Юрий Щербак - ЧЕРНОБЫЛЬ

• Название: ЧЕРНОБЫЛЬ
• Автор: Юрий Щербак
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Для того чтобы можно было поставить эксперимент по измерению температуры, нужно было сделать крупные отверстия в вертикальной бетонной стенке бассейна-барботера. Толщина бетона там - 1,6 метра. Очень толстая стена. Нашли специалистов, которые умели резать бетон, и они приступили к работе. Учитывая радиационную обстановку и то, что доступ туда затруднен, подступались к барботеру со стороны третьего блока - через технологические каналы, через кабельные коридоры.

Аппаратуру для этого эксперимента параллельно стали готовить два института - Институт атомной энергии им. И. В. Курчатова и наш Киевский институт ядерных исследований. Москвичами руководил Владимир Федорович Шикалов - энергичный, толковый физик, киевлянами - Александр Александрович Ключников, СКТБ которого разрабатывало свою систему.

25 мая мне дали машину директора ЧАЭС, и мы вместе с сотрудником ИЯИ Сеней Гринбейном поехали на станцию, чтобы произвести осмотр того места, где надо ставить аппаратуру. Дырку в стене уже кончали резать. С нами были сотрудник станции Вениамин Александрович Прянишников (кстати, он одним из первых, еще в начале мая просверлил небольшое отверстие в стенке бассейна-барботера, когда шла борьба за охлаждение реактора) и начальник лаборатории автоматики Евгений Иванович Бородавко.

В те дни станция была пустынна. Персонала почти не было. В основном солдаты. Самое острое впечатление, когда мы попали впервые в бункер ГО - это на АБК-1, влево и вниз по лестнице от главного входа. Там можно разместить человек пятьсот, в этих бункерах. И вот представьте эти подвальные помещения: нары, молодые ребята, спящие, отдыхающие от работ, а рядом - стол дежурного, телефоны, непрерывные переговоры, суета, беготня - это на меня оказало сильное эмоциональное воздействие.

Там же, в подвале, я впервые увидел температурные показания первого, второго и третьего реакторов - они по специальным каналам телеметрии были выведены в бункер. Самописцы записывали эти показания.

Оттуда, из подвала, мы и совершили поход к помещению барботера. Вел нас В. Прянишников, который великолепно ориентировался в станции, во всех этих запутанных переходах и коридорах. Путь был очень сложный, потому что четвертый блок был сильно разрушен. Начинался наш маршрут от АБК-1, через коридор третьего этажа - его часто в кино показывали - на БЩУ-3 и далее - под реактор. Там были забавные моменты. Когда идешь через первый и второй блоки - они, как вы знаете, разобщены достаточно солидно. там коридор без окон и его надежно защищают монолитные бетонные стены даже при наличии сильного гамма-фона А коридор второй очереди - третьего и четвертого блоков - решили построить эстетично и экономно: превратили его в эдакую застекленную галерею с одинарным стеклом. По сути - стеклянный коридор. Внешняя его стена выходит на улицу, и потому там тогда так "светило", что приходилось бежать, чтобы не нахвататься никому не нужных лишних рентгенов. Потом этот коридор завесили свинцовыми шторами.

Чем ближе к барботеру - тем запутаннее путь: спускались через технологические люки, пролезали под всевозможными трубами метров пятьдесят, потом поднимались вверх. Прянишников блестяще знал радиационную обстановку на маршруте. Как он этот путь нашел в таком лабиринте не знаю… Вентиляция тогда не работала, было очень душно, мы были все мокрые.

Зашли в помещение, из которого дыра ведет в барботер. Радиоактивное загрязнение барботера несусветное - ведь там находилась радиоактивная вода. Воды, правда, уже не было, немного на полу осталось. Это я все увидел, когда засунулся туда. Темно было, естественно. Я лег на срез дыры, срез застелили пластикатом, осветил тот бункер фонарем. Я бывший спортсмен - волейболист, велосипедист - поэтому особых проблем не было. Форму поддерживаю. Осмотрел помещение - там трубы свисали. Прикинул, где ставить датчики, как срезать трубы. Вылез обратно, поговорили с моими коллегами. В той комнатке перед барботером было тесно, много труб, но фон небольшой. Зарисовал это все дело… Интересно, что там чувствовалась большая тяга воздуха снаружи. Нас как бы втягивало в подреакторное пространство. Это хорошо, потому что это место вентилировалось, было немножко прохладнее.

- Вы тогда думали, что над вашей головой клокочет неуправляемый горящий разрушенный реактор?

- Да нет, некогда было думать об этом. Главное - чтобы не зря мы поставили приборы.

Назначили всю операцию на 29 мая. В Киеве в это время мои друзья В. Гаврилюк и А. Ключников с сотрудниками заканчивали подготовку аппаратуры. Ведь ее нужно было не просто изготовить, а развернуть все кабели, подключить их, проверить на имитаторах, как они работают, - то есть смоделировать все. Там были датчики температуры, теплового потока, гамма-излучения и нейтронного потока. В итоге это все потом развилось в стройную систему диагностики реактора. Но тогда об этом никто еще не думал: это была конкретная практическая задача тех дней.

29 мая мы автобусом выехали из Киева, из Института ядерных исследований. Ехало нас тогда человек двенадцать. За нами шла грузовая машина с аппаратурой и катушками кабеля. Катушки внушительно выглядели, потому что как-никак - 360 метров толстого кабеля.

Разыскали Прянишникова. Он сказал, что возникли определенные трудности и что сегодня ставить не будем. Мы с Гаврилюком заняли жесткую позицию: ставить только сегодня. Мы знали, что и Институт имени Курчатова готовит аппаратуру в то же помещение, в ту же трубу. Конечно, было научное соперничество, была жесткая конкуренция, так и должно быть при данной ситуации. Это ведь на пользу делу - сопоставление данных, полученных разными методами.

Тем более что зампредсовмина СССР Л. А. Воронин дал задание: к 7 вечера определить температуру реактора. И хоть ты стреляйся. Все дело в том, что без надежной информации о тепловых потоках нельзя было приступить к проектированию саркофага. А концепция саркофага возникла очень рано - еще где-то седьмого мая я услыхал впервые слово "саркофаг" из уст Е. П. Велихова и В. Д. Письменного. Первая трудность 29 мая была такая: трубу, которую надо было обрезать, чтобы в нее поставить штангу с датчиками, не обрезали. В чем дело? Резали трубу ребята-сварщики из того помещения, в котором мы были. Я вам рассказывал о нем - тесно, жарко, но фон небольшой. Резали автогеном на длинной штанге, в сам барботер они не лазили. У сварщиков были дозиметры, все как полагается. Один из этих парней снял брезентовую робу - ему было очень жарко - и положил ее на трубу, проходившую рядом. Отработал он свои пятнадцать минут - работа эта очень тяжелая, - надел обратно свою робу, смотрит - а дозиметр зашкалило! Что за чертовщина? Он поднял крик, и они покинули помещение. Вновь туда пришли дозиметристы, и оказалось, что в одном месте эта труба "светит". А когда я туда лазил - не было ничего, это абсолютно точно. Это была труба охлаждения, и, поскольку она проходила через разрушенный реактор, видимо, какой нибудь осколок топлива попал вниз, залетел в горизонтальную часть трубы и образовался такой сумасшедший фон. Совершенно идиотский случай, но в помещение нельзя было заходить. Дозиметристы тщательно все замеряли и решили погасить свечение: постелили на трубу толстый кусок свинца, и все. Полностью погасили. Когда бригадир убедился, что там все в порядке, он разрешил своим людям работать, и они быстро обрезали трубу.

Это одна задержка.

Там вообще на каждом шагу были неожиданности.

А вторая задержка - когда мы начали разгружать кабель, оказалось, что катушку нельзя пронести через дозиметрические стойки коридора, идущего вдоль первого и второго блоков. Черт знает что. Возник легкий переполох, но потом был найден довольно изящный выход: решили кабель размотать на шесть-семь бухт, катушку выбросить, каждому человеку надеть на себя эту бухту - как альпинисту в связке - и тащить ее. Кабель толщиной миллиметров 25, страшно тяжелый.

И потащили мы его, как бурлаки на Волге. На каждого приходилось килограммов по 40. Процессия была - обхохочешься. Первым шел Виктор Гаврилюк. Он бывший десантник, физически сильный, тренированный, очень большой юморист и весельчак. Потом шел Алик Никонов, а я замыкал. Расстояние между нами было метров десять. Кабель волочился по полу. Ну а самый был смех, когда мы побежали по тому коридору, где высокий уровень. Это картина! Сначала решали, как бежать: в ногу или не в ногу. Потом Витя Гаврилюк говорит: "Пошли вы… туда-то и туда-то. Главное, чтобы никто не упал, а в ногу или не в ногу - не имеет значения". Пробежали мы там совсем немного… невозможно… Тяжело очень. Пришлось просто быстро идти.

На БЩУ-3 отрубили прямо топором кусок двери и втащили кабель.

Когда вниз тащили кабель, к барботеру, - это была дьявольски тяжелая работа. Проложить вверх-вниз по такой пересеченке 360 метров кабеля, нигде его не порвать, не перегнуть - это… Замучились мы страшно с этим кабелем. А тянули мы сразу не один, а три кабеля. И когда мы наконец подошли к помещению перед барботером, откуда вышли эти ребята-сварщики, замученные, страшно злые, и сказали: "Все. Мы свое дело сделали. Теперь вы…"