Bill Gates - Марк Солонин

• Название: Марк Солонин
• Автор: Bill Gates
• Жанр: Публицистика

---

Наше повествование подошло к завершению. Осталось только ответить на тот вопрос, что вынесен в название последней главы. Разумеется, не может быть и речи об установлении какой-то точной даты «Великого Перелома».

Нет таких «выключателей», которые в одно мгновение способны произвести глубинный переворот в сознании огромного многонационального народа. И тем не менее некоторые, вполне рациональные критерии и обоснованные временные рамки указать можно и нужно.

Откроем еще раз статистический сборник «Гриф секретности снят». На этот раз — на странице 152. Там приведена таблица безвозвратных (убитые и пропавшие без вести) и санитарных (раненые и больные) потерь личного состава действующей армии с разбивкой по кварталам каждого года войны.

Печальный опыт великого множества военных конфликтов XX века показывает, что есть некое, весьма стабильное, соотношение числа убитых и раненых в боевых действиях — 1 к 3. На одного убитого приходится трое раненых. К слову говоря, именно в таких пропорциях сложились и потери вермахта в 1941 г. Возможно, эти цифры отражают некое фундаментальное соотношение между «прочностью» человеческого организма и поражающим воздействием оружия первой половины XX века. Как бы то ни было, в ситуации «нормальной войны» (простите за такое циничное выражение) доля санитарных потерь должна составлять 75% от общего числа под-ерь. Точнее говоря, она должна быть даже больше 75%, так как кроме раненых есть еще и заболевшие, и их бывает не так уж мало среди людей, живущих месяцами в залитых грязью окопах.

А что же показывает нам таблица № 72?

В третьем квартале 1941 г. (т.е. за первые три месяца войны) доля санитарных потерь составила всего 24,66% от всех потерь. Другими словами, соотношение безвозвратных и санитарных потерь оказалось не 1 к 3, а 3 к 1. Это очень мрачное «чудо». За ним стоит огромное количество пленных и дезертиров (которые и составили основную часть безвозвратных потерь Красной Армии летом 1941 г.), за ним стоит трагедия брошенных на растерзание врагу раненых, которых не вывезли в тыл и, следовательно, не учли в графе «санитарные потери».

В четвертом квартале 1941 г. доля санитарных потерь увеличилась почти в два раза — 40,77%. Такие пропорции еще очень и очень далеки до ситуации в нормальной, воюющей армии, но тем не менее перемены очевидны.

В первом квартале 1942 г. — уже 65,44%. Это почти «норма».

Во втором и третьем квартале — соответственно 47,48% и 52,79%. Немцы перезимовали, восстановили силы и снова погнали многотысячные колонны пленных из «котлов» у Керчи и Харькова. Но, заметим, чудовищная ситуация лета 1941 г. более уже не повторилась!

К концу 1942 г. доля санитарных потерь возрастает почти до «нормальной» величины в 67,25%. Далее, вплоть до победного мая 1945 г. идут такие цифры: 79, 75, 76, 77, 79, 78... Наличие принципиального, качественного изменения структуры потерь не вызывает ни малейшего сомнения. Переход от 3 к 1 до 1 к 3 не может быть объяснен погрешностями статистических измерений. Налицо качественное изменение состояния армии, произошедшее на рубеже 42—43-го годов. Армия перестала «разбредаться», вследствие чего доля пленных и дезертиров снизилась до единиц процентов от общих потерь.

Я прошу прощения у всех, кого невольно обидел этой циничной арифметикой людского горя. Поверьте, я понимаю всю кощунственность «игры в проценты», когда за этими процентами — миллионы убитых и изувеченных людей. Но что делать — работа военного историка немногим привлекательнее работы патологоанатома. Поверьте, историк и патологоанатом делают то, что они делают, не из-за нездорового пристрастия к трупному смраду, а для того, чтобы установить окончательный, всегда запоздалый, но максимально точный диагноз.

Не меньшее «диагностическое значение» имеет и динамика развития партизанского движения на оккупированных территориях Советского Союза. К сожалению, здесь нам не удастся назвать точные цифры — сама специфика партизанской войны исключает возможность ведения точного персонального учета «личного состава», да и тема партизанской войны по сей день остается огромным «темным пятном» в отечественной историографии. Тем не менее даже из немногих доступных источников (144, 151, 156, 161) вырисовывается картина радикального изменения ситуации на оккупированных территориях, произошедшего в 1942—1943 гг.

«...Большинство партизанских отрядов (созданных в Белоруссии к сентябрю 1941 г. — М.С.) полностью формировались из сотрудников НКВД и милиции, без привлечения местных жителей, связь с партийно-советским активом не была установлена... В дальнейшем, в процессе создания обкомами партии партизанских отрядов из числа местного партийно-советского актива, их руководящее ядро по-прежнему составляли оперативные сотрудники НКВД... В конце 1941 г. и в начале 1942 г. продолжалось создание и заброска (т.е. созданные на советской территории диверсионные группы переправлялись через линию фронта. — М.С.) партизанских формирований... Основой для формирования партизанских отрядов по-прежнему являлись оперативные работники НКВД и милиции, агентура органов госбезопасности...

, ...Общая картина такова. На февраль 1942 г. органы НКВД совместно с партийными органами подготовили и перебросили в тыл врага 1798 партизанских отрядов и 1533 диверсионные группы общей численностью 77 939 человек. Если исходить из того, что в 1941 г. общее число партизан на оккупированной территории составило около 90 тыс. человек, а число партизанских отрядов — 2 тысячи, то получается, что 90% было подготовлено органами НКВД. Они же и руководили ими» (151, стр. 71, 76, 82, 83).

Итак, на начальном этапе войны (до весны 1942 г.) отряды «народных мстителей» состояли вовсе не из подростков и стариков с охотничьими ружьями — как это было принято изображать во всей советской мифологии, — а из «оперативных сотрудников» карательных органов. Число партизан из числа местных жителей-добровольцев не превышало 10—15 тыс. человек, т.е. было в десятки раз (!!!) меньше численности «полицаев» и «хиви».

Таким было начало партизанской войны. В дальнейшем ситуация значительно изменилась. Причем в прямо противоположном от ожидаемого направлении:

«...УНКВД по Ленинградской области направило в тыл противника 287 отрядов общей численностью 11 733 человека. К 7 февраля 1942 г. из них осталось всего 60 отрядов численностью 1965 человек, т.е. около 17% ...

...На Украине органы госбезопасности оставили в тылу врага и перебросили туда 778 партизанских отрядов и 622 диверсионные группы общей численностью 28 753 человека. Однако по состоянию на 25 августа 1942 г. действующими значились только 22 отряда, насчитывающие 3310 человек. Следовательно, за 12 месяцев войны уцелели менее 3% партизанских отрядов и групп из числа заброшенных в тыл врага в 1941 г...

...В Белоруссии к январю 1942 г. из 437 групп и отрядов, которые были заброшены в тыл противника, прекратили свое существование 412, или 95%.

...В первую же военную зиму почти все крупные формирования, насчитывающие несколько сотен человек, были уничтожены либо распались на отдельные группы... К середине 1942 г. численность партизан составляла 65 тысяч человек...» (151, стр. 82, 158, 174).

Приведенные выше цифры дают конкретный и исчерпывающий ответ на вопрос об отношении населения оккупированных немцами территорий СССР к «народным мстителям» из числа «агентуры органов госбезопасности».

В такой обстановке разгром большей части партизанских групп, созданных в первый год войны, был вполне закономерным. По замыслу советского руководства, эти небольшие отряды (средняя их численность составляла

20—25 человек) должны были выполнить роль «центров конденсации», вокруг которых должны были собраться, образно говоря, «тучи». Фактически же численность партизан не только не выросла, но к лету 1942 г. даже сократилась в полтора раза. И это несмотря на то, что площадь оккупированных территорий заметно увеличилась после тяжелейшего поражения у Харькова и прорыва немцев к Сталинграду и Моздоку. Особенно впечатляющей является динамика изменения численности партизанских формирований на Украине, где они были практически полностью уничтожены.

Подлинно массовый характер народная война с захватчиками приобрела лишь в 1943—1944 гг. Так, в Белоруссии, где наличие огромных лесных массивов создавало особо благоприятные условия, численность партизан уже в апреле 1943 г. составляла 68 498 человек. Всего к 1 апреля 1943 г. на всей занятой немцами территории насчитывалось ПО 889 партизан. По отчету Центрального штаба партизанского движения по состоянию на 1 июня 1943 г. на связи у штабов партизанского движения был 1061 отряд общей численностью в 142 ООО бойцов. Наконец, к январю 1944 г. численность партизан Белоруссии достигла 122 тыс. человек, а всего зимой 1944 г. в тылу врага сражалась целая «партизанская армия» общей численностью в 200 тыс. человек.

Значительно возросла и результативность боевых действий партизан. Так, анализ, проведенный после войны на основе трофейных документов вермахта, показал, что из 18 тыс. эшелонов, потерпевших крушение в результате диверсий на железных дорогах, 15 тыс. были атакованы в 1943—1944 г. Накануне операции «Багратион» — крупнейшей наступательной операции Красной Армии, закончившейся освобождением большей части Белоруссии и разгромом немецкой Группы армий «Центр», — в ночь на 20 июля 1944 г. партизаны подорвали 40 тысяч рельсов, полностью парализовав всякое железнодорожное сообщение в тылу вражеских войск. В период 1943—1944 гг., когда каждый немецкий гарнизон, каждая автоколонна, каждый железнодорожный эшелон находились в состоянии постоянного ожидания нападения, газетный лозунг «Земля горит под ногами оккупантов» стал осязаемой реальностью.