Андрей Войновский - Врачеватель. Олигархическая сказка

• Название: Врачеватель. Олигархическая сказка
• Автор: Андрей Войновский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-386-00159-9

Жалеть о бездарно потраченном времени, думаю, и бессмысленно, и бесполезно, и безнравственно, а посему, для меня куда важнее настоящее. Которое очень скоро станет прошлым. Или будущим. Как и эта сказка, написанная по мотивам жизни одного человека и олигарха. И не только…

Андрей Войновский

---

Худощавого вида секьюрити хотел было преградить путь вошедшему в приемное отделение Пал Палычу, но, увидев за его спиной двух тяжеловесов, нервно дернул головой и вытянул руку вперед, как бы говоря при этом: «Добро пожаловать, дорогие гости!»

Пал Палыч, попутно прихватив рукав «секьюрити» и протащив его с собою добрых пять или десять метров, спросил:

– На каком этаже вторая хирургия?

– Ой, извините, не помню! Пятый или седьмой. Нет, скорее, шестой или четвертый.

Люди, стоявшие у лифта, не стали спорить с хорошо одетым человеком о правилах очередности, когда створки лифта открылись и оттуда вышел человек в белом халате, немедленно схваченный Пал Палычем за плечи.

– Вторая хирургия. Какой этаж?

– Пятый. А что, собственно?..

Это был даже не вопрос. Лифт закрылся и поехал вверх.

Войдя в отделение второй хирургии, троица направилась к первому облаченному в белый халат существу, сидящему на месте дежурной медсестры.

– Так, это что за дела? У нас карантин! Почему без сменной обуви?

– Плотников. Сергей Плотников. Какая палата? – отчеканил Пал Палыч. По его решительному виду и по тому, как он это произнес, становилось понятно, что лучше ответить сразу, если, конечно, знаешь, о ком идет речь. Да даже если и не знаешь.

– Это батюшка-то? В 530-й. Так он сегодня на выписку.

– Батюшка? Проводите.

Любая больница, для сильных мира сего или простых смертных, вряд ли может вызывать в человеке положительные эмоции. А здесь каждый миллиметр кричал о поразительной нищете, дьявольской неустроенности и бесконечном космическом вакууме, где царило человеческое безразличие.

Мест в палатах на всех не хватало, и вдоль коридора стояли кровати, на которых лежали больные. На одной из таких больничных коек лежала старушка лет восьмидесяти-восьмидесяти пяти. Трудно сказать, какое надо иметь сердце, чтобы не содрогнуться при виде этих страданий. Ее душераздирающие стоны были слышны в обоих концах коридора. Она находилась в сознании, и было видно: помимо невыносимой боли, старушка испытывала острое чувство стыда, что не могла сдержать своих стонов, причиняя неудобства окружающим.

– Господи! Когда же ты стонать-то перестанешь, бабуля? – попутно бросило существо в белом халате, проходя мимо ее кровати.

Это настолько поразило Пал Палыча, что на какое-то время он даже забыл, ради чего примчался сюда, разметая в разные стороны на постах ДПС курящих гаишников. Он остановил бойкую медсестру, взяв ее за рукав халата.

– Послушай, ты, сестра, а разве ей нельзя как-нибудь помочь?

– А кто ей будет помогать без денег? Хочешь, чтобы ухаживали, – плати. Не я эти законы сочинила. Жизнь у нас такая.

– А ты здесь зачем?

– А мне и так не платят. Однако я здесь. И работаю. Ты же вместо меня не пойдешь. Или, может, лично ты мне приплатишь за сострадание? А то ведь у меня двое детей.

Она вызывающе смотрела на своего визави, стоимость одной одежды которого не могла быть и близко приравнена к ее зарплате за несколько лет.

– Пусти, барин. Халат помнешь, а он казенный. Тем более что пришли уже. Вот его палата.

Нечто подобное Пал Палыч уже испытывал. И совсем недавно, когда стоял перед дверью врачевателя. Вот и сейчас он отчетливо понимал, что не сможет открыть эту дверь и войти в палату. Нет, он не боялся окунуться в атмосферу духоты и нестерпимой душевной затхлости. Он точно знал, что за этой дверью его снова ждет мир, либо совсем ему чужой, либо давно им забытый.

– Такой смелый, а больных боишься. Не бойся, они не кусаются, – медсестра настежь отворила дверь в палату и, что-то себе напевая под нос, пошла обратно к своему посту, погрозив старушке пальцем.

Пал Палыч сделал шаг вперед, но дальше идти не смог, грузно всем телом привалившись к дверному косяку. Едва ступив за порог большой семиместной палаты, он сразу нашел того, в ком так нуждалась его душа. Облаченный в монашескую рясу, с большим серебряным крестом на груди, возле второй от окна кровати стоял Сергей и собирал в потертую кожаную сумку остатки своего небогатого скарба. Его спокойное лицо, голубые глаза, окладистая с проседью борода, длинные волосы, убранные в хвостик, движения его рук – все источало в нем умиротворение и душевный покой. Но за этим умиротворением чувствовалась удивительная внутренняя сила и уверенность в своих действиях.

Пал Палыч закрыл глаза. По его телу прошла сильная дрожь, и на лице появились крупные капли пота. Как давно они не виделись! Как наша память бывает жестока, и как она умеет беспощадно мстить нам! Как могло случиться так, что вчера он даже не подумал об этом? С трудом подняв веки, увидел немного удивленные, но все же спокойные голубые глаза. Боже праведный! Это даже не сходство. Это одно лицо! Лицо врачевателя.

– Вот радость Бог послал! Нежданную, но великую. Ты меня все-таки нашел. Но мог и не застать. Меня, как видишь, уже выписали. Братья, это друг мой. Храни тебя Господь!

Сергей подошел к Пал Палычу и, перекрестив, обнял его.

– Вот только поднять тебя, как раньше, пока не могу. Приехал в Москву мать проведать, а ночью меня аппендицит прихватил. Смех, да и только. Не было бы болезней, не было бы и покаяния.

Неужели и в России богатые тоже плачут? Выходит, что бывает. Но ведут себя при этом, надо сказать, очень достойно. Вот и Пал Палыч по-прежнему стоял, не шевелясь, и смотрел в одну точку, куда-то в потолок, а слезы сами собой катились из его глаз, и он не мог, да и не хотел их сдерживать.

– Хорошо, что не стыдишься. Слезы – это облегчение. Прости, Паша, я только попрощаюсь.

Сергей поочередно подошел ко всем, кто лежал в палате. Перекрестив, поблагодарил и каждому сказал что-то отдельно.

– Спасибо вам, братья, и прощайте. Надеюсь, до скорого. Приезжайте, будет хорошо. Куда – помните. Найдете с Божьей помощью. Да прибудет с вами Христос – Спаситель наш!

– Прощай, отец!.. Спасибо тебе!.. Приедем, батюшка… Обязательно будем… – слышалось с разных сторон палаты.

Еще раз попрощавшись со всеми, Сергей взял Пал Палыча за руку, и они вышли.

– Они меня все время батюшкой зовут. Думают, что я мирской священник, а я – иеромонах. Хотя для них это одно и то же. Смех, да и только. Господи, помилуй.

Проходя мимо несчастной старушки, они остановились. Сергей наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Затем, читая молитву, положил старушке на лоб свою руку. После этого, похоже, боль ушла и стоны прекратились.

– Мне так стыдно. Я здесь всем мешаю. Скорей бы умереть, – еле слышно проговорила старушка.

– Не нам это решать. Знай только, что Он с тобой. Будет легче.

Когда они поравнялись с тем местом, где сидела сестра, Пал Палыч как-то неуклюже вскинул обе руки вверх, затем резко схватился ими за голову. Его отбросило к стене, и он медленно начал сползать по ней на пол. Далеко не отпускавшая его от себя охрана оперативно подхватила Пал Палыча, не дав ему упасть.

– Ребята, отведите его вот в эту дверь, в перевязочную. Сестра, ты позволишь?

– Вообще-то не положено, но ради вас, святой отец, сделаю исключение. Может, доктора позвать?

– Нет-нет, пока не надо.

Они усадили его на кушетку.

– Спасибо вам. Вы молодцы. Только, пожалуйста, пойдите, постойте за дверью. Мы здесь вдвоем побудем.

Молодцы переглянулись, но, странное дело, послушались.

– Ну как ты, Паша? Плохо тебе? То не голова, то душа твоя болит. Вижу. Может, полежишь?

Пал Палыч отрицательно покачал головой.

– Все нормально. Уже лучше.

Пал Палыч как-то странно посмотрел на Сергея. Он мучительно пытался найти хотя бы какие-то различия в абсолютном физиогномическом сходстве Сергея и того, с кем схлестнула его судьба прошлой ночью. Разве что глаза? Да, они другие. А может, ему только кажется? Проклятая боль мешает сосредоточиться.

– Помнишь, как тогда, в армии, ты спас мне жизнь?

– Конечно, помню, Паша, да дело прошлое.

– Что я тебе тогда сказал? После отбоя? В каптерке?

Сережа тихо рассмеялся.

– Что будешь последней сволочью, если предашь нашу дружбу. Ой, Господи, помилуй.

– Да. Но он тоже может это знать. Он знает все! Говори мне прямо: это ты или он? Черт бы вас всех побрал! Я схожу с ума! Нет. Докажи! Слышишь, докажи немедленно! Ну, дай мне какой-нибудь знак, что это ты! Ты мне нужен, понимаешь? Очень!

– Успокойся и посмотри на меня, Паша, – еле слышно произнес Сергей, но, казалось, его услышала вся больница. – Видишь на мне крест? Тот, о ком ты говоришь, его носить не может. Теперь я понял, о ком ты. Господи, помилуй! Все очень просто – сатана многолик. И если ты его в себя впускаешь, он начинает жить с тобой одной жизнью. Ты перестаешь принадлежать себе, становишься его слугой и носителем его морали.

– А ты, Сережка, так спокойно об этом говоришь. Я сейчас смотрю на тебя и точно знаю: ты ведь его не боишься. Почему?

– А чего мне его бояться, если со мною вера. И если она настоящая, то страха в душе быть не может. Смех, да и только. Это же такая простая истина…