Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

• Название: Николай II в секретной переписке
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: М. : Родник
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: ISBN — 5-86231-154-8

Третья книга из серии «Терновый венец России» основана на подлинной секретной переписке царской семьи и вводит читателя в самый центр противоречий, в борьбе которых решается судьба России. С одной стороны — царская чета, трогательный союз любящих сердец, стремящихся сделать все для возвышения Отечества и победы страны в войне. С другой — преступное сообщество темных, подрывных сил, поставивших своей целью разрушение России на иностранное золото и по инструкциям тайных организаций. В окружении Царя зреет измена, проникшая даже в среду его родственников и в высшее военное руководство, и которая оборачивается страшным предательством в феврале 1917 года. Заговоры, интриги, убийство близких Царю людей — все это находит отражение в письмах царской четы. Хотя главное в них не это, а беззаветная любовь к России, нежная любовь друг к другу — свет любви противостоит ненависти, захлестнувшей Россию.

Заключительным аккордом являются письма царской четы из сибирского заточения. Они не жалуются, не плачут, а думают о судьбе России, не проклинают тех, кто предал их, а обращаются ко всем со словом любви.

Издание продолжает тему, начатую в книгах «История масонства 1731-1996» и Заговор цареубийц»; снабжено уникальным словарем царского окружения.

---

А. с нами обедала. Мы все работали, даже она, наконец, принялась за работy, затем они пели церковные песни, а Ольга играла. — Хвостов не приходил вчера, так как был нездоров.

Мои письма скучны, но ничего нет интересного, чтобы написать тебе, и мысли мои невеселые — так одиноко без дружка и малютки!

Сердце у меня расширено, но я все-таки хочу пойти в нижнюю церковь, где будет служить маленький митрополит Макарий — совсем просто, без помпы — храмовый праздник Знамения.

Днем я надеюсь зайти туда и поставить свечку за тебя, а затем, кажется, наш Друг хочет меня видеть — в 4 часа.

Только что вернулась из церкви — митрополит чудно служил, так спокойно. Все выглядело как на картине — он в золоте, и золотой алтарь, и его серебряные волосы — все сияло. — Я ушла перед молебном. Ольга отправилась в лазарет, а я пошла кончать свои письма, затем принимать Изу и Валю до завтрака. — До свидания, мой ангел, мое сокровище, моя любовь. — Да благословит и сохранит тебя Господь! — 1000 поцелуев, дорогой Ники, от любящей старой женушки

Аликс.

Какие у тебя планы?

Я велела привести Джоя, и он лежит теперь у моих ног — такой грустный, потому что скучает без своего маленького хозяина.

Царское Село. 28 ноября 1915 г.

Мой дорогой,

Очень, очень благодарна тебе за твое милое письмо, которое пришло совершенно неожиданно! Очень рада, что Георгиевский праздник прошел так блестяще — только что прочла в газетах описание его и твои дорогие слова. Только подумать, что Наврузов, мой хулиган, как я его всегда называю, и Крат были там, это очень хорошо! Ну, твои 2 Нижегородца должны нам рассказать об этом — с нетерпением буду их ждать!

Беседовала с нашим Другом в продолжение 3/4 часа. — Он много расспрашивал о тебе. Сегодня Он идет навестить старика. Говорил о Н.П., очень жалеет, что он не может быть с тобой, но надеется, что Господь его сохранит и что после войны (которая, как Он думает, окончится через несколько месяцев) он сможет к тебе вернуться. Пожалуйста, мой дорогой, не назначай Спиридовича градоначальником в Петроград: я знаю, что он сам и Воейков (которого, как это не странно, Спиридович держит в руках) желают этого назначения. Это было бы весьма неподходяще, он не совсем порядочный человек, недавно нелепо женился, — кроме того, после Столыпинской истории в Киеве это совсем нехорошо[549]. Ему предложили место губернатора в Астрахани (да?), но он отказался. Затем еще одна вещь, — не знаю, почему, но Спиридович восстанавливает Воейкова против Хвостова, с которым в начале все так хорошо шло. Теперь нужно добиться, чтобы Трепов работал в согласии с Хвостовым. Это единственный способ все устроить и наладить работу.

Милый маленький митрополит Макарий приходил ко мне после завтрака и был прелестен. Ломан угощал его и все духовенство, — Аня и m-me Ломан там также были. Затем я принимала 2 германских сестер милосердия; гр. Икскуль была в Wolfsgarten. Перед отъездом она собирается посетить еще несколько мест. Другая из Мекленбурга. Она спросила меня, нельзя ли отпустить из Сибири в Германию стариков и детей, которых наши перевезли из Восточной Пруссии, когда там были наши войска. Это касается Беляева или Хвостова? Мне кажется, что последнего. Скажи мне, могу ли я об этом просить? Конечно, только совсем старых людей и крохотных детей, — она их видела в Сибири и в Самаре.

Я ходила к Знаменью и поставила за тебя свечку. Затем говорила с Ломаном о маленькой походной церкви, которую хочу послать Гвардейскому Экипажу, так как с ними наш священник. Сегодня утром я ничего не делаю, потому что неважно себя чувствую.

Один из наших раненых офицеров умер сегодня ночью, — вчера его оперировали, — он был несколько раз при смерти, — я ходила к нему по вечерам, когда он себя особенно плохо чувствовал. Я думаю, он никогда не смог бы поправиться; его денщик — ангел.

Сегодня вечером в нашей церкви служит Шавельский. Вечером Николай Дмитриевич, Дем.[550] и Викт. Эраст, придут к 9 часам к Ане проститься с ней, — очень грустно, что мы не увидим Шведова до его отъезда. Все наши друзья одновременно отправляются на войну!

11 градусов мороза и много снегу.

Посылаю тебе бумагу от Ростовцева. Кажется, она касается Алексеева и может быть скорее исполнена через тебя, если ты согласен, — я видела несчастного офицера, твоя мама тоже.

Ортипо лежит на моей постели и крепко спит. Я переслала твое письмо Малькольму для передачи Джорджи — он завтра уезжает.

Теперь прощай, мой желанный и любимый. Да благословит и сохранит тебя Господь! Страстно целую твои милые губы и любимые глаза. Навсегда твоя старая

Солнышко.

Ц.ставка. 28 ноября 1915 г.

Душка-Солнышко,

Самое теплое спасибо за два милых письма. Опять я был занят все утро и после обеда, и едва урвал четверть часа, чтоб написать несколько слов.

Граббе просит тебя прислать сюда 70 образков для нашей 1-й Кубанской сотни, вскоре отправляющейся на фронт.

Сию секунду Воейков принес мне бумагу с расписанием нашей поездки. Мы выезжаем 3-го декабря в Жмеринку и проведем 4-е, 5-е и 6-е с гвардейскими дивизиями[551]. Я очень рад, что так вышло и что проведу среди них свои именины.

Прости за этот ужасный торопливый почерк, но у меня осталось всего несколько минут.

Только что заглянул Силаев — вид у него сияющий. Он передал мне поклон девочек, за который я их очень благодарю.

Посылаю тебе ответ Джорджи — сохрани его.

Надеюсь, что твое бедное сердце скоро поправится, я так скорблю за тебя! Благослови тебя Бог, моя птичка, мое сокровище, моя милая женушка! С любовью целую тебя и детей.

Всегда твой

Ники.

Царское Село. 29 ноября 1915 г.

Мой бесценный друг,

Только 5-й день, как ты уехал, а кажется, что прошла вечность! Темно, идет снег; 11 градусов мороза, ночью было 16 градусов.

Вчера вечером служил о. Шавельский. Было прекрасно; мне его голос очень нравится. Он любезно согласился взять с собой 2 антиминса, так как я посылаю в Гвардейский Экипаж и 4-му стрелковому полку походные церкви к 6-му.

Мария Павловна пила со мной чай. Она была очень хорошенькая, когда сняла свою косынку, ее стриженые волосы были завиты. Она изменилась к лучшему — совсем не то, что было раньше. Сегодня она возвращается обратно в Псков, но не знает, когда уезжает Дмитрий. Вечером мы пошли к Ане, и там, кроме нас, были Деменк.[552] и Зборовский. Оказывается, что Ал. Конст. тоже приехал, так что мы повидаем его до отъезда на фронт. Сегодня утром Гулыга[553] придет с нами проститься. Кн. Лоло Д.[554] завтракает с нами, а позднее у меня будет Сандра Шувалова с отчетом.

Каждый день у меня приемы и дела, но интересного ничего нет, о чем бы тебе написать.

У меня неладно с челюстью, и я ем с трудом. Посылаю тебе письмо от Ани, ты, может быть, поручишь мне поблагодарить ее за письмо и подарок в своей телеграмме?

Дорогой мой, мне так хочется, чтобы твое письмо поскорее пришло, а курьер всегда опаздывает!

Благословляю тебя и целую с горячей любовью. Навсегда, мой Ники, твоя старая

Женушка.

Царское Село. 29 ноября 1915 г.

Дорогой, любимый,

Я уже сегодня начинаю свое письмо, чтобы крепко поблагодарить тебя за твое, только что мною полученное. Очень хорошо, что ты хочешь провести свои именины с войсками, хотя жаль, что мы не сможем быть вместе. Радуюсь, что ты проведешь этот великий праздник среди твоей армии. Да ниспошлет св. Николай свое особое благословение всем и да поможет! Мне не нравится ответ Джорджи, я нахожу его неправильным.

Как интересно, что ты видел К. Крючкова[555]. Идет сильный снег, так что поезд А. ушел отсюда часом позднее и шел целый час до города; она боится застрять на обратном пути. Ира, Ларка и Сандра[556] уезжают сегодня вечером в Алупку, так как у старого графа был удар. У нее 4 георгиевских медали и так странно видеть их на нарядном платье!

M-me Оржевская[557] хочет предложить твоей мама послать ее осмотреть здешних военнопленных. Я нахожу это прекрасным, потому что есть вещи, в которые надо входить. Наше правительство отпускает достаточно денег на пищу, но, кажется, она не получается, как следует, — бесчестные люди задерживают. Я рада, что у ней и у меня была та же мысль — я не имею права вмешиваться, а она может давать советы. — Слава Богу, что Бэби себя лучше чувствует, надеюсь, что он хорошо перенесет путешествие.