Анатолий Бритиков - Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра

• Название: Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра
• Автор: Анатолий Бритиков
• Издательство: Творческий центр «Борей-Арт»
• Жанр: Критика
• Год: 2005
• ISBN: 5-7187-0628-Х

Анатолий Фёдорович Бритиков — советский литературовед, критик, один из ведущих специалистов в области русской и советской научной фантастики.

В фундаментальном труде «Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы)» исследуется советская научно-фантастическая проза, монография не имеет равных по широте и глубине охвата предметной области. Труд был издан мизерным тиражом в 100 экземпляров и практически недоступен массовому читателю.

В данном файле публикуется первая книга: «Некоторые проблемы истории и теории жанра».

---

А «Илиада»? Кто бы взялся утверждать, что знаменитые поэмы Гомера перевешивают по каким-то другим параметрам научно-фантастическое сказание Платона?

В изданных во Франции историях французской литературы вы не найдёте великого фантаста Жюля Верна, хотя книги этого «устаревшего» писателя, согласно статистическим данным по издаваемости, до сих пор в числе самых читаемых. Имя Верна носит один из кратеров обратной стороны Луны, которую увидели, облетая, пассажиры его космического корабля, первого, кстати сказать, в истории человеческой мысли. Платон и Верн вряд ли помышляли о вечности, желая лишь преподать урок своему времени. А получилось на века. Тоже урок: у научно-фантастической литературы есть своя мера, мы воспринимаем её особым краем нашего универсального воображения. Миф, который некогда возник как целостное осознание мира и человека, сегодня воспринимается нами, конечно, овеем иначе, однако не отпал вовсе. Наша психика исторически надстраиваема — подобно, например, научной сфере сознания, где новая физика вынуждена уживаться теперь с несхожей классической. Наша эстетика воспринимает Гомера только по книжному историческому опыту Для современной фантастики в нашем сознании тоже есть свой этаж, надстроенный в эпоху современной цивилизации. Мифологический уровень находится где-то у самого фундамента сознания, хотя и в ином измерении, нежели научное воображение. Мы мыслим и воображаем сразу по всему этому разросшемуся строению, по всем его «этажам», и ни один из них нельзя откинуть, хотя для каждого типа интеллектуальной деятельности отведён свой тип сознания. Не забудем об этом, встречая на полке фантастическую книгу…

Назрела необходимость историко-литературного изучения научной фантастики, в отличие от тех литературно-критических обзоров и проблемных очерков, до недавнего времени составлявших наше (и зарубежное тоже) «фантастоведение», в которых научно-фантастическая литература рассматривалась как готовое литературное явление. Иногда в них имеются ссылки, да и то самого приблизительного свойства, на предысторию тех или иных фантастических изобретений в сказках и мифах, но чаще всего и этих исторических ссылок не имеется, а устанавливаются только связи научно-фантастической литературы с наукой. Иными словами, до недавних пор в литературоведении научная фантастика рассматривалась вне её собственного развития.

Первой попыткой определить закономерности этого развития можно считать краткий обзор Е.Брандиса «Жюль Верн и вопросы развития научно-фантастического романа», изданный в 1955 году. Правда, это не был историко-литературный анализ в традиционном смысле, так как речь шла о развитии научно-фантастического романа только в связи с тенденциями техносферы. Однако такой подход был оправдан, ибо научная фантастика в период своего становления более всего зависела от процессов научно-технического развития, да и в дальнейшем научно-технический прогресс гораздо больше, чем развитие основного потока художественной литературы, определял эволюцию научной фантастики.

В нашей книге «Русский советский научно-фантастический роман» (Л.: 1970) необходимость изучения самой научной фантастики и ее развития, с точки зрения движения научно-технического прогресса, была подтверждена на гораздо более обширном материале, были конкретизированы многие этапы истории отечественной научной фантастики в связи с теми или иными стадиями индустриального и научного развития нашей страны. Поэтому естественно наметился подход к изучению развития научно-фантастической литературы с точки зрения движения нашего общества, хотя этот подход ещё не получил должного развития ни в упомянутой книге, ни в других исследованиях, не были прояснены теоретические предпосылки такого изучения, да и сама научно-фантастическая литература ещё не давала достаточного материала. До последнего времени не получило должного освещения воздействие классиков в научной фантастике — Жюля Верна и Герберта Уэллса — на становление отечественной литературы фантастического жанра, что является очень существенной линией истории литературы в целом. Только сравнительно недавно появились публикации, засвидетельствовавшие, насколько значительным было взаимодействие отечественной литературы с международной традицией этого жанра. Да и сама международная традиция получила историко-литературную разработку лишь в последнее время (например, в трудах отечественных литературоведов Е.Брандиса и Ю.Кагарлицкого). Только-только положено начало и внутрижанровому изучению отечественной научной фантастики (статья автора этих строк о русском советском научно-фантастическом рассказе). В работах Е.Брандиса и А.Бритикова, В.Ревича и некоторых других сделаны заявки на исследование научно-фантастической литературы в контексте отечественной и международной традиции.

Что касается широкого общелитературного фона, вне которого рассмотрение научной фантастики всегда эстетически обеднено, то лишь в некоторых случаях, когда в поле зрения историка отечественной научной фантастики попадали произведения реалистического типа с включениями элементов научной фантастики, делались частные попытки соотнести историю жанра с общим потоком художественной литературы. Отрывочность в сопоставлении уже целиком объясняется состоянием литературного процесса, только совсем недавно обнаружившего острый интерес «реалистики» к фантастическому воображению. Нарастающее тяготение не только литературного, но и других видов художественного творчества к воображению фантастического типа бросается в глаза. Сбывается предсказание Ивана Ефремова, сделанное ещё в начале шестидесятых годов, когда научная фантастика росла как на дрожжах, о том, что её роль будет становиться всё заметней в любом виде литературы по мере нарастания значения науки в развитии общества.

Верность этого предсказания сегодня можно вполне оценить, несмотря на то, что литература не менее деятельно осваивает за последние годы также и фантастику условно-романтическую, сказочную, визионистскую. Например, Ч.Айтматов в «Буранном полустанке» освещает фантастическими «фресками» центральное реалистическое полотно романа с двух различных позиций: космическая научная фантастика устремлена вперёд, в завтрашний день, легенда о манкуртах обращена в прошлое.

Этот своеобразный триптих, где реалистическое повествование как бы поддерживается неравнозначными фантастическими крыльями, демонстрирует нам общую модель, по которой литература сегодня всё чаще обращается к фантастике. Соглашаясь с тем, что писатели-реалисты, как полагают некоторые критики, ищут на «фантастических перекрёстках» новые возможности обогащения литературной формы, нам всё же не уйти от вопроса, почему эта тяга усилилась именно сегодня и почему «реалистика» в своих формально-поэтических исканиях так настойчиво стучится в двери «золушки», научной фантастики — ведь со всеми своими достоинствами научная фантастика ещё не может служить образцом литературного мастерства.

Не только в художественно-поэтических поисках причина «фантастизации» современной литературы (и, повторяем, не только литературы). По всей видимости, дело в углублении творческого метода искусства, в каких-то существенных изменениях эстетического отношения искусства к действительности. Реалистическое освоение мира и человека на исходе двадцатого столетия уже не может, по-видимому, обходиться традиционными принципами и средствами непосредственного реализма.

Правда, если не ограничивать понятие реализма бытовым правдоподобием, — а это уже общепринятая точка зрения, — то фантастика в определённых своих разновидностях никогда не удалялась от реалистического искусства настолько, чтобы ему противостоять. Классики критического реализма у нас и за рубежом часто нарушали очерченные литературной критикой канонические границы. И вместе с тем уже тогда, в середине «золотого века» критического реализма, Ж.Верн заложил основание фантастики нового типа, которая устанавливала новые, нетрадиционные связи с художественным реализмом через научный реализм, используя и теоретические научные взгляды, и выраставшую из научных предпосылок техносферу.

Совсем недавно литературная критика обнаружила прямые контакты научной фантастики с «реалистикой» в ином художественном плане: это психологизм вообще и психологическая достоверность изображения человеческого характера в частности, это и типология литературного текста, насыщенного у современных писателей-фантастов вещественными деталями, в противоположность понятийно-описательному стилю прежней научной фантастики, это и красочная живописность фантастического пейзажа и т.д.

И вот этот-то современный процесс слияния научной фантастики с общим потоком художественной литературы и широкое приобщение всего современного искусства к древним формам народной словесности одновременно и ставит изучение научной фантастики в новые условия, и вместе с тем придаёт литературоведению и критике научной фантастики широкую общекультурную значимость.