Чарлз Дарвин - Воспоминание о развитии моего ума и характера

• Название: Воспоминание о развитии моего ума и характера
• Автор: Чарлз Дарвин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Когда один немецкий издатель обратился ко мне с просьбой рассказать о развитии моего ума и характера и дать краткий очерк моей автобиографии, я подумал, что такая попытка развлечет меня и, быть может, представит интерес для моих детей и внуков. Знаю, что мне самому было бы очень интересно прочитать даже самый краткий и скучный очерк о складе ума моего деда, написанный им самим, — о чем он думал, что делал и как работал. Нижеследующий рассказ о самом себе я старался написать так, словно бы меня уже не было в живых и я оглядывался бы на свою жизнь из другого мира. И не скажу, чтобы это было для меня трудно, ибо жизнь моя почти закончена. О стиле изложения я совершенно не заботился.

---

Уоллес В начале 1856 г. Ляйелл посоветовал мне изложить мои взгляды с достаточной подробностью, и я сразу же приступил к этому в масштабе, в три или четыре раза превышавшем объем, в который впоследствии вылилось мое "Происхождение видов", — и все же это было только извлечение из собранных мною материалов. Придерживаясь этого масштаба, я проделал около половины работы, но план мой был полностью расстроен, когда в начале лета 1858 г. м-р Уоллес, который находился тогда [на островах] Малайского архипелага, прислал мне свой очерк "О тенденции разновидностей к неограниченному отклонению от первоначального типа"; этот очерк содержал в точности ту же теорию, что и моя. М-р Уоллес выразил желание, чтобы я — в случае, если я отнесусь одобрительно к его очерку — переслал его для ознакомления Ляйеллю.

Обстоятельства, при которых я согласился по просьбе Ляйелля и Гукера на опубликование извлечения из моей рукописи [1844 г. ] и моего письма к Аза Грею от 5 сентября 1857 г. одновременно с очерком Уоллеса, изложены в "Journal of the Proceedings of the Linnean Society" за 1858 год, стр. 45.

Сначала мне очень не хотелось идти на это: я полагал, что м-р Уоллес может счесть мой поступок совершенно непозволительным, — я не знал тогда, сколько великодушия и благородства в характере этого человека. Ни извлечение из моей рукописи, ни письмо к Аза Грею не предназначались для печати и были плохо написаны. Напротив, очерк м-ра Уоллеса отличался прекрасным изложением и полной ясностью. Тем не менее, наши изданные совместно работы привлекли очень мало внимания, и единственная заметка о них в печати, которую я могу припомнить, принадлежала профессору Хоутону из Дублина, приговор которого сводился к тому, что все новое в них неверно, а все верное — не ново. Это показывает, насколько необходимо любую новую точку зрения разъяснить с надлежащей подробностью, чтобы привлечь к ней всеобщее внимание.

Публикация Происхождения В сентябре 1858 г. я принялся, по настоятельному совету Ляйелля и Гукера, за работу по подготовке тома о трансмутации видов, но работа часто прерывалась болезнью и непродолжительными поездками в прелестную гидропатическую лечебницу доктора Лэйна в Мур-Парке. Я сократил рукопись, начатую в значительно большем масштабе в 1856 г., и завершил книгу, придерживаясь этого сокращенного масштаба. Это стоило мне тринадцати месяцев и десяти дней напряженного труда. Книга под титулом "Происхождение видов" была опубликована в ноябре 1859 г. Хотя последующие издания были значительно дополнены и исправлены, в существе своем книга осталась без изменений.

Совершенно несомненно, что эта книга — главный труд моей жизни. С первого момента [своего появления] она пользовалась чрезвычайно большим успехом. Первое небольшое издание в 1250 экземпляров разошлось в день выхода в свет, а вскоре после того [было распродано] и второе издание в 3000 экземпляров. До настоящего времени (1876 г.) в Англии разошлось шестнадцать тысяч экземпляров, и если учесть, насколько трудна эта книга для чтения, нужно признать, что это — большое количество. Она была переведена почти на все европейские языки, даже на испанский, чешский, польский и русский. По словам мисс Бэрд, она была переведена также на японский язык и широко изучается в Японии. Даже на древнееврейском языке появился очерк о ней, доказывающий, что моя теория содержится в Ветхом завете!. Число рецензий было очень большим; в течение некоторого времени я собирал все, что появлялось [в печати] о «Происхождении» и других моих книгах, [тематически] связанных с ним, и число рецензий (не считая появлявшихся в газетах) достигло 265,- тогда я в отчаянии бросил это дело. Появилось и много самостоятельных этюдов и книг по вопросу [поднятому мною], а в Германии стали ежегодно или раз в два года издавать каталоги или библиографические справочники по "Дарвинизму".

Успех «Происхождения» можно, я думаю, в большой мере приписать тому, что задолго до этой книги я написал два сжатых очерка и что в конечном счете она явилась результатом сокращения гораздо более обширной рукописи, которая, однако, и сама была извлечением [из обширных материалов]. Благодаря этому я имел возможность отобрать наиболее разительные факты и выводы. Кроме того, в течение многих лет я придерживался следующего золотого правила: каждый раз, как мне приходилось сталкиваться с каким-либо опубликованным фактом, новым наблюдением или мыслью, которые противоречили моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал краткую запись о них, ибо, как я убедился на опыте, такого рода факты и мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные [для тебя]. Благодаря этой привычке, против моих воззрений было выдвинуто очень мало таких возражений, на которые я [уже заранее] по крайней мере не обратил бы внимания или не пытался найти ответ на них.

Иногда высказывалось мнение, что успех «Происхождения» доказал, что "идея носилась в воздухе" или что "умы людей были к ней подготовлены". Я не думаю, чтобы это было вполне верно, ибо я не раз осторожно нащупывал мнение немалого числа натуралистов, и мне никогда не пришлось встретить ни одного, который казался бы сомневающимся в постоянстве видов. Даже Ляйелл и Гукер, хотя и с интересом выслушивали меня, никогда, по-видимому, не соглашались со мною. Один или два раза я пытался объяснить способным людям, что я понимаю под естественным отбором, но попытки мои были удивительно безуспешны. Я думаю, несомненная истина заключается в том. что в умах натуралистов накопилось бесчисленное количество хорошо установленных фактов, и эти факты готовы были стать на свои места, как только была бы достаточно обоснована какая-либо теория, которая могла бы их охватить. Другим моментом, определившим успех книги, был ее умеренный размер; этим я обязан появлению очерка м-ра Уоллеса; если бы я опубликовал книгу в том объеме, в котором я начал писать ее в 1856 г., она была бы в четыре или в пять раз больше «Происхождения», и у очень немногих хватило бы терпения прочитать ее.

Я много выиграл, промедлив с публикацией книги примерно с 1839 г., когда теория ясно сложилась у меня, до 1859 г., и я ничего не потерял при этом, ибо весьма мало заботился о том, кому припишут больше оригинальности — мне или Уоллесу, а его очерк, без сомнения, помог восприятию теории. Только в одном важном вопросе меня опередили, и мое тщеславие всегда заставляло меня жалеть об этом; вопрос этот — объяснение при помощи ледникового периода наличия одних и тех же видов растений и некоторых немногочисленных видов животных на отдаленных друг от друга горных вершинах и в полярных областях.

Это воззрение так сильно нравилось мне, что я письменно изложил его в развернутом виде, и мне кажется, что Гукер прочитал написанное мною за несколько лет до того, как Э. Форбс опубликовал свой знаменитый мемуар по этому вопросу. Продолжаю думать, что в тех, очень немногих, пунктах, по которым мы с ним разошлись, драв был я. Разумеется, я ни разу не намекнул в печати, что разработал это представление совершенно независимо [от Форбса].

Вряд ли что-либо другое доставило мне в процессе работы над «Происхождением» столь большое удовлетворение, как объяснение огромного различия, которое существует во многих классах между зародышем и взрослым животным, и близкого сходства между зародышами [различных видов животных] одного и того же класса. Насколько я в состоянии вспомнить, в ранних рецензиях на «Происхождение» не было сделано ни одного замечания относительно этого момента, и я выразил, помнится, свое удивление по этому поводу в одном из писем к Аза Грею. За последние годы некоторые рецензенты стали приписывать эту идею целиком Фрицу Мюллеру и Геккелю, которые, несомненно, разработали ее гораздо более полно и в некоторых отношениях более правильно, что это сделал я. Моих материалов по этому вопросу хватило бы на целую главу, и я должен был развернуть обсуждение его с большей подробностью, ибо очевидно, что мне не удалось произвести впечатление на моих читателей; однако именно тому, кто сумел добиться этого, и должна быть отдана, по моему мнению, вся честь [открытия].

В связи с этим должен заметить, что мои критики почти всегда обращались со мной честно, если оставить в стороне тех из них, которые не обладали научными знаниями, ибо о них и не стоит говорить. Мои взгляды нередко грубо искажались, ожесточенно оспаривались и высмеивались, но я убежден, что по большей части все это делалось без вероломства. Должен, однако, сделать исключение в отношении м-ра Майварта, который, как выразился о нем в письме один американец, обращался со мною, "как pettifoger" или, как сказал Гёксли,

"подобно адвокату из Олд-Бейли". В общем же у меня нет никаких сомнений в том, что слишком часто мои труды расхваливались сверх всякой меры. Я рад, что избегал полемики, и этим я обязан Ляйеллю, который много лет назад по поводу моих геологических работ настоятельно рекомендовал мне никогда не ввязываться в полемику, так как она редко приносит пользу и не стоит той потери времени и того плохого настроения, которые она вызывает.