственную серьезность, в которую он облечен с утра, и становится самим собой — веселым и остроумным собеседником. Он очень нескладен. Все его жесты чуть-чуть неточны, и если Слава ставит на стол стакан, то обычно немного промахивается. Мы все это знаем и стараемся подхватить летящий на пол хрупкий предмет. Ножки табуреток, углы ящиков и косяки дверей, кажется, находятся в постоянной заботе, как бы зацепить Славу за ногу или толкнуть посильнее. Если Слава снимает чайник с электроплитки, все сидящие рядом в панике кидаются от него, потому что сейчас из носа чайника польется струйка кипятка. И этот нескладный, немного нелепый и рассеянный парень удивительным образом преображается, когда занимается любимой работой. Сосредоточенный человек со скупыми и точными движениями совершенно не похож на того Славу, каким мы его видим на наших вечерних посиделках.

Два студента — Володя и Миша, — помогающие Славе в его работе, стараются подражать ему в наигранной серьезности. Но им еще трудно выдержать характер. Иногда с треском распахивается дверь хижины, и на улицу выкатывается клубок переплетенных борцов. Они упоенно возятся, как щенята, давая выход накопившейся энергии. Студенты редко могут принять участие в наших экскурсиях. Слава загрузил их работой до предела. Скоро они уедут, и в эти последние дни им не до прогулок.

Лида распоряжается несложным хозяйством своей группы. По ее команде мы организуем импровизированный ужин. Варятся мантии кальмаров, принесенных в жертву науке в этот день. Но этого любимого всеми кушанья всегда слишком мало. Кальмары, служащие подопытным материалом и для другой группы ученых, попадаются в ставной невод значительно реже, чем в начале и середине лета. Нам достается штук пять или шесть, то есть граммов триста мяса. Если в конце дня кто-нибудь сбегал на косу за гребешками, то варятся и они. Если же гребешки были принесены утром, к вечеру, разумеется, уже ничего не остается. Тогда мы бросаем жребий, кому идти на пирс после возвращения сейнеров с лова.

На высоких уличных столбах горят редкие фонари. От их ослепительно яркого света еще темнее кажется ночь. Идешь по широкой дороге, где знакома каждая ямка. Из никогда не умолкающего громкоговорителя на площади доносится музыка, и кажется, что в такт с ней кружатся облака ночных бабочек вокруг электрических солнц.

В темноте мелькают бесшумные тени кошек. Изредка зловещим зеленым огнем вспыхивают их глаза. Кошек в поселке у рыбокомбината великое множество. Многие из них не имеют хозяев и питаются всякими отбросами. Каким-то образом два котенка прижились в хижине. Их зовут Анод и Катод, сокращенно Аня и Катя. Им нравится спать на трансформаторе, и мне кажется, рано или поздно эта любовь к электрическим приборам кончится для них печально.

Вот и проходная. Сюда налетела масса бабочек, привлеченных сиянием белоснежных стен, освещенных сильными лампами. Николай каждый вечер собирает здесь богатый урожай.

На территории рыбокомбината в деревянном павильоне московских ученых горит свет. Через широкие окна виден длинный стол. Здесь тоже закончили работу и теперь ужинают. В отличие от нашей компании, сотрудники этой научной группы более консервативны и не употребляют в пищу ни кальмаров, ни гребешков, довольствуясь обычными продуктами.

В конце пирса кипит оживленная работа. Сгружают рыбу и отправляют по транспортеру в цехи. Тамара, приемщица улова, отмечает в тетради количество пойманной рыбы по сортам. Поскрипывая, плывет в воздухе мерный ящик, из него в бункер падает поток рыбы. Мы подбираемся сбоку, чтобы не мешать рабочим, и выхватываем из груды скользких рыбьих тел крупных, очень колючих раков шримсов-медвежат. Когда шримсов попадается много, их отбирают и варят для продажи во Владивостоке. Но сейчас все они, вместе с другим приловом, идут на кормовую муку. Мы набираем полное ведро, а заодно прихватываем небольшого осьминога и несколько крупных раковин хризодомуса. Ну, теперь, кажется, достаточно еды на всю нашу голодную компанию.

В цехи утиля грохочет громадная машина, вырабатывающая муку. От длинных труб пышет теплом. Струйки воды звонко стекают на цементный пол, просачиваясь через щели в желобе, по которому поступает рыба. А вот моя хозяйка Анна Федоровна. Она сидит вместе с другими работницами у горы рыбы. Они «рвут печень». Мелькают проворные руки, и в ведра то и дело с жирным всплеском шлепаются куски розово-желтой печени.

Идем к начальнику цеха. Он милостиво разрешает сварить шримсов и моллюсков в большой бочке, где бурлит кипящая вода. Проходит двадцать минут и мы вынимаем из бочки готовых шримсов. Они стали розовые и удивительно вкусно пахнут. Обжигаясь, хватаешь первого попавшегося, снимаешь с хвостовой части колючий, как кожура каштана, панцирь и с наслаждением ешь сочное, мягкое мясо. Моллюски, разумеется, еще не сварились. Их придется доварить на электроплитке, предварительно очистив и нарезав кусочками. У них съедобна мускулистая нога, кусок мяса граммов в пятьдесят. Тушенные с луком, они весьма вкусны. Другое дело осьминог. С ним нужно долго возиться.

Памятуя наставления опытных гурманов, которым приходилось иметь дело с приготовлением осьминога, мы раза два решительно брались за эту работу. Отбивали его молотком и камнями, варили, снова колотили и варили. И все же он был очень жестким. Возможно, если бы у нас была настоящая печь, удалось бы приготовить и осьминога. Но после варки в течение трех часов на электрической плитке он был похож на резину. Что касается прибавлений в это кушанье лука, чеснока, богородской травы, лаврового листа, петрушки, помидоров и прочих ингредиентов, как рекомендуют высокие авторитеты-знатоки, то у нас не было ничего, кроме соли и лука. А они не помогали осьминогу стать пищей богов. Нет, это кушанье не пользовалось успехом.

Днем вокруг хижины постоянно толкутся утки. Они кидаются навстречу каждому выходящему из дверей. Эта любовь к обитателям хижины вызвана постоянными подачками. Прожорливым уткам достаются то головы и внутренности кальмаров, которые они поедают с жадностью, то груда остатков шримсов-медвежат, у которых мы съедаем только хвостовую часть, то отходы после приготовления рагу из моллюсков.

Юра и Герман сыграли с утками злую шутку. Они отдали им маленького осьминога. Крупный селезень, глава стаи, схватил осьминога за щупальце и поволок в укромный угол, чтобы съесть без помехи. Остальные утки налетели с криком на добычу и потащили ее в разные стороны. Самые жадные, не дожидаясь дележки, поспешно заглатывали тонкие щупальца. К их удивлению, еда выскальзывала из зоба, как только другие утки тянули осьминога к себе. Разорвать они его не могли, проглотить целиком тоже. Извалянный в пыли осьминог скоро превратился в грязную тряпку, и утки отступились. Только старый селезень еще долго теребил его клювом, стараясь оторвать хотя бы кусочек мяса.

Слава встретил ночью на площади потерявшуюся хромую уточку. Она ковыляла в темноте, покрякивая временами и прислушиваясь, не ответят ли ей знакомые голоса подруг. Сжалившись над одинокой уткой. Слава, добрая душа, принес ее в хижину. Мы устроили уточке ужин из хлеба и рубленых моллюсков.

В окно кто-то осторожно постучал. Юра выглянул за дверь. Сторож соседнего магазина с ружьем за спиной старался заглянуть внутрь хижины.

— Вам кого нужно? — спросил Юра.

— Вон тот товарищ, — сказал сторож, показывая на Славу, — Он сейчас утку словил на площади.

— Ну так что же?

— Я пришел посмотреть, зачем ему утка. — Мы ее накормили.

— А потом что будете делать?

— Выпустим утром,

— Ну что ж, это ничего. Только смотрите, не забудьте выпустить, — сказал сторож, глядя на нас с недоверием. Он явно подозревал, что уточка дорого заплатит за наше гостеприимство,

— Только еще не хватало, чтобы в поселке нас считали за жуликов, — расстраивался Слава. — Придется искать утром свидетелей, что утку мы выпустили.