Михаил Ахманов - Путь на Юг

• Название: Путь на Юг
• Автор: Михаил Ахманов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-9717-0435-4

Георгий Одинцов, полковник российской армии, в результате фантастического эксперимента попадает По Ту Сторону Неба — в другую реальность, в средневековый мир Айдена. Здесь сражаются армии могучих империй, плывут по морям торговые и боевые корабли, встают города с дворцами и храмами, уходят в дальние экспедиции воинские отряды. Этот мир полон опасностей и тайн, в нем еще остались неведомые земли, неоткрытые острова, никем не виданные животные и народы, и потому он подходит Одинцову, искателю приключений и авантюристу.

Подходит и по той причине, что в этом мире Одинцов снова молод, силен и любим. Секреты Айдена влекут его, и он отправляется в поход к загадочному Южному материку.

---

Берег приближался — отлогий, ровный, травянистый. Против ожидания, Одинцов не увидел ни города, ни порта, ни поселения с домами, ни распаханных полей. С берега в воду вдавались низкие длинные деревянные пирсы, мимо которых шла грунтовая дорога, утоптанная и довольно широкая. Все это походило на многопалую кисть великана, опущенную в воду; конические крыши немногочисленных строений, видимо складов, торчавших сразу за причалами и напоминавших костяшки пальцев, довершали сходство. Вдоль дороги пылали костры — похоже, гостей из Айдена ожидал пир.

К востоку от складов трава была вытоптана широким кругом, и там пестрели разноцветные палатки — штук сто, не меньше. Кое-где тянулись массивные бревенчатые коновязи; около одной из них стояла пара странных животных, которых Одинцов не смог разглядеть издалека.

Значит, не город, не порт и не деревня. Временное пристанище кочевников, пункт обмена, место, где могут причалить к берегу огромные морские плоты… Но содержалась эта фактория в полном порядке: пирсы выглядели новыми, крепкими; склады, похожие на круглые негритянские хижины с остроконечными крышами, какие он повидал в Анголе, были собраны из толстых бревен, стоймя вкопанных в землю. Видимо, в этой местности не ощущалось недостатка в деревьях — на равнине то здесь, то там возносились рощи. На расстоянии густые древесные кроны, более светлые, чем трава, казались зеленоватыми облачками, плывущими над изумрудным океаном.

Стагарт медленно приближался к самому правому, восточному причалу. Паруса на судне были давно спущены, и четыре баркаса с дюжиной гребцов в каждом осторожно буксировали его к берегу. Теперь Одинцов сообразил, что эти большие лодки, надежно закрепленные слева и справа от кормовой надстройки, предназначались вовсе не для спасения в случае катастрофы, а для маневров в гавани или порту. Огромные плоты были прекрасным транспортным средством, дешевым, грузоподъемным и довольно быстрым, однако они, конечно, не обладали маневренностью настоящих кораблей.

Плот неторопливо скользил рядом с пирсом на расстоянии метров двадцати от него. Полуголые айденские мореходы, выстроившиеся вдоль левого борта, метнули канаты, подхваченные на причале сотней высоких светловолосых людей. Миг, и концы легли вокруг толстых столбов; последовал слабый рывок, и плот замер. Затем встречающие подтянули его вплотную к пирсу. Ни сходни, ни трапы были не нужны — поверхность мостков пришлась на две ладони выше палубы.

Одинцов с любопытством разглядывал северян. Идеальный нордический тип, отметил он с некоторым удивлением. Светлоглазые, крепкие, с русыми или соломенного цвета волосами, они действительно напоминали викингов или древних новгородцев. Молодые мужчины — их оказалось большинство — не носили ни бород, ни усов, ни украшений; однако их одежда из замши и ткани выглядела весьма добротной. Короткие рубахи и куртки, штаны, заправленные в высокие сапоги, круглые кожаные шапочки, пояса с ножнами для кинжалов… Ничего лишнего, вызывающего; тем не менее этот наряд каким-то непостижимым образом подчеркивал воинственное и грозное обличие хайритов. У многих на спинах висели чехлы со странным оружием — его длинная рукоять торчала на полметра над левым плечом.

Понаблюдав минуту-другую за этими людьми, Одинцов решил, что их сходство с буйными новгородцами или разбойными скандинавами является чисто внешним. Они не походили на грязных неотесанных варваров, ни тем более на бандитов; полные достоинства лица, гордая надменная осанка, скупые жесты, неторопливая внятная речь… Да, эти хайриты знали себе цену!

Ему было известно, что сам Рахи наполовину хайрит — двадцать пять лет назад нобиль и пэр империи Асруд бар Ригон выкупил пленную дочь хайритского вождя и взял ее в жены, за что едва не подвергся опале. Где и как он разыскал эту девушку, оставалось неясным, но брак их на первых порах оказался счастливым — через год хайритка подарила Асруду сына, и еще шесть лет они жили в любви и покое, после чего она скончалась от неведомой болезни. Обследовав остатки памяти Рахи, Одинцов не нашел почти никаких воспоминаний о матери, кроме смутного образа нежного и ласкового лица в ореоле золотых волос. Впрочем, о старом Асруде, своем предполагаемом отце, он помнил немногим больше.

Вероятно, Асруд очень любил жену, если позволил ей дать своему наследнику второе имя, хайритское. Имя многое значило для айденских нобилей; и могущественные магнаты, и мелкопоместные дворяне, из которых, кстати, происходил бар Занкор, в равной степени пользовались привилегией носить имена, начинавшиеся с долгого протяжного «а». Хотя ни простонародье, ни благородное сословие и власти империи не относились к хайритам с враждебностью, большой любви к северянам тоже никто не питал. Хайриты были превосходными воинами, которых изредка нанимали для особо трудных военных кампаний, что в какой-то мере унижало имперскую гордость. Однако породниться с ними да еще назвать старшего сына и наследника хайритским именем было поступком из ряда вон выходящим.

Как понял Одинцов, происхождение Рахи не являлось тайной — недаром Рат во время драки обозвал его хайритским отродьем. Но имя, хайритское имя — совсем другое дело! Видимо, его знали только немногие люди, достойные особого доверия. Интересно, откуда оно стало известным бар Занкору? Из бесед с целителем Одинцов вынес убеждение, что тот неплохо знал старого Асруда, но не входил в число его приближенных.

Сзади грохнули барабаны, и он резко обернулся. Капитан-сардар со своими помощниками важно маршировали к берегу в окружении дежурной окты. Офицеры блистали серебром, солдаты щеголяли начищенными панцирями и шлемами, октарх, крепкий детина с бронзовыми кудрями, вздымал шест с имперским знаком, позолоченным солнцем с дюжиной расходящихся лучей. Процессию замыкали два десятка рабов, тащивших дары.

Барабанный бой резко оборвался. Капитан взошел на причал и проследовал на берег со всей своей свитой между шеренг расступившихся северян. Хайритов, похоже, не слишком впечатлил этот помпезный выход; снисходительно пропустив заморское начальство, они принялись помогать мореходам, закрепляя причальные снасти на столбах и обмениваясь с гостями шуточками. Очевидно, многие на стагарте знали язык северных соседей. Одинцов тоже понимал их речь без всяких затруднений; казалось, этот напевный говор знаком ему с детских лет. «Доброе наследство от Рахи», — подумал он.

К остальным причалам один за другим начали швартоваться плоты. Торжественных шествий с барабанным боем больше не было заметно, и Одинцов заключил, что дипломатическими полномочиями наделен только капитан-сардар головного плота флотилии. Постепенно группы хозяев и гостей потянулись с мостков на берег, к складам и горевшим рядом с ними кострам. Пахнуло жареным. Одинцов принюхался и, кликнув Чоса, перепрыгнул на мостки. Через пару часов, размяв ноги на твердой земле, они уселись в тени бревенчатого строения, откуда хайриты дружной гурьбой выкатывали бочонки с пивом. Один из таких бочонков, в котором плескалось еще литров десять янтарной жидкости, стоял рядом с Чосом; в крышке его торчали два кинжала с насаженными кусками жаркого. Вдоль дороги, наслаждаясь таким же нехитрым угощением, стоя, сидя и лежа расположились тысячи две человек, и айденских моряков, и северян.

— Хорошая жизнь у этих хайритов, клянусь молниями Шебрет! — Чос выдернул свой клинок из бочонка и вгрызся в мясо. Прожевав, приложился к кружке и заметил: — Доброе пиво, сочная дичь и воля… Что еще нужно человеку!

— Многое, мой храбрый ратник Чос, многое. — Одинцов, улыбаясь, покачал головой: утренние размышления и обильная трапеза настроили его на философский лад. — Кров, деньги, женщины, хорошая потасовка… Власть!

— Власть нужна благородным, таким, как ты, господин мой Рахи. — Одинцов выгнул бровь, но промолчал. — Вот им тоже. — Чос кивнул в сторону стола на деревянных козлах, вокруг которого расселись айденские капитаны в компании хайритских вождей. — Дом, женщина… Это было у меня, и от этого я сбежал. А вот воли никогда не нюхал!

— Так понюхай! Вон ее сколько! На всех хватит. — Одинцов вытянул руку в сторону изумрудной степи.

— Ты, октарх и нобиль империи, подбиваешь меня на побег? Во имя светлого Айдена! — Глаза Чоса округлились. — Странный ты стал после той драки с Ратом, мой господин… — Худощавое лицо ратника погрустнело, плечи ссутулились; он невесело покачал головой и тихо произнес: — Просторны земли Хайры, но для меня не найдется и клочка, чтобы поставить ногу… Не наша то воля — хайритская, их степи, их горы и леса… А народ они гордый и к себе чужих не принимают.

Одинцов прожевал мясо и поднял бочонок — янтарная струя хлынула прямо в рот. Он пил долго; пиво было крепким, приятным на вкус и чуть туманило голову. Потом он лег в траву, потянулся, расслабил мышцы. Хорошо быть молодым! Не стреляет в разбитом колене, не ноют раны, не давит осколок под сердцем, и нет ужасных шрамов на спине… Полуденное небо, голубовато-фиолетовое, безоблачное, яркое, взметнулось над ним; где-то по другую сторону небесной сферы, за гранью времен и пространств, плыла Земля со всеми ее войнами и неурядицами, с огромными свалками всяких отходов, с отравленной водой и смогом над гигантскими городами, с его прежним телом, стынущим в саркофаге… Мысли лениво кружились в голове Одинцова. Где-то над ухом бубнил Чос, все еще толковал о свободе, которой он так жаждал и так страшился. Георгия Одинцова, экс-полковника и бывшего разведчика, свобода не пугала. Он всегда о ней мечтал, зная, что на Земле она недостижима. Но здесь… Здесь он мог обрести не только свободу, но власть, такую власть, какой обладали лишь древние земные владыки.