Михаил Идов - Кофемолка

• Название: Кофемолка
• Автор: Михаил Идов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-24548-0

Михаил Идов родился в Риге и с 1998 года живет в Нью-Йорке, где работает постоянным обозревателем журнала «New York Magazine». Публицистику Идова на английском и русском языках печатали «The New Republic», «Vogue», «Slate», «Коммерсант», «Большой город», «Сноб» и другие издания. «Кофемолка» — его первый роман.

Супруги Марк и Нина, молодые нью-йоркские интеллектуалы, ищущие настоящего дела, открывают симпатичное кафе в духе венских традиций для умной, взыскательной публики, надеясь таким образом соединить успешный бизнес с интересной светской жизнью. Однако предприятие неуклонно идет ко дну, увлекая за собой мечты Марка и Нины и подвергая их брак суровому испытанию.

---

— Бесспорно.

— Поэтому я и прошу шесть месяцев в залог. Разоритесь, и кто знает, как долго у меня займет следующего такого найти.

— Но мы не «Будка», — тихо возразила Нина. — Мы не готовим на плите, нам не нужен газ, не нужна противопожарная система. В случае чего вы сможете очень быстро конвертировать помещение в…

— Газ вам не нужен, унитаз вам не нужен, — сказал Ави. — Послушайте. Вы мне оба нравитесь, честное слово. Женаты? Дети есть? Давайте вот что сделаем: положим ваш залог на отдельный счет, с которого вам будут проценты капать. А? Годится? Что еще? Оплата услуг агента? Все, забыли, нет такой графы. Но только потому, что вы такая умненькая.

Я не успел напрячься, как Ави обернулся ко мне и полуизвинительно осклабился:

— Я вам больше скажу. Могу предложить бесплатную консультацию. У меня один родственник содержит очень, очень успешное кафе неподалеку. Хотите к нему заглянуть?

— С удовольствием.

Экспедиция состоялась на следующий же день. Я пришел с «молескином», Нина с «роллифлексом». Она только что сформулировала идею для новой серии фотографий Нижнего Ист-Сайда под условным названием «Нижний Восток». Серия планировалась портретная, что для Нины было большим личным прорывом. Она решила составить целую галерею из местных предпринимателей, чередуя «старых» и «новых», — сапожник бок о бок со, скажем, продавцом экологически чистых фаллоимитаторов.

Фланировать по Фуллертону с Ави было все равно что гарцевать по Дикому Западу в компании знаменитого бандита. Лавочники либо подобострастно здоровались, либо молча глазели, либо смывались от греха подальше. По манере, в которой каждый из них реагировал на появление хозяина, можно было легко вычислить финансовое благополучие его предприятия. Я безуспешно попытался представить себе, каково это — владеть таким кусищем объективной действительности; достаточным количеством зданий в ряд, чтобы те составили немалую часть чьего-то частного мира, декорацию, на которой денно и нощно разыгрывались сценки из сотен жизней. Иметь полный контроль над этой декорацией, способность превратить чей-то любимый книжный в прачечную и обратно. Поменять вид из окна, ландшафт, линию горизонта. Эта власть казалась мне равносильной дару гипнотизера — такой же ключик к отдельным отсекам чужих умов. Разве ваша любимая книга занимает больше жилплощади в вашем мозгу, чем память о квартале, в котором вы выросли? И в таком случае не является ли владение этой жилплощадью, по массовости и массе эмоционального эффекта, равноценным написанию «Холодного дома» или там «Атлант расправил плечи»?

«Каса кава», та самая кофейня, чей модус операнди нам, по мнению Ави, стоило скопировать, занимала первый этаж бруталистского бетонного параллелепипеда неподалеку от Нью-Йоркского университета. (Ави, разумеется, владел зданием.) Внутри было так же тоскливо. Кафе оказалось калькой со «Старбакс» — подделкой лишь чуть менее наглой, чем «Джинсы Левиса». В глазах рябило от псевдоитальянских плакатов и грифельных досок, рекламирующих «помол дня». Судя по запах)', большинство дней в особом фаворе был кофе с ореховым сиропом. Выпечка состояла из пары мумифицированных рогаликов. Единственной оригинальной деталью был работающий газетный киоск, примостившийся в дальнем углу.

— Вот посмотрите, — сказал Ави, жестикулируя. — Ярон здесь уже десять лет ничего не меняет. Даже краску на стенах — там-сям подмажет, и все. Гороховая, всегда гороховая. Совершенство не улучшишь, а?

Совершенство? Я нашел это заведение удручающе ординарным, но дюжинную очередь у прилавка было не проигнорировать. Мы могли только мечтать о подобном обороте.

Мы заняли столик у окна; Нина и я угнездились в одном кресле напротив Ави. За спиной Сосны студент и студентка ожесточенно целовались на просиженном диванчике. Их забытые чашки с кофе стояли, дымясь, щека к щеке.

— Главное, — сказал Ави, — это помнить, что американцы… Секундочку, вы американцы или нет?

— Мы нью-йоркцы, — сказал я.

— Отлично, — сказал Ави. — Значит, не обидитесь. А обидитесь — мне пофиг. — Он всосал щеки и поцеловал воздух. — Ну что, готовы?

Сосна явно собирался пуститься в хорошо отрепетированный монолог. Я с треском раскрыл новый блокнот.

— Готовы.

— Начнем с хороших новостей. Маржа на кофе около тысячи процентов. Нужно быть полным шлемазлом, чтобы потратить больше двадцати центов оптом на одну порцию эспрессо. Плюс! Кофе — товар кризисоупорный.

— Какой?

— Кризисоупорный. Как алкоголь. Чем глубже в жопе, извините, экономика, тем больше люди его пьют. Научный факт. Так что, если бы вы продавали только кофе, вы бы в замке жили через год. В замке!

Ави выдержал театральную паузу, пригладил свою кефирного цвета гриву и озорно уставился на меня и Нину по очереди. Как обычно, взгляд, направленный на Нину, продлился на секунду дольше. Пока его стеклянный глаз честно смотрел ей в лицо, живой прогулялся вниз до ее компактного бюста.

— Плохие новости, друзья мои, — это то, что американцы не любят кофе. Повторяю: они не любят кофе. Они терпеть не могут его вкус. А любят они теплое молоко. Только сами себе в этом не признаются, поэтому факт этот приходится маскировать. Вот здесь-то и появляетесь вы. Ваша задача — оригинальным способом убедить лоха, хлебающего теплое молоко, что он взрослый и культурный человек.

Ави махнул рукой в сторону споро двигающейся очереди у прилавка.

— Запомните, — продолжил он. — Если вы имеете дело с американцами… а иметь дело вы будете именно с ними, даже в Нью-Йорке… то ваш бизнес — продажа молока. Ваша маржа будет подниматься и падать с ценами на молоко. С кофе все элементарно: это как вино, только без бутылок и этикеток. Есть, может, сотни две придурков, которые различают сорта и все такое. Остальным просто нужны основной вкус и бодрящий эффект. Но не слушайте меня, послушайте Ярона. Ярончик! Поди сюда.

Ярон, насколько я понял, и был хозяином. Он заметил Ави минутой раньше и терпеливо торчал поблизости, дожидаясь, пока богатый кузен завершит свою орацию. Ярон выглядел точь-в-точь как Ави, только помоложе, покороче, покруглее и с рыжей бородой, похожей на клубок медной проволоки. В отличие от Ави он носил ермолку.

— Познакомься, Нина и Марк. Ярончик, как зарабатывают на кофе?

— Молоко, — сказал Ярон с уверенностью пророка.

— Правильно. Как еще?

— Не пережигай зерна, промывай машину раз в день, и три доллара за фунт дадут лучший товар, чем какой-нибудь «Блю маунтин», который лохи покупают за сорок.

Нина сделала снимок; Ави зыркнул в моно. Я заглянул себе в блокнот и обнаружил, что написал, разваливающимся почерком, «молоко/промыв/$3 фунт/ неблюмаунтин».

— Кстати, хотите кофе? — спросил Ярон, продолжая нависать над нами.

— Ты же знаешь, — обвиняющим тоном сказал Ави. — Язва, язва, язва.

— Да, если можно, — сказала Нина.

— Так вот, короче… самая гениальная идея «Старбакс», — снова затянул Ави, уходя в шепот на слове «Старбакс», — была назвать продавцов баристами. Вы тоже давайте клеймите, так сказать, все вокруг. Пусть у всего будет отдельное название. Задача — создать свой мир со своими правилами. Возьмите вот хоть это заведение…

— У нас напитки трех размеров: «мини», «миди» и «макси», — подхватил Ярон. — А ребят зовут «кофеистами». Сам придумал.

— Потрясающе, — сказала Нина.

— Я смотрю, вы тут носик морщите, — сказал Ави, внезапно развернувшись всем торсом от Ярона к Нине. Я ничего подобного не заметил. — Вам хочется чего-нибудь поутонченнее. Каппу-мокка-чита-дрита. Понятно. Ярон, расскажи им.

Ярон кивнул несколько раз подряд.

— То, что я вам сейчас скажу, — произнес он наконец не без торжественности, обозначая пухлыми ладонями, что включает нас обоих в слово «вам», — это самое важное, что вы в жизни услышите. Это золотое правило. Применимо к кафе, ресторанам, большим, маленьким, утонченным, утолщенным. Так и запиши, мальчик: Золотое Правило.

Я прохладно улыбнулся. Нина подняла свой древний двухглазый «роллифлекс» и сделала еще один снимок.

— Уж поведайте нам, — сказала она.

Он поведал. Я законспектировал его лекцию, не слушая, и разобрался в собственных каракулях уже вечером, дома, со стаканом «Балвени» в качестве лупы. Золотое Правило заключалось в следующем: аренда помещения должна занимать не больше четверти оборота. Еще одна четверть отводится на зарплаты, и 35 процентов на товар. Оставшиеся 15 процентов составляют хозяйскую маржу. (Эта формула не учитывала капитальные расходы на ремонт и оборудование — их хозяин должен был постепенно выплачивать из собственной прибыли.) Наше помещение на Фуллертон обойдется нам в 5000 долларов в месяц; это означает, что наш месячный оборот должен быть не меньше 20000, а на кофе и продукты должно уходить не больше 7000. Если Нина и я справимся и с тем и с другим, подсчитывал я вслух, нам будет доставаться 3000 долларов в месяц, эквивалент 60 рецензий в «Киркусе». Сама по себе эта сумма меня не беспокоила.