Диана Джонс - Непостижимая тайна

• Название: Непостижимая тайна
• Автор: Диана Джонс
• Жанр: Детская фантастика

Действие повести, опубликованной на английском языке в 1997 г., происходит в волшебном мире, который затем стал миром "Заговора мерлина", в ней участвуют такие же персонажи, поэтому ее можно считать приквелом к "Заговору мерлина".

По всему миру магиды трудятся, чтобы сохранить баланс магии, используют свой дар, чтобы заставить правильных людей делать правильные вещи в правильное время. На Земле магиды прилагают усилия, чтобы вернуть мир на свое законное место - к магии. Руперт Венейблс пробыл младшим магидом всего два года, когда его спонсор умер и ему пришлось искать замену. Беда в том, что наиболее талантливая из пяти магидов, Мари Мэллори, не хочет иметь ничего общего с Рупертом Венейблсом. И пока младший магид пытается выследить четырех других, линии судьбы опасно опутывают уже не один мир магии, а магические начала отбиваются от рук...

---

– Наверное, только кентавр-одиночка. Такой, который живет отдельно от остальных кентавров, – объяснил Стэн. – Все отнеслись бы к нему без одобрения. Были бы и такие, кто смеялся бы над ним и считал его малость «того». Ему бы повиновались только те кентавры, кто являлся бы его родней.

Я подумал о Кнарросе. Он, конечно, жил отдельно от других кентавров. И он, конечно, обманул меня. Но Кнаррос теперь уже ничего не мог рассказать. Хотя я был уверен в его преданности императору. А потом в его преданности убийцам императора – у него были на то причины, которые человеческим умом вряд ли понять. Думаю, одну из причин я все-таки понял – Кнаррос поклонялся той же кошмарной богине, что и император. Я должен спросить об этом у Стэна. Однако есть еще кое-что поважнее…

– Стэн, кентавры и люди могут иметь потомство?

После этих слов я услышал странный звук со стороны Ника – если только это не была Мари.

– Об этом все думают, как о чем-то ужасно неприличном. Но такое бывает. Конечно, природа против таких союзов. Большинство полукровок умирают не родившись. У матери-человека никогда не получится родить ребенка-кентавра, они слишком большие, но если наоборот, отец-человек, то иногда случается, такие дети выживают, раз или два я подобных встречал. Они немного мельче обычных кентавров и чистокровные кентавры относятся к ним очень тепло. Они не считают, что происхождение – это вина ребенка.

Это было как раз то, о чем я думал. Крис и Роб были сыновьями сестры Кнарроса.

– Спасибо, Стэн, – сказал я. – Ник, как твое настоящее полное имя?

– Николас, – Ник виновато завозился рядом со мной.

– Неужели? А не, например, Никледес Тимос?

– Никотодес, – рявкнул Ник с раздражением.

Я чуть не расхохотался. Никто не выносит, когда его имя начинают коверкать. Стэн тихонько захихикал, а я спросил:

– А имя Мари?

– Она мне никогда не говорила, – надулся Ник. – Но вообще-то Мари – сокращенное от Марины.

«Семпрония Марина Тимоса», – так было написано на обрывке документа. Семпрония – мне бы тоже не хотелось признаваться, что у меня такое имя.

– Еще что-то, Ник?

– Что вы подразумеваете? Больше ничего.

– Нет, есть кое-что еще. Например, откуда ты знаешь о расщеплении? Я тебе ничего не рассказывал о том, как это должно выглядеть. Я точно помню, что я говорил о переходе между мирами и не употреблял даже самого слова «расщепление».

Ник сидел сгорбившись и, похоже, не собирался отвечать. Он смотрел во мрак – туда, где металлические ограждения становились все тоньше и начали отклоняться в стороны.

– Я только хочу знать, действительно ли ты отошел в виноградник или помог своей матери с расщеплением?

Его прямо подбросило на сиденье. Ник закричал на меня, да так яростно, что перестал контролировать свой голос и сорвался на писк:

– Я сказал вам правду! Я отошел от машины! И я понятия не имею, как надо расщеплять человека! Я и без вас все время чувствую себя виноватым, черт побери! Но все произошло так быстро!

Я видеть, что Ник пытается успокоиться. Я почти пожалел его. Мне тоже не хотелось выглядеть смешно.

– В общем, вам лучше знать, – сказал он, – я был по ту сторону ограды, когда приехал этот солдат и заговорил с вами. Мы спорили с Мари, я не хотел возвращаться домой, все было так интересно: эти вездеходы, или как их там называть? – а у Джеффроса помощник, который летал на крыльях. Серьезно. Я хотел остаться и узнать побольше. Я спорил с Мари все время, пока мы ехали по винограднику. И она сказала, что один раз нас уже арестовали, и совершено ясно, что подняться на холм мы не сможем, мы ведь видели снизу, как вас там что-то остановило. В общем, Мари настаивала на том, что мы должны вернуться домой раньше, чем кто-нибудь скажет вам, что мы здесь. А я сказал, что Джеффрос и его помощники отнеслись к нам очень хорошо… Ну и в итоге я пошел в этот виноградник и сказал, что никуда не поеду, даже если вы узнаете. Скажу, что заблудился и попрошу вас проводить меня на Землю как в тот раз. А она сказала, что надеется, что вы устроите мне головомойку, а потом она поехала дальше по винограднику. А я просто шел за ней с другой стороны ограды и надеялся, что она передумает. И вдруг мама и этот Белый Нут внезапно вышли из-за машины и мама сказала что-то вроде:

– Наконец и вы здесь появились, моя дорогая!

И они даже не искали меня. Я думаю, они не знали, что я тоже там был.

– Да, – сказал я. – Кажется, тебе можно верить. Плестись следом и капризничать – это типичная ошибка, многие ее делают, когда спорят с теми, кто старше и умнее. Но ты не рассказал про все ваше путешествие.

– О, с пылью нам здорово повезло! Мы чуть шеи не свернули, высматривая дорогу, и видели, как вы ехали. Мари сказала, что вы бы нас обязательно засекли, если бы не устроили настоящую пыльную бурю. Когда вы подъехали к самолету мы спрятались в винограднике, только и всего.

– Еще что? – потребовал я.

– После того, как мы попытались подняться за вами на холм и не смогли, мы пошли к самолетам, и солдаты почти сразу нас арестовали.

– Не то, я хочу знать все остальное.

– То есть, вы хотите знать, что кентавр…

– Хорошая попытка, – перебил его я. – Но я не про кентавра спрашивал. Я хочу знать все о твоей предыдущей жизни. Какими байками твоя мать кормила тебя все эти годы?

– В течение примерно двух лет, – сказал Ник несчастным голосом. – Я ни единому ее слову не верил. Все это было настолько нереальным, что я многое использовал для своей игры в Бристолию. – Голос у него стал совсем тонким, и Ник замолчал.

Я тут же спросил себя – действительно ли Ник был таким уж эгоистичным ребенком, или просто из-за отсутствия опыта он не знал, что делать? Каков бы он ни был, сейчас не помешал бы небольшой подкуп.

– Ну, хорошо, – сказал я. – Если расскажешь мне все, то я сам изучу эту твою игру и скажу – есть ли перспективы. Подойдет? Ничего большего я не могу обещать.

В оранжевом свете фонарей я увидел, что Ник сразу разрумянился.

– Я не думал… это только… Спасибо, в общем. Но я не могу вам рассказать много полезного. Мама никогда не говорила мне, кто мой настоящий отец. Но с тех пор, как она сказала, что Тед Мэллори мне не папа, я решил, что приму отца в любом случае. Она только один раз проболталась мне, что я ужасно важная персона – то есть буду, если что-то там унаследую. Это не самое лучшее чувство. Все время предполагается, что вы будете слишком заносчивы, слишком высокого мнения о себе. И все время думаете – почему я такой? Может, всё это просто вздор? Но просто так не выходит избавиться от этого чувства. Я даже вам завидую, у вас есть настоящие тайны, реальные причины для того, чтобы сознавать, что вы лучше других.

Стэн приглушенно захихикал.

Я проронил:

– Должно быть, она все-таки рассказала тебе немного больше.

– Ну, она говорила о таких вещах, как расщепление и о существовании других миров, и что в половине их волшебство есть, а в другой половине – нет. – Сказал Ник равнодушным тоном. – Она мне все уши прожужжала этим своим волшебством. В пятницу вечером она пыталась рассказывать мне про то, что говорил ей на банкете Белый Нут, но я заявил, что мне все это надоело, и просто ушел от нее.

Ну и ребенок! Я почти жалел Джанин, хоть она и была преступницей. Однако я был не намного лучше в этом возрасте. Моя мать могла бы порассказать.

– Она уже давно знала этого Белого Нута?

Ник нахмурился.

– Думаю, да. Сперва я думал, что никогда раньше не видел его. Но потом, в пятницу, когда мы пошли на банкет, он что-то сказал, повернулся ко мне в профиль, и тогда я понял, что часто видел его раньше, когда я был еще маленьким. Он тогда не носил бороду. Белый Нут часто приезжал к нам домой. Но, наверное, папе он сильно не нравился, и, в общем, он перестал нас навещать.

– Этот Белый Нут говорил тебе то же, что и мать? – спросил я и мысленно скрестил пальцы. От того, что рассказывал сейчас Ник, зависело, правильно ли я выстроил свою концепцию. Ник снова нахмурился:

– Я не помню. Я только помню, что мама при нем говорила все то же – и про мое происхождение, и про волшебство, и он никогда ее не останавливал, и не говорил, как сказал бы любой другой, что она городит ерунду. Я пытаюсь вспомнить. Я был еще очень маленький.

– А Мари? – спросил я. – Что из всего этого знала она?

И тут Стэн меня перебил:

– Знаешь, Руп, мне кажется, девочка все еще жива. Она двигается и, кажется, даже пытается что-то сказать.

Это сразу отвлекло Ника от нашего разговора. Он встревожено повернулся и встал на колени на сиденье, чтобы видеть Мари. Я повернул зеркало заднего обзора так, чтобы видеть ее и похолодел: несомненно, мое колдовство затронуло Мари. Она беспокойно дергала руками и головой, за стеклами ее очков глаза, кажется, немного открылись, а из бескровных губ доносились какое-то невнятное бормотание. Я горестно наблюдал за ней и думал, сколько еще времени я смогу поддержать в ней эту полужизнь? Несколько часов? День? А, может, больше?