Юрий Бархатов - Подобно дафниям

• Название: Подобно дафниям
• Автор: Юрий Бархатов
• Жанр: Научная Фантастика

Аннотация:

Рассказ: Фантастика. Все ли нам известно о человеке как биологическом виде? Приготовьтесь к сюрпризу! Опубликовано в сборниках "Наши в городе", изд-во ЭКСМО, 2001, "Аэлита. Новая волна", изд-во У-Фактория, 2004.

---

Юрий Валерьевич Бархатов Подобно дафниям

— Удивительно тусклое солнце. Даже для августа. Можно смотреть прямо на него и ничего не ощущаешь.

— Это все смог. Сейчас еще ничего, а вот бывают дни, так и вообще солнца не видать. Если еще и тучи, то вообще, хоть фонари включай — темнота. Не местный, сынок?

Павел несколько запоздало сообразил, что, похоже, произнес свою последнюю мысль вслух. Он огляделся в поисках нежданного собеседника.

— Не местный, говорю?

Напротив сидел лысый старик с кошелкой и улыбался во весь свой беззубый рот. Именно он и разговаривал с Павлом, поскольку в салоне больше никого не было. Выходной день и ранний час — то самое солнце только что поднялось из-за горизонта и лишь изредка мелькало среди многоэтажек. Потрепанный годами, но все еще способный передвигаться без посторонней помощи автобус неторопливо катил по пустынным улицам, оставляя за собой шлейф густого черного дыма.

— Я впервые здесь, — сказал Павел, — но, кажется, что я тут жизнь прожил. Все маленькие провинциальные городки похожи друг на друга. И ничего в них не меняется. Этакие островки стабильности. Ничего их не берет — ни войны, ни революции, ни катастрофы.

"Может, потому, — подумал он уже про себя, — Надя сюда и переехала".

— Это верно, — немного помолчав, согласился старик и с важным видом кивнул. — Всегда тут было тихо и спокойно. Никаких беспорядков. Последний раз, помню… да вот война-то была одиннадцатого года…

— Тридцатисекундная война, — подсказал Павел.

— Вот-вот!.. Тогда какой-то спутник там чуть на нас с небес не навернулся. Хе! Грохоту было… Кратер-то вон, сразу за дачами, — старик кивком указал направление. Павел проследил за его взглядом, но не обнаружил ничего интересного, кроме огромной рекламной голографической проекции — перевернутой трехгранной бутылки, подвешенной в воздухе между домами и извергающей из себя что-то зеленое и шипучее, — …А так больше ничего и не вспомнить. Тихо у нас. Потому, думаю, тихо, что никому не нужны мы… — Старик на время потерял интерес к разговору, лицо его приобрело отстраненное выражение.

Павел отвернулся к окну. Нет, вдруг подумал он, изменения происходят. Они слишком медленные, чтобы привлекать к себе внимание в бешеном ритме жизни мегаполисов, а здесь, в провинции, словно бы специально выставлены на показ. Разве во времена его детства кто-нибудь мог рассуждать о смоге, не обругав заодно правительство, мэра и местный комбинат? А небо тогда было гораздо чище. И войны не воспринимались забавными эпизодами в скучной жизни…

— А сам-то ты зачем к нам? — вдруг спросил старик.

— Я-то? — Павел пожал плечами, — К жене я приехал. Три года не виделись.

— Ага, — старик, похоже, чему-то обрадовался, — Ну, значит, встречи вам счастливой. Понятно теперь, зачем цветочки везешь… Освободился, значит?

— А?..

— Ну, — старик несколько смутился, — освободился… Из этих самых… мест. Я подумал… Ты извини, конечно, если что…

— Нет, все нормально. Но тут совсем в другом дело. Совсем в другом. — Но объяснять, в чем именно, Павел случайному попутчику не стал. По правде сказать, он и сам не знал многого… слишком многого.

Разговор сам собой прекратился, и лишь когда автобусная автоматика звонким женским голосом, еле различимым среди шума и потрескиваний объявила нужную Павлу остановку и тот пошел к выходу, старик вдруг спросил:

— А ведь ты, парень, не с вокзала едешь?

— Ну… нет, — не счел нужным отрицать очевидное Павел.

— И жилых домов тут в округе нет. Заводская это остановка. Разве что только… Жена у тебя, случаем, не в больнице лежит?

— Почти угадал, — произнес Павел с усмешкой, отдающей дань проницательности старожила, — но не в больнице. В родильном доме.

Как Павел и ожидал, старик среагировал весьма живо.

— В роддоме? Да, есть тут роддом… Погоди-ка! Чего-то я не понял… Ты говорил, что три года ее не видел, а она рожать собралась?

— Не слишком приятное положение вещей, верно? — еще раз усмехнулся Павел. Усмешка получилась довольно кислой.

Дежурная медсестра явно не была в восторге от раннего посетителя, оторвавшего ее от чашки кофе.

— Надежда Еремеева? Сейчас проверю. А вы кто ей будете?

— Муж. Я понимаю, что сейчас неприемное время и…

— Погодите, все потом, — дежурная придвинула к себе антикварного вида компьютер, — Так — Еремеева Надежда Степановна, поступила девятого ноль восьмого семнадцатого, отделение… Ой! Это же…

Чем-то до глубины души потрясенная, девушка несколько секунд вглядывалась в экран, затем подняла глаза на Павла. Она тотчас же отвела взгляд, но скрыть застывший в нем ужас ей не удалось.

— Что случилось? — с удивлением Павел обнаружил, что голос его срывается, — Что-то с Надей? Да ответьте же!

— Н-ничего, — дежурная по-прежнему не хотела смотреть ему в лицо, — ничего особенного. Она жива и здорова. Ей… Да вы не переживайте так! Просто… — она беспомощно развела руками, явно не находя, что сказать.

— Что-то с ребенком?

— Я должна позвонить, — заявила медсестра уже увереннее, а вы… Подождите минутку, ладно? — Она вышла, прихватив со стола телефон, не забыв выключить компьютер, и оставив Павла одного и в полном недоумении.

Что, собственно, все это значит? Такое странное поведение, размышлял Павел, ни в какие ворота не лезет. Может, он напоролся на неврастеничку? Или действительно произошло что-то ужасное, связанное с его внезапно нашедшейся женой, и дежурная посчитала, что не вправе об этом рассказывать? Когда два дня назад ему вдруг неожиданно пришло извещение, что некая пропавшая без вести три года назад гражданка вдруг неожиданно обнаружилась в роддоме неведомого сибирского городка, Павел мгновенно забросил все дела и примчался туда так быстро, как только смог. У него были на то причины: Надя могла снова исчезнуть так же быстро и незаметно, как и в первый раз — заметая следы с тщательностью, сделавшей бы честь матерому рецидивисту. Не желая спугнуть удачу, он никому не дал знать о своем приезде и ничего не сообщил ни в милицию, ни в родильный дом. Но теперь Павел уже сожалел, что не выяснил всех подробностей еще в Москве. Возможно, он совершил ошибку.

Вернулась медсестра, все еще встревоженная, но явно взявшая себя в руки.

— Вы должны подождать еще минут десять. Приедет Семен Игоревич, он вам все объяснит.

— Семен Игоревич?

— Наш главный врач. Семен Игоревич Рогов.

— В выходной день, рано утром, главный врач вскакивает с дивана и бежит на работу только потому, что дежурная медсестра не может или не желает разговаривать с посетителем. — Павел вложил в эту фразу весь свой сарказм, — И вы все еще будете утверждать, что ничего особенного не происходит?

— Я не должна вам ничего говорить. Собственно, мне только что запретили вообще с вами разговаривать. Но чтобы вы не сидели тут эти несколько минут как на иголках и хотя бы немного успокоились, я кое-что все-таки скажу. Ваша жена действительно жива и ее здоровье после родов не ухудшилось. Вы сегодня наверняка с ней увидитесь, только несколько позже. Что касается ребенка, которого вряд ли можно назвать вашим — а вы-то это знаете наверняка и здесь я ничего нового вам не говорю — так вот, он тоже жив. Что касается его здоровья… ну, тут я могу сказать только одно — ничего не указывает на его скорую смерть. Это все чистая правда, хотя, конечно, не вся. Но это все, что вы можете от меня услышать. Хотите кофе?

Рогова долго ждать не пришлось. Твердыми шагами, мало согласующимися с его почтенным возрастом и внешностью университетского профессора, он прошел через холл, кивнул дежурной и остановился, внимательно посмотрев на Павла, словно оценивая, затем протянул руку.

— Здравствуйте, Павел Витальевич. Я ожидал вас, но, признаться, не так скоро.

— Ожидали меня?

— Вы единственный близкий родственник Надежды Еремеевой, которого мне удалось разыскать.

Главный врач говорил спокойно и уверенно, но в уверенности этой скользила фальшь.

— Скажите же, наконец, что с ней?

— Думаю, ей предстоит стать мировой знаменитостью. Поймите, я совершенно осознанно воспользовался всей своей формальной и неформальной властью, чтобы пресечь распространение слухов до тех пор, пока не завершаться исследования. Но с вами я буду откровенен — вы ее муж и ваша реакция на произошедшее должна стать решающим аргументом. Я должен решить, — тут последовала небольшая заминка и новый обмен взглядами, — предать этот случай гласности или нет. Это может вызвать такую реакцию… Пойдемте со мной.

Отказавшись от попыток что-либо понять, Павел молча проследовал за своим спутником. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Рогов продолжал говорить:

— В прошлом году был полностью расшифрован генетический код человека — вы знаете об этом? Нет? Неудивительно. Титанический труд нескольких десятилетий — и что в итоге? Кому это может пригодиться, если генная инженерия под запретом? Ключ к лечению всех болезней, может быть даже к бессмертию — и никаких возможностей его использовать, кроме нелегальных. Но к вам-то, Павел Витальевич, это не имеет никакого отношения. Для нас с вами сейчас важно другое — вы ведь представляете хоть немного себе, как устроена ДНК? То есть, вернее, для чего она нужна?