Джудит Крэнц - Я покорю Манхэттен

• Название: Я покорю Манхэттен
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: Вагриус, Гермес
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87022-033-3

В романе Д. Кренц широко показана жизнь высшего делового мира Нью-Йорка, где и развиваются все жизненные события главной героини Мэкси.

Макси Эмбервилл, темпераментная, обаятельная, сменившая нескольких мужей, легкомысленная красавица, не могла смириться с тем, что главное дело ее отца — короля издательского бизнеса — погибнет из-за нечистой игры отчима. Ее неуемная энергия, живой ум и страстное желание победить приводят к успеху — ей не только удается спасти семейную компанию от разорения, но и вернуть себе любовь единственного мужчины, который был ей по-настоящему дорог.

---

— Так ты… Анжелика?

— Да, я знаю, что выросла. Сейчас я тебя опущу обратно. Надеюсь, тебе не больно?

— Нет, что ты. Просто ты меня удивила. Скажи-ка мне, Анжелика, разве не ты все время старалась меня убедить, что твоя мать работает и ее поэтому нельзя беспокоить? И что же? Я приезжаю и застаю здесь настоящий сумасшедший дом! Что здесь, в конце концов, происходит?

— Но она правда работала, крестная, до вчерашнего вечера. Мрак! Но сейчас она расслабляется.

— А почему у тебя в каждом ухе проколото по три дырки, Анжелика? И почему твои сережки похожи на пучки перьев? Ты что, член какой-нибудь религиозной секты? — Инди постаралась придать своему голосу Мэксимум строгости, хотя изумление, вызванное неожиданной красотой девочки, мешало ей сделать это должным образом: да осознает ли сама Анжелика, что ее ждет в будущем?

— Да, крестная, я попробовала к ним вступить, — пояснила Анжелика. — Я что, не права? Честно говоря, я себя ощущаю изгоем. А как тебе мои штаны из чертовой кожи? Умереть можно, правда? По-моему, их делали где-то в колонии прокаженных. Мрак!

— В общем, не хило, — отозвалась Инди, стараясь использовать прежний жаргон семидесятых, чтобы ответ был на уровне. — Дырки в ушах, кстати, скоро зарастут, если ты вынешь эти свои запонки. И, пожалуйста, кончай называть меня крестной!

— Хорошо, раз ты настаиваешь, — согласилась несколько удрученная Анжелика. — Давай я отнесу твои вещи в спальню для гостей… Инди.

Анжелика, легко подхватив чемоданы, решительно двинулась вперед, приглашая гостью последовать за ней.

— Нет, нет. Постой! Я не смогу здесь находиться. Посмотри, сколько кругом народу! — в панике воскликнула Инди, готовая бежать куда глаза глядят.

— Не волнуйся! Через пять секунд я вышвырну из гостевой всех до одного. В конце концов, ты же у нас почетный гость, а не они. Разве это так уж трудно сообразить?

— Послушай, Анжелика, ты что, всегда так разговариваешь?

— Стараюсь. Стараюсь… — И Анжелика, снова схватив чемоданы, стала расчищать дорогу.

Вскоре Инди осталась одна в комнате.

«Да, — подумала она, быстро переодевшись, — этому ребенку явно необходима помощь». Какое счастье, что она успела приехать, пока еще не слишком поздно. Ясно одно: Мэкси совершенно не занимается воспитанием дочери.

Из гостевой Инди выпорхнула в белом наряде из кружев и шифона от самой Джидит ван Амринж, таком воздушном, что казалось, ему не дает улететь только брошь, закрепленная сбоку на талии, — старинная греческая монета, обрамленная полукружьями неограненных изумрудов и сапфиров. Ее красота была подобна веем временам года, за исключением зимы. В соответствии с требованиями режиссера и сценарием она представила перед зрителем то как воплощение чарующей весны, то знойного лета, а иногда и пышной осени в бесконечном завораживающем калейдоскопе своих героинь. На сей раз, предоставленная самой себе, она избрала пленительный образ весны, с ее свежестью и обещанием радости.

При всей своей застенчивости Инди была реалисткой. Она прекрасно знала: нет таких одежд, в которых бы она могла остаться незамеченной в толпе гостей, — так что лучше уж, не притворяясь, одеваться под стать кинозвезде. В сущности, именно поэтому она привлекала к себе гораздо меньше липких взглядов, чем Диана Китон с ее нарочито затрапезным стилем, словно говорившим: «Буду я тут еще для вас специально выпендриваться!» В конечном счете, это только обращало на себя внимание и озлобляло. С другой стороны, Инди никогда не позволяла себе блестящих одежд: блестки на платье напоминали ей о торжествах при вручении премии «Оскар». В конце концов, она ведь сама была ее лауреатом. Выйдя из своей комнаты, Инди отправилась разыскивать Мэкси. Она ни на секунду не останавливалась — этот метод позволял ей избегать назойливых приставаний и расспросов. И даже если кто-то пытался ее удержать, она всем своим видом давала собеседнику понять, что безумно спешит. По этой же причине она никогда не держала в руке бокала или рюмки, чтобы иметь возможность в нужный момент воскликнуть: «Извините, но мне надо взять что-нибудь выпить. Я скоро вернусь». И уже не вернуться. Она всегда могла также ласково попросить беседовавшего с ней мужчину (женщины, как правило, не испытывали особого желания с ней разговаривать) пойти принести для нее выпивку, чтобы в ту же секунду улизнуть в прямо противоположном направлении. Если же ей действительно хотелось выпить, она шла в бар, где бармен наливал ей то, что она просила. Залпом осушив рюмку, Инди тут же отдавала ее обратно.

У нее давно выработалась манера глядеть поверх людских голов, так что им не удавалось заглянуть ей в глаза: совершая постоянные зигзагообразные движения, она, как движущаяся мишень, усложняла прямое попадание. К тому же выражение ее лица свидетельствовало, что в другом конце зала она увидела хорошего знакомого и сейчас пытается к нему пробиться. Сочетание всех этих приемов давало ей возможность, бывая на всех обязательных голливудских приемах, не разговаривать на них ни с кем, кроме агентов из артистического бюро, провести которых представлялось попросту невозможным, поскольку они были вездесущи и все время крутились около нее. В качестве клиента она их не отпугивала. Да и как могла это себе позволить женщина, пусть и прославленная красавица, чью красоту они и продавали, причем из суммы гонораров автоматически изымались их комиссионные?

Вообще-то, рассуждала Инди, дрейфуя из комнаты в комнату и считая себя в безопасности после принятых обычных мер предосторожности, она не испытывает особой робости в присутствии своих агентов или тех, с кем ей приходится непосредственно сталкиваться в процессе создания картины. Все эти люди знали, что она такая же, как другие: едва кончался период их голливудского ученичества и они становились вторыми помощниками вторых ассистентов режиссера или чем-нибудь в этом роде. Доктор Флоренс Флоршайм, со своей стороны, вообще убеждала ее, что, в сущности нет ни малейшей разницы между неуловимой кинозвездой и какой-нибудь всем доступной дурнушкой. Но это всегда вызывало у Инди панику.

— Что особенно страшного может случиться, если бы вам все-таки пришлось быть втянутой в разговор? — поинтересовалась доктор Флоршайм, на что Инди никогда не могла дать вразумительного ответа. Ее мозг отказывался себе это представить. Конец — вот что означал разговор. При виде ее красоты у собеседника умирало само желание разговаривать, а значит, вся ноша общения с ним волей-неволей ложилась на ее хрупкие плечи. К счастью, доктор Флоршайм никогда не глядела на Инди, после того как она входила в комнату или выходила после очередного сеанса, так что могла вести разговор сама, а болтать с ней о пустяках не разрешалось.

Все увеличивая скорость своего лишь внешне осмысленного кружения по комнатам, Инди начинала испытывать легкую панику: Мэкси нигде не было. Если так пойдет и дальше, то она вынуждена будет смотреть на людей, вместо того чтобы глядеть, как обычно, поверх их голов. А тогда рискуешь наткнуться на чей-нибудь взгляд.

— Извините! — Она действительно натолкнулась, только не на взгляд, а на какого-то мужчину, от неожиданного толчка пролившего на свой пиджак содержимое двух рюмок, которые держал в руках. — Ради бога, это все из-за моей неловкости, я не туда смотрела, разрешите, я помогу стереть пятна… — залепетала покрасневшая Инди.

— Не беспокойтесь, это всего лишь водка. А она не оставляет пятен, — успокоил ее незнакомец, и в звучании его голоса, в первых же произнесенных им словах было нечто, сразу же разогнавшее уже охватившую ее панику. Человек с таким голосом, подумалось ей, владел бы ситуацией даже в том. случае, если бы это он облил ее платье, а не наоборот. Удивительно, до чего быстро он все же сумел развеять ее страх.

— Вы как будто кого-то разыскиваете? — продолжал незнакомец. — Может, я вам помогу?

— Нет, — Инди с удивлением услышала свой голос, — я просто брожу в толпе.

Мэкси подождет, тут же решила она, отважившись даже взглянуть на мужчину, которого только что облила. Почти на голову выше нее, он выглядел лет на тридцать с небольшим. Интересно, как выглядел бы этот спокойный человек в мокром пиджаке, если бы вдруг влюбился? Проходивший мимо официант забрал у него обе пустые рюмки, которые ее новый знакомый все еще продолжал держать в руках. Инди схватила со стола целую пригоршню бумажных салфеток для коктейлей.

— Можно я… с вас капает на ковер, — рассмеялась она, делая вид, что собирается подтереть пол.

Он взял салфетку из ее рук.

— Водка испаряется и не оставляет следов. Здесь достаточно жарко, так что через минуту-другую пятна исчезнут.

И опять-таки слова были самыми простыми, но лицо его при этом оставалось таким сосредоточенно-задумчивым, как если бы он парил в мире грез. Очарованная до такой степени, что она напрочь забыла про все свои страхи перед незнакомыми людьми, Инди поймала себя на том, что смотрит на своего собеседника с тем бестактным любопытством, с каким обычно смотрели на нее саму, как будто лицезрение черт лица могло открыть им нечто новое. В нем было что-то изысканное, решила она, доброе и вместе с тем твердое, уверенное. Особенно это чувствовалось в очертания его рта, словно созданного для… нет, не то… такие рты бывают только у мужественных людей. В то же время в нем ощущалась нетерпеливость. Стоя рядом с этим человеком, вы невольно подпадали под влияние его… вероятнее всего, сосредоточенности, обладавшей прямо-таки электромагнетическим свойством. Инди надеялась, что он побудет с ней какое-то время и не уйдет к тому человеку, к которому, по всей видимости, направлялся с двумя рюмками в руках. Впрочем, похоже, он и не собирался никуда уходить. Они стояли в самом центре переполненного гостями зала — маленький островок, состоявший из двух высоких людей, затерянных в бушующем водовороте. Она взглянула ему прямо в глаза и увидела в них требовательную настойчивость: в них не было и намека на почтительную трепетность узнавания, с которой ей приходилось мириться в подобных ситуациях.