Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

• Название: Николай II в секретной переписке
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: М. : Родник
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: ISBN — 5-86231-154-8

Третья книга из серии «Терновый венец России» основана на подлинной секретной переписке царской семьи и вводит читателя в самый центр противоречий, в борьбе которых решается судьба России. С одной стороны — царская чета, трогательный союз любящих сердец, стремящихся сделать все для возвышения Отечества и победы страны в войне. С другой — преступное сообщество темных, подрывных сил, поставивших своей целью разрушение России на иностранное золото и по инструкциям тайных организаций. В окружении Царя зреет измена, проникшая даже в среду его родственников и в высшее военное руководство, и которая оборачивается страшным предательством в феврале 1917 года. Заговоры, интриги, убийство близких Царю людей — все это находит отражение в письмах царской четы. Хотя главное в них не это, а беззаветная любовь к России, нежная любовь друг к другу — свет любви противостоит ненависти, захлестнувшей Россию.

Заключительным аккордом являются письма царской четы из сибирского заточения. Они не жалуются, не плачут, а думают о судьбе России, не проклинают тех, кто предал их, а обращаются ко всем со словом любви.

Издание продолжает тему, начатую в книгах «История масонства 1731-1996» и Заговор цареубийц»; снабжено уникальным словарем царского окружения.

---

Весь твой

Ники.

Царское Село. 24 мая 1916 г.

Мой родной, драгоценный муженек!

Нежно благодарю тебя за твое милое письмо. Я думаю, что Фред. ошибается относительно m-elle Петерсон. Ее сестра замужем за баварцем (кажется его фамилия Монжелас), и это ее сын у нас в плену, так что она посылала подарки (что весьма естественно) своему племяннику-пленному, а вовсе не брату. Они очень дурно с ней поступили; спасибо тебе, голубчик, за то, что ты ее спас.

Страшно жарко. Я жарюсь на балконе и совсем раскисла — прослушала два доклада — от 1 3/4 до 3 1/2 — и совершенно обессилела.

Операция продолжалась довольно долго, но сошла хорошо, — я подавала инструменты. Как это хорошо, мой дорогой, что ты велел Шавельскому привезти теперь икону! Слава Богу, добрые вести — это так отрадно! Интересно, принимали ли мои Крымцы участие в сражении.

Трогательный Шипов прислал мне солдата с цветами, собранными им 14го под неприятельским огнем; он дал их там освятить и прислал ко дню моего рождения.

Конечно, ты сейчас не можешь оставить ставку, я была уверена, что так случится, — ну, что ж — мы в свое время насладились обществом друг друга, а мой день рожденья не имеет никакого значения — по-настоящему, день моего рождения сегодня. Мне очень досадно, что ты, вероятно, не увидишь гвардейцев. Почему не сделали так, чтоб ты мог посмотреть их перед тем, как их двинули дальше?

А как насчет Павла, хотелось бы мне знать. Он будет к чаю.

Милый мой, мне не нужно никакого подарка, твоя любовь для меня больше, чем любое твое подношение, твои письма доставляют мне такую радость! Вчера днем мы ездили в Павловск, сегодня предпочитаю спокойно посидеть дома. А теперь должна кончать. Сердце и душа полны безграничной любви и молитв о тебе. Бог да благословит и защитит тебя, да дарует Он тебе силы и успех!

Навеки, мой единственный и мое все.

Твоя старая

Женушка.

Осыпаю тебя пламенными поцелуями.

Ц. ставка. 24 мая 1916 г.

Моя дорогая!

Сердечно благодарю тебя за твое любящее письмо. Прилагаю письмо от Ольги, которое Сандро привез из Киева. Сегодня твое рожденье — мои молитвы и мысли о тебе более сердечны, чем когда-либо! Да благословит тебя Бог и да пошлет он тебе все то, о чем я ежедневно от всего сердца ему молюсь!

Не могу выразить, как глубоко я сожалею, что не могу провести с тобой этих двух дней и покоиться в твоих нежных объятиях!

Слава Богу, известия продолжают быть хорошими — в общем, наши войска захватили 30000 пленных и много пушек и пулеметов. Как всегда, наши дорогие крымские стрелки вели себя, как настоящие герои, и взяли одним натиском несколько австрийских позиций! Если наше наступление разовьется, наша конница сможет прорваться в тыл к неприятелю.

Я получил очень милый ответ от Джорджи в ответ на мою телеграмму, которую я послал после морской битвы. Оказывается, только одни крейсера их вели бой со всем германским флотом, а когда показался большой английский флот, немцы быстро вернулись в свои гавани.

Пожалуйста, дай знать Бэтси Ш., что ей, конечно, не надо отправляться в Германию. Я имел ее в виду потому, что она такая способная и хорошая женщина. Конечно, Мак.[862] совершенно не подходит к должности министра внутренних дел. Удивляюсь, откуда могли родиться такие слухи.

Теперь, моя любовь, моя душка-женушка, я должен кончать.

Да благословит тебя Бог!

Нежно тебя и детей целую и крепко тебя обнимаю.

Навеки твой

Ники.

Царское Село 25 мая 1916 г.

 Мой любимый ангел!

Совершенно темно, страшный ливень — это освежит воздух. Завтракали на балконе. Горячо благодарю тебя за твое милое письмо, мой дорогой! Твои любящие слова греют меня, мне ужасно тоскливо без тебя — такие одинокие ночи! Какой ужас с Китченером[863]! Сущий кошмар, и какая это утрата для англичан!

Были в церкви — к чаю жду Михень и Мавру.

Павел пил вчера у нас чай, — он преисполнен надежд, что получит назначение.

По дороге в церковь встретила Мишу — остановились, поговорили минутку, он вернулся в Гатчину, — у него на голове ни волоска, все сбрил.

Извини за скучное письмо, я совершенно одурела.

Мари[864] очень поздравляет тебя. Дети катаются, я должна ответить на телеграммы. В 7 увижусь с нашим Другом в маленьком доме.

Думаю, что Коленкин получил новое назначение, все очень надеются на то, что конно-гренадер (конечно, я позабыла его фамилию), пробывший год в полку, получит назначение — ты его знаешь.

Аня послала тебе фотографии. Напиши мне, в хорошем ли виде ты их получил, так как она очень этим обеспокоена.

Теперь должна кончать — благословения без конца! Очень счастлива, что известия хороши, Бог даст, так будет и дальше. Горячо целую тебя с всевозрастающей любовью, мой Голубой Мальчик, всецело

Твоя.

Ц.С. 26 мая 1916 г.

Мой родной, милый!

Горячо благодарю тебя за твое дорогое письмо. Мы видели вчера нашего Друга. Он очень рад добрым вестям. Он был в восторге от того, что вчера была хорошая погода и притом несколько раз был ливень, говорит, что это особая Божья благодать в день рождения, — Он несколько раз повторил это. Он только что вернулся из Москвы — видел Шебеко. Последний произвел на Него хорошее впечатление. Он думает, что он будет хорош на этом месте. Он очень просит тебя, в случае, если ты захочешь принять Волж. и Влад., послать также и за Пит.[865] Говорит, что три мужика не в состоянии выбрать подходящего священника, что этого нельзя допустить. Он говорит, что для А. было бы хорошо побыть еще некоторое время в Е., но только если она не перестанет волноваться, это принесет ей больше вреда, чем пользы. Боюсь, что она вернется на будущей неделе! Хоть и не хорошо так говорить, все же ее отсутствие было настоящим отдыхом, так как я могла делать, что мне угодно, и не должна была комбинировать и распределять дела и время, сообразуясь с ее желаниями. Она не любит наш лазарет и относится неодобрительно к моим частым посещениям его, а потому я не знаю, что мне делать, когда она вернется сюда и пожелает проводить время и днем и вечером непременно в моем обществе. Дети уже заранее строят гримасы по этому поводу. Михень была в гнусном настроении, — прошлой ночью она уехала в своем поезде в Минск и другие города для осмотра подведомственных ей учреждений, — постоянное соперничество с учреждениями, находящимися в ведении Эллы. Она старается создать подобные же, а между тем это совершенно не ее дело и, кроме того, это ведет к созданию излишних однородных учреждений. Стоит хорошая погода, но облачно. Собираюсь в Большой Дворец, потом покатаюсь. Благословения и бесконечные, страстные поцелуи шлет твоя старая

Женушка.

Посылаю цветы тебе, для стола и Вильямсу.

Ц. ставка. 26 мая 1916 г.

Мое сокровище!

Нежно благодарю и целую тебя за твое дорогое письмо. Я нашел это “счастье” на кусте сирени в саду в день твоего рожденья — посылаю его тебе на память! Чувства, пережитые мною вчера, были весьма смешанного характера — радость по поводу наших успехов боролась с огорчением, вызванным грустными известиями о Китченере. Но такова жизнь, особенно в военное время! Ты, конечно, знаешь из газет, как возрастает число пленных и прочих трофеев, взятых нашими войсками. Я сказал итальянскому генералу, что, по моему мнению, их потери уравновешиваются победами русской армии, мстящей за них. Он охотно со мной согласился и сказал, что итальянцы никогда не забудут нашей помощи. Он глуп, и наши другие иностранные офицеры его не любят. Старый По согласился, наконец, отправиться полечиться в Ессентуки, перед своим возвращением во Францию. Ген. Жанэн производит впечатление знающего военного человека, ведет себя скромно и, большей частью, молчит.

Георгий вернулся из Крыма; все три брата были два дня вместе. Сегодня Сандро уехал в Киев. Утром я с Бэби принял депутацию 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского имп. Александра II полка, так как сегодня годовщина с того дня, как я стал их шефом на большом параде в Москве, после коронации, — 20 лет тому назад. С тех пор осталось только 2 подполковника!

Старик[866] уезжает теперь на 10 дней, и я просил Бенкендорфа[867] приехать сюда на этот срок. Теперь пора кончать письмо, моя любимая. Да благословит Бог тебя и девочек!

Осыпаю тебя страстными поцелуями, моя душка-женушка, и остаюсь навеки твой

Ники.

Ц. С. 27 мая 1916 г.

Мой любимый!

Хорошие известия наполнили мое сердце радостью за тебя. Это такое счастье и такая награда за весь твой тяжкий труд и терпенье! Мне кажется, что как будто мы снова начинаем войну, — да ниспошлет Господь свое благословение, и — только бы все оказались на высоте находчивости и предусмотрительности! В лазарете, как говорят, по прочтении газет радостно прокричали ура, — они все стремятся поскорее вернуться на фронт, чтоб присоединиться к своим товарищам.