Аманда Эшли - Свет во тьме

• Название: Свет во тьме
• Автор: Аманда Эшли
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997

Девушка, чистая и прекрасная, как солнечный луч, страшится таинственного незнакомца, но глаза его невольно притягивают ее взгляд, несмотря на ужасные слухи, в истинность которых она не хочет поверить.

---

Он уставился на свои окровавленные руки, чувствуя, что не сможет вновь встретиться с ней.

Сара ждала его на следующую ночь и все последующие ночи, а когда миновала неделя, она отказалась покидать свою комнату, отказалась есть и даже пить что-либо, за исключением нескольких капель воды, отныне и впредь.

Она лежала под покрывалом, натянутым до подбородка, и глядела на двери веранды, зная, что он не придет.

Сестры Мария-Жозефа и Мария-Луиза хлопотали над ней, умоляя съесть что-нибудь и тихо плача, когда она отказывалась им отвечать.

Опустившись на колени возле ее постели, они молились за ее душу.

— Что с тобой, Сара-Джейн? — спрашивали они вновь и вновь. — Ты больна? Что у тебя болит? Пожалуйста, дитя, скажи нам, что не так?

Но она не могла рассказать им о Габриеле и поэтому лишь качала головой, а по ее щекам струились слезы.

Пришел доктор, но только в недоумении развел руками. Сара подслушала, как он говорил сестрам, что физически она здорова, у нее лишь пропало желание жить.

Так и было. Вздохнув, Сара закрыла глаза. Скоро она перестанет быть обузой для всех.

Он стоял на балконе, глядя на дождь и удивляясь тому, что он напоминает ему слезы Сары. В порывах ветра ему слышались ее рыдания.

На одном дыхании он сбежал вниз по ступенькам, миновал заржавевшие чугунные ворота и понесся с дьявольской скоростью через ночь. Ее имя, словно молитва, не сходило с его проклятых уст.

Он перепрыгнул стену приюта, черной тенью пересек участок до веранды, проник внутрь. Она лежала под тяжелым одеялом без движения, как мертвая.

Полная тишина в комнате отзывалась в его сердце ударами грома. Он приблизился к ее постели.

— Сара!

Откинув одеяло, он приподнял девушку. Кожа ее была сухой и холодной, губы посинели.

— Сара!

Она умирала. Сознание этого пронзило его сердце. Она умирала, и в этом была его вина.

Не думая о последствиях, он вскрыл свою вену и прижал к ее губам.

— Пей, Сара! — приказал он.

Ему казалось, что прошла целая вечность, но она не двигалась. В неистовом страхе за нее он разжал ей губы. Прижимая кровоточащее запястье ко рту, другой рукой провел ей по горлу, заставляя сделать глоток.

«Но не слишком много», — подумал он. Габриель не желал посвящать Сару. Он только хотел, чтобы чуть порозовели ее щеки.

Он отнял запястье от ее рта, и ранка тут же затянулась. Сара открыла глаза.

— Габриель…

Он баюкал ее, испытывая невероятное облегчение.

— Я здесь.

— Ты не приходил. Я ждала и ждала… а ты не приходил.

— Теперь я никогда не покину тебя, дорогая.

Чашка с бульоном и стакан воды стояли на подносе на столике возле кровати. Бульон был холодным, но он согрел его взглядом.

— Сара, я хочу, чтобы ты попробовала это.

— Я не голодна.

— Пожалуйста, дорогая, ради меня.

— Хорошо…

Сара покорно проглотила несколько ложек бульона.

— Хватит, — прошептала она.

Он вернул чашку на поднос и снова обнял ее.

— А теперь — спать.

— Ты будешь со мной, когда я проснусь?

— Нет, но я вернусь завтра ночью.

— Поклянись честью, что придешь.

— У меня нет чести, дорогая, но я клянусь, что приду к тебе завтра ночью.

Она нежно улыбнулась ему, потом вздохнула… веки ее опустились сами собой.

Габриель долго держал ее, прижав к груди, пальцами пробегая по волосам, иногда лаская нежную выпуклость щеки. Он держал ее, пока не почувствовал далекий жар восходящего солнца, начавшего свой путь к горизонту.

Только тогда он отпустил ее.

Только тогда он вспомнил: чтобы не оставлять ее одну, он должен позаботиться о себе.

Сара пробудилась, чувствуя себя лучше, чем когда-либо. Каким-то непонятным образом ноги ее окрепли. Ей казалось, что она ощущает в них ток крови. Сидя на постели, она стала сгибать и разгибать пальцы ног. Раньше ей это никогда не удавалось.

Сестры объявили ее выздоровление ни много ни мало как чудом.

К ней вернулся аппетит. Полчаса спустя, за завтраком, она съела все, что поставила перед ней сестра Мария-Кармен, и попросила еще, успев заметить удивленные взгляды, которыми обменялись сестры Мария-Кармен и Мария-Луиза.

Сидя потом во дворике, Сара наблюдала за играми младших и впервые не завидовала их умению бегать и прыгать.

Подставив лицо солнцу, она обратилась к Богу, благодаря его за красоту дня, за свое возвращение к жизни, за Габриеля…

Счастье переполняло ее, и она, оставаясь по-прежнему беспомощной, тихо смеялась, радуясь всему, что ее окружало. Габриель обещал прийти к ней сегодня ночью. И более того, он обещал, что будет приходить всегда, что никогда не оставит ее.

Сара читала малышам волшебные сказки. «Возможно, не так уж плохо, если моя жизнь пройдет здесь», — думала она, переворачивая страницы. Она может стать монахиней или учительницей, да, она может учить детей.

Сделав паузу, Сара глянула поверх книжки на лица детей, сидевших на траве возле ее ног. Какие нежные личики, невинные и доверчивые, дети, мечтающие любить и быть любимыми.

Шестилетняя Элизабет улыбнулась ей, в глазах девочки светилось ожидание, ей не терпелось узнать конец истории.

«Я могла бы быть счастлива здесь, — думала Сара. — Даже если не будет своих детей, вокруг столько малышей, и каждый нуждается в любви». А кто может понять их лучше, любить их сильней, как не она, Сара!

Она начала читать другую сказку, но тут сестра Мария-Жозефа позвала детей. Наступило время дневного сна.

Оставшись одна, Сара залюбовалась полевыми цветами, ковром покрывавшими землю у стен. Лучи солнца проникали в ее сердце, согревая его; она знала, что непременно встретится сегодня с Габриелем. Жизнь казалась ей прекрасной, полной приятных обещаний.

Мысли о Габриеле не давали ей покоя, а с ним все казалось возможным.

— Приди ко мне, любимый, — прошептала она. — Приди ко мне!

ГЛАВА V

На грани пробуждения он услышал ее голос.

Габриель сел, гадая, было это во сне или наяву, и тогда вновь услышал:

«Приди ко мне, любимый. Приди ко мне!» — это прозвучало ясно, как если бы она стояла рядом.

Любимый…

Он закрыл глаза, купаясь в звуках этого слова. Любимый. Если бы это было так.

Габриель поспешно оделся, желая вновь поскорее увидеть, как она улыбается, услышать, как она произносит его имя, будто ласкает его.

Он помчался через ночь со сверхъестественной скоростью туда, где она ждала его.

Сара в рубашке с длинными рукавами сидела в постели — ангел с гибкой нежной шейкой и золотыми волосами, волнами рассыпанными по плечам.

Сердце его забилось быстрей, когда он встретил ее взгляд и увидел, как блестят ее глаза от радости встречи с ним.

Ах, Сара, подумал Габриель, если бы ты только знала, кто перед тобой, ты бы так не радовалась!

Улыбка ее сияла ярче, чем полуденное солнце.

— Итак, — спокойно сказал он, — расскажи мне, что ты делала днем.

Польщенная проявленным интересом, она стала рассказывать, как читала детям сказки, как представляла себя монахиней, помогающей учить детей.

Монахиня! Это слово как громом поразило его. Монахиня! Какой это было потерей. Ее хрупкая изящная красота в мрачном монашеском одеянии, скрыты роскошные золотистые пряди волос, и сама она будто похоронена в этих стенах. Да, конечно, одинокие детишки станут любить ее, но у нее никогда не будет мужа и собственных детей.

Монахиня. Габриель был сокрушен этим словом, подавлен ее идеей. Но тут в нем заговорила ревность, сжавшая сердце. Пусть лучше будет монахиней в этом приюте, чем женой какого-нибудь другого мужчины, смертного.

Прав он или нет, но Габриель знал, что уничтожит любого, кто попробует сблизиться с ней.

— Габриель? — Сара смотрела на него, покачивая головкой, ее глаза были полны участия. — С тобой все в порядке?

— Разумеется.

— Ты слышал, что я сказала?

— Да. — Он присел на табурет перед ее постелью, — Думаю, ты будешь превосходной монахиней, дорогая, раз так желаешь этого.

— Я хочу совсем не этого. — Сара опустила глаза. — На самом деле я хочу того же, что и любая девочка, — виновато проговорила она. — Мужа. Собственный дом. Детей.

Он слабо усмехнулся, не выражая ни согласия, ни одобрения, и она настойчиво взглянула на него, сверкая глазами от возбуждения.

— Я очень хочу всего этого, — сказала она. — Но больше всего на свете я хочу танцевать! О, Габриель, если бы я только могла танцевать!

— Боюсь, я не смогу превратить тебя в балерину, — ответил он с сожалением. — Но ты можешь танцевать со мной, если пожелаешь.

— С тобой? Но как?

— Вот так.

Безо всяких усилий Габриель поднял девушку с постели и поставил перед собой, держа так, что ее ножки были всего в нескольких дюймах от пола. А затем, к ее крайнему удивлению, он запел. Его голос был очень нежным и чистым, и под его звуки он начал вальсировать с ней по комнате.