Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

• Название: Николай II в секретной переписке
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: М. : Родник
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: ISBN — 5-86231-154-8

Третья книга из серии «Терновый венец России» основана на подлинной секретной переписке царской семьи и вводит читателя в самый центр противоречий, в борьбе которых решается судьба России. С одной стороны — царская чета, трогательный союз любящих сердец, стремящихся сделать все для возвышения Отечества и победы страны в войне. С другой — преступное сообщество темных, подрывных сил, поставивших своей целью разрушение России на иностранное золото и по инструкциям тайных организаций. В окружении Царя зреет измена, проникшая даже в среду его родственников и в высшее военное руководство, и которая оборачивается страшным предательством в феврале 1917 года. Заговоры, интриги, убийство близких Царю людей — все это находит отражение в письмах царской четы. Хотя главное в них не это, а беззаветная любовь к России, нежная любовь друг к другу — свет любви противостоит ненависти, захлестнувшей Россию.

Заключительным аккордом являются письма царской четы из сибирского заточения. Они не жалуются, не плачут, а думают о судьбе России, не проклинают тех, кто предал их, а обращаются ко всем со словом любви.

Издание продолжает тему, начатую в книгах «История масонства 1731-1996» и Заговор цареубийц»; снабжено уникальным словарем царского окружения.

---

Твои прелестные ландыши чудесно пахнут — спасибо большое! Очень был рад увидать Н.П. Кирилл и он обедали вчера и завтракали сегодня, — они уже уехали. Вчера вечером долго с ними обоими разговаривал и согласился с тем, чтобы батальон оставался в своем теперешнем составе — 4 сильных роты, ни один человек не должен быть взят до конца войны. Сегодня Кирилл говорил со мной о “П. Звезде[778]. Я ему сказал, что между мама и мной было условлено назначить Лялина, но чтоб он, если желает, еще раз спросил ее, хотя я сильно сомневаюсь, чтоб она переменила свое решение. Шир.-Ших. — прекрасный человек, но он много лет не был ни на одном судне.

Наконец-то я нашел заместителя для Поливанова — это Шуваев[779], которому я могу вполне доверять. Я с ним еще не говорил. Кроме того, я намерен прикомандировать старика Иванова к своей особе, а на его место назначить Брусилова или Щербачева; вероятно, первого. После смещения П. я буду спать спокойно, и все министры также почувствуют облегчение.

Марта 11. Работа по утрам с Алексеевым занимает у меня все время до завтрака, но теперь она стала захватывающе интересной. Здесь наступили холода тоже — в Риге мороз доходит до 10 градусов по ночам — ужасно для бедных раненых и для войск, расположенных на многих участках фронта на снегу, против проволочных заграждений противника.

Да благословит Бог тебя и детей, моя дорогая! Нежно вас всех целую. Благодарю А. за ее милое письмо.

Навеки твой старый муженек

Ники.

Царское Село. 11 марта 1916 г.

Мой любимый!

Наконец, чудная, яркая солнечная погода — как это меняет настроение! Я заказала службу на дому, так как сегодня пятница и мне очень хочется помолиться в церкви. Все мои мысли и молитвы с нашими войсками, я жадно накидываюсь каждое утро на известия в газетах. Если случится что-нибудь исключительно хорошее, может быть, ты послал бы мне краткую телеграмму? Я очень волнуюсь, но Бог благословит наши войска и пошлет им успех, если мы только будем все достаточно молиться! Все наши санитарные поезда были вызваны, множество отрядов и 15 госпиталей выехало в Двинск. Получила твою телеграмму о том, что ты окончательно и раз навсегда решил этот вопрос с Кириллом и Н.П., горю нетерпением узнать, к какому решению ты пришел.

Сегодня опять принимаю дам. Извини, что телеграфировала о муже m-me Никитиной, но она упросила меня, — ты, конечно, поступишь так, как найдешь правильным. Она думала, что он старший из генералов, имеющих георгиевский крест и право на эту вакансию.

Дети говорят, что башня в саду стала великолепна — мне очень хотелось бы пойти посмотреть на нее, — надеюсь, что скоро буду в состоянии выходить, если только можно будет рискнуть с лицом.

Любимый, бесценный душка, чувствуешь ли ты, как я обнимаю тебя и ласкаю нежно? О, как тяжело не быть вместе в такое время!

Ходят слухи, что некоторые гвардейские полки уже понесли большие потери, но разве они уже были в деле?

О, какое чудное солнце! — Дорогой мой, должна кончать. Сердцем и душой я с тобою. Да подаст тебе Господь силу, энергию и успех! Молюсь за тебя больше, чем когда-либо. Хочется видеть тебя счастливым, успевшим, — хочется увидать награду за все бесконечные тревоги, горести, волнения, работу, и чтоб молитвы тех, кто пал за Царя и отечество, были услышаны!

Мой родной, без конца целует тебя твоя старая

Солнышко.

Царское Село. 12 марта 1916 г.

Мой любимый!

Я почти не спала всю ночь из-за болей в лице. Начались они вчера вечером, как раз после того, как я сказала Вл. Ник., что я как будто совсем от них избавилась и смогу пойти в церковь, — крестопоклонная субб.. — так неприятно. Сегодня утром был опять массаж, мазала лицо всевозможными лекарствами. Сейчас стало немного лучше, но все еще болит и глаз полузакрыт. Я опять послала за бедным дантистом, — у меня было столько различных докторов за последнее время, что, думаю, лучше прийти и ему, осмотреть и, может быть, переменить пломбу, так как возможно, что образовалось новое дупло. Чувствую себя, конечно, одуревшей, а должна принять Мрозовского, наших трех сестер, вернувшихся из Австрии, с ними надо о многом поговорить. Два наших санитарных поезда возвращаются с тяжелоранеными. Правда ли, что наши потери очень велики? Конечно, при атаке не может быть иначе: все же мы взяли много пленных (а немцы говорят, что они не дали нам продвинуться ни на шаг, что у нас огромные потери и что они будто бы взяли 17 офицеров и 800 солдат в плен).

Дорогой, помни, что у тебя есть особый телеграфо-телефон, или как он там называется, — и если случится что-нибудь особенно важное, вели Воейкову переговорить с Ресиным, или ты со мною. Я очень волнуюсь и хочу знать известия раньше, чем они появятся в газетах, где они печатаются через 24 часа.

Н.П. был вчера от 7 1/2 до 9 (приятный сюрприз). Такая радость узнать новости непосредственно! Он жалел, что вокруг тебя скучная атмосфера, без молодых новых адъютантов, — и ты ему показался таким одиноким! Это меня тоже мучает. Н.П. передал мне вчера все твои решения; он спешно отправился этой ночью в Режицу. Недостаток офицеров прямо ужасен. Он рассказывал, что адмирал опять говорил против Григоровича, и это ему всегда очень обидно, так как он его очень уважает, он видит, что Н. хочет от него отделаться. Он говорит, что много толковал с Федоровым также про Поливанова. Маклаков[780] был у А. и умоляет меня принять его, а также настоятельно просит, чтоб я умолила тебя поскорее отделаться от Поливанова — он просто революционер под крылышком Гучкова. Штюрмер просил о том же. Говорят, что в этом отвратительном пром. комит. они собираются выступить с ужасными речами, соберутся они через несколько дней, и Маклаков поэтому советует поскорее удалить Поливанова — любой честный человек лучше, чем он. Если нельзя Иванова, почему не назначить честного, преданного Беляева и дать ему хорошего помощника? Штюрмер очень не любит другого помощника Поливанова, говорит, что это дурной человек, — я не запомнила его фамилии.

Дорогой мой, не медли, решись, дело слишком важное, а сменяя его, ты сразу подрезаешь крылья этой революционной партии, только поспеши с этим, вспомни, что ты сам давно хотел его уволить, — поторопись, родной мой, ты всегда медлишь, тебе нужна женушка, которая подталкивала бы тебя! Тебе прежде всего необходим искренно преданный человек, и Беляев подходит, если Иванов слишком упрям. Прошу тебя, произведи эту смену немедленно, таким способом сразу же энергично будет остановлена пропаганда и все. Маклаков обожает тебя и говорил с ней о тебе со слезами на глазах, и я намерена его скоро принять. Обещай мне, что ты, ради себя, ради твоего сына и России, немедленно сменишь военного министра, — давно пора, иначе я не писала бы тебе так скоро об этом! Ты мне сказал, что скоро это сделаешь, и, кто знает, может быть, Господь скорее благословит наши войска, раз “этот кандидат старой ставки” будет немедленно удален. Родз.[781] и Гучк. хорошо знали, зачем с Янушк. вместе заставили Ник. предложить его тебе, — и толстый Орлов стоит за всем этим. Маклаков ненавидит Орлова, говорит, что этот человек ни перед чем не остановится, также как и Хвостов.

Вчера приняла Шебеко и долго с ним беседовала, — потом моего бывшего улана Винберга.

Наш Друг уезжает завтра — не мог получить билетов на прошлую среду. Хотелось бы, чтоб лицо у меня не болело так, хочется много еще написать и не могу, многое хочу спросить про войска. Душою и сердцем с тобой, жажду быть вместе!

Вот, только что пришло твое дорогое письмо, сердечно благодарю, милый. Значит, ты думаешь, что Шуваев будет подходящим человеком (хотя менее джентльмен, чем Беляев), но действительно ли он подходящий человек? Я только раз с ним говорила и нашла его очень упрямым, так что не могу судить. Но кто его заменит? Во всяком случае, торопись, дружок. Очень хорошо, что ты хочешь прикомандировать Иванова к своей особе, так как все там жалуются, что этот милый человек устал и “устарел”. Не понимаю, почему Келлер и Брусилов всегда друг друга ненавидели; Брусилов упорно несправедлив к Келлеру, а тот в свою очередь ругает его (в частных разговорах). Министры будут счастливы, когда уйдет П., не правда ли? О, какое облегчение! Увы, Игнат.[782] также не подходит для своего поста, — он бьет на популярность, как и его зять Борис Вас.[783], — миленькая компания.