Алан Лайтман - Сны Эйнштейна

• Название: Сны Эйнштейна
• Автор: Алан Лайтман
• Жанр: Современная проза

Это — роман, представляющий собой своеобразное "руководство к игре". К игре, меняющей наше восприятие мира. К игре, правила которой определяются не Природой, а Культурой. Алан Лайтман не просто играет (и заставляет читателя играть) с реальностью, но, меняя один из "метафизических параметров" — время, "кроит вселенные на любой вкус". И, демонстрируя возможность миров с иными временными координатами, заставляет нас ощутить загадочную власть времени, в котором мы живем… Таковы "Сны Эйнштейна". Книга о времени, науке и людях…

---

В этом беспричинном мире ученые беспомощны. Их предсказания оборачиваются констатацией факта. Их уравнения сводятся к оправданию, логика оказывается нелогичной. Ученые теряют голову и что-то бормочут, как зарвавшиеся игроки. Ученые — шуты, и не потому, что они разумны, но потому, что неразумен космос. А может, не потому, что неразумен космос, но потому, что разумны — они. В беспричинном мире кто скажет, что есть что?

В этом мире художники несут радость. Непредсказуемость дает жизнь их картинам, их музыке, их романам. Они упиваются непредсказанными событиями, случившимися необъяснимо, без прошлого.

В большинстве своем люди научились жить настоящим моментом. Распространено мнение, что если воздействие прошлого на настоящее имеет неопределенный характер, то нет и необходимости размышлять о прошлом. И если настоящее имеет малое воздействие или влияние на будущее, то относительно нынешних поступков не следует прикидывать последствия. Всякое действие есть островок во времени, и судить о нем надо по нему самому. Семья ублажает умирающего дядюшку не ввиду ожидаемого наследства, а потому что в эту самую минуту его любят. Служащих нанимают не по рекомендательным письмам, а потому, что они толково провели беседу. Обиженные хозяевами клерки отражают оскорбления, не тревожась о будущем. Этот мир живет спонтанно. Это честный мир. В нем всякое слово говорится по велению минуты, всякий взгляд однозначен, всякое касание не имеет ни прошлого, ни будущего, всякий поцелуй совершается по движению души.

4 мая 1905 г

Вечер. Две супружеские пары — швейцарцы и англичане — обедают за своим обычным столом в отеле "Сан Муреццан" в Сент-Морице. Они встречаются здесь каждый год в июне, общаются и принимают воды. Мужчинам необыкновенно идут их темные галстуки и широкие пояса, женщин красят — вечерние платья. По отменному паркету к ним подходит официант, берет заказ.

— Я полагаю, завтра будет замечательная погода, — говорит женщина в пар човой накидке. — Будет большое облегчение. — Другие кивают. — Принимать ванны приятнее в солнечную погоду. Хотя вряд ли это имеет значение.

— "Легкий на ногу" идет четыре к одному в Дублине, — говорит адмирал. — Я бы на него поставил, будь у меня деньги. — Он подмигивает жене.

— Если вы играете, даю пять к одному, — говорит другой.

Дамы разламывают булочки, мажут маслом половинки, аккуратно составляют ножи к масленке. Мужчины не сводят глаз с входной двери.

— Мне нравится тесьма на салфетке, — говорит дама в парчовой накидке. Она берет салфетку, разворачивает ее, сворачивает.

— Ты говоришь это каждый год, Жозефина, — с улыбкой говорит другая. Подают обед. Сегодня у них омары, спаржа, жаркое, белое вино.

— Как твое мясо? — говорит дама в парчовой накидке, глядя на мужа.

— Превосходно. А у тебя?

— Специй многовато. Помнишь — как на прошлой неделе?

— А ваше мясо, адмирал?

— От грудинки еще никогда не отказывался, — объявляет счастливым голосом адмирал.

— А по комплекции незаметно, — замечает собеседник. — С прошлого года. как, впрочем, и за последние десять лет, вы не прибавили ни килограмма.

— Вам, может, незаметно, зато ей заметно, — говорит адмирал и подмигивает жене.

— Я, может быть, ошибаюсь, но. по-моему, в этом году в комнатах сквозняки, — говорит адмиральша. Другие кивают, занимаясь омаром и мясом. — Мне всегда лучше спится в проветренных комнатах, но от сквозняков я просыпаюсь с кашлем.

— Накрывайтесь с головой, — говорит другая. Адмиральша согласно кивает, но смотрит озадаченно.

— Суньте голову под простыню, и сквозняк будет вам нипочем, — повторяет другая. — Со мной это постоянная история в Гриндельвальде. Постель стоит у окна. Его можно оставлять открытым, если натянуть простыню на лицо. Тогда и не простудишься.

Дама с парчовой накидкой ерзает на стуле, переставляет под столом ноги. Подают кофе. Мужчины уходят в курительную, женщины выходят на просторную веранду и опускаются на плетеные качели.

— Как подвинулось дело с прошлого года? — спрашивает адмирал.

— Не жалуюсь, — отвечает другой, прихлебывая коньяк.

— Дети?

— Стали на год старше.

На веранде раскачиваются женщины и смотрят в ночную темь.

И так в каждом отеле, в каждом доме, в каждом городе. Ибо в этом мире время проходит, а случается немногое. И как мало что происходит из года в год, так же мало что происходит из месяца в месяц, изо дня в день. Если время и ход событий одно и то же, то время вообще едва движется. Если время и события не одно и то же. тогда едва движутся люди. Если человек ни к чему не стремится в этом мире, он страдает, не ведая этого. Если человек к чему-то стремится, он страдает — и знает это, но страдает очень не спеша.

Интерлюдия

На склоне дня Эйнштейн и Бессо медленно бредут по Шпайхергассе. Это тихое время. Лавочники опускают тенты и выводят на улицу велосипеды. Со второго этажа мать кричит из окна дочери, чтобы та шла домой и готовила обед.

Эйнштейн объяснял другу, для чего ему хочется понять время. Но про сны он ничего не сказал. Сейчас они придут к Бессо домой. Иногда Эйнштейн застревает здесь на обед, и тогда Милева приходит за ним с парнишкой на руках. Обычно это случается, когда Эйнштейна захватывают новые планы, как сейчас, и тогда в течение всего обеда он дергает ногой под столом. Сотрапезник он неважный.

Эйнштейн склоняется к Бессо, а тот тоже коротышка, и говорит:

— Я хочу понять время, чтобы быть ближе к Богу.

Бессо согласно кивает. Но тут возникают вопросы, и он их ставит. Может статься, Богу неинтересно быть ближе к своим созданиям — что разумным, что неразумным. Во-вторых, не факт, что понимать значит быть ближе. И наконец, эта работа над проблемой времени может оказаться не по силам двадцатишестилетнему человеку.

С другой стороны, Бессо считает, что его друг способен на многое. Уже в этом году Эйнштейн закончил свою докторскую диссертацию, написал статью о фотонах и еще одну о броуновском движении. В сущности, и этот его замысел начался с исследований электричества и магнетизма, что требует, как о том объявил однажды Эйнштейн, пересмотра концепции времени. Бессо поражается его запросам.

Пока он оставляет Эйнштейна наедине с его мыслями. Он гадает, что приготовила к обеду Анна, и заглядывает в глубь боковой улочки, где в лучах заходящего солнца поблескивает на Аре серебряная лодка. При ходьбе оба мягко постукивают по булыжнику каблуками. Они знают друг друга со студенческих лег в Цюрихе.

— Из Рима получил письмо от брата, — говорит Бессо. — Приедет погостить на месяц. Анна его любит, потому что он всегда делает комплименты ее фигуре. — Эйнштейн рассеянно улыбается. — Пока будет брат, я не смогу гулять с тобой после работы. Ты не пропадешь?

Что? — спрашивает Эйнштейн.

— Я не смогу бывать с тобой подолгу, пока тут будет брат, — повторяет Бессо. — Справишься без меня?

— Безусловно, — говорит Эйнштейн. — Не беспокойся обо мне.

Сколько знает его Бессо, Эйнштейн всегда был самостоятельным человеком. Он вырос в семье, которая постоянно переезжала с места на место. Как и Бессо, он женат, но с женою почти не появляется. Даже дома он глубокой ночью сбегает от Милевы на кухню, исписывает страницы уравнениями, которые на следующий день в конторе показывает Бессо.

Бессо бросает на друга любопытный взгляд. Потому что мечта о близости кажется странной для отшельника и погруженного в себя человека.

8 мая 1905 г

Конец света наступит 26 сентября 1907 года. Все это знают.

В Берне дело обстоит так же, как во всех столицах и городах. За год до конца света закрываются школы. Зачем учиться впрок, когда будущего осталось всего ничего? В восторге от того, что у них никогда больше не будет уроков, дети играют в прятки в пассажах Крамгассе, бегают по Арштрассе и "пекут блины" на реке, спускают свои монетки на леденцы и лакричные конфеты. Родители им все позволяют.

За месяц до конца сворачиваются все дела. Бундесхаус прекращает свою деятельность. На Шпайхергассе стихает федеральный телеграф. Встают часовая фабрика на Лаупенштрассе, мельница у моста Нидегг. К чему коммерция, зачем производство, когда осталось так мало времени?

Люди сидят в уличных кафе на Амтхаусгассе, прихлебывают кофе и откровенничают друг с другом. Воздух дышит освобождением. Кареглазая женщина, к примеру, жалуется матери, как мало они бывали вместе, когда она была маленькой, а мать работала белошвеей. Они решают съездить в Люцерн. Они вместят обе жизни в этот малый остаток времени. За соседним столиком мужчина рассказывает другу о ненавистном начальнике: тот после работы занимается любовью с его женой в раздевалке и грозит уволить его, если он или его жена поднимут скандал. Но теперь-то чего бояться? Мужчина свел счеты с начальником и помирился с женой. С легким сердцем он вытягивает ноги и уводит глаза к вершинам Альп.