Елена Лобанова - Предел

• Название: Предел
• Автор: Елена Лобанова
• Жанр: Фэнтези

---

Одевать оказалось сложнее, чем раздевать. И плащ не стоило подкладывать так рано. Рука еще не показалась из рукава рубашки, а он уже норовит завернуться в него как в кокон! Наконец, ворот был зашнурован, рубашка утянута в талии. Талия замечательная, и хорошо, что Пелли в процессе раздевания обратила внимание на то, что к чему привязывается и зачем это надо. Нижние штаны… а они были совершенно чистые. И снимать их совсем не следовало.

Женская внутренняя борьба, это — чаще всего, попытка обмануть себя так, чтобы обман не был заметен. В ход идут такие суровые методы как: подмена понятий на словесном уровне (переодевать — не значит «раздевать», а наоборот — одевать), благие намерения (смотреть не буду ни за что в жизни, даже если сам будет умолять), односторонний подход (он все равно ничего не узнает), расстановка приоритетов (я же делаю, чтобы ему как лучше…), а так же легкие сопутствующие и подбадривающие элементы: "я не такая", "сам спасибо скажет", "мама же его пеленала", "это помощь раненому, а не любопытство"… Перечислять можно до бесконечности. В процессе внутренней борьбы самым мощным стимулом является мысль "я бы уже давно успела…". И Пелли пришла к этой мысли в третий раз, когда луч солнца проник через дырявую крышу и стал светить Нэрнису прямо в глаз. Он поморщился, заворочался, перевернулся на бок и нашел «подушку». Пристроил голову на колени к Пелли, слегка поворошив юбки. Ну что теперь с ним делать? Плащом накрылся, ножки поджал, чтобы не торчали, «подушку» обнимает — весь из себя невинный как дитя. Сама доверчивость. И не повернешься и не пошевелишься. Говорят, что кровь от любви бурлит. Первое время, конечно, бурлит. Особенно, когда любимый обнимает за бедра, временами тыкается головой в живот, что-то бормочет во сне…. но потом-то ноги затекают так, что никакое бурление не ощущается. Совсем наоборот — пятки леденеют и приобретают подозрительный синюшный цвет.

Солнце миновало уже полуденную черту, и Пелли стала всерьез беспокоиться. А сможет ли она потом встать и бежать? В том, что придется опять бежать, она не сомневалась. Этот подозрительный светловолосый эльф все-время бегает и всех куда-то тащит. А объяснить, куда и зачем обещает потом.

На половицы легла чья-то тень. Пелли обернулась, и крик застрял у неё в горле. В дверном проеме стоял мужчина. Черноволосый бородач сгибался под грузом увесистого мешка. То ли торговец, то ли… разбойник. Приличным людям в этом сарае да еще с мешком просто делать нечего. В критических ситуациях обычно спасают самое ценное. А самым ценным для Пелли был Благородный Принц. И спасала она его как всякая женщина, у которой затекли ноги, и пропал голос. Схватила за голову и прижала к груди. Этот самый понятный жест люди осваивают еще в детстве. Он означает: "Мое, не отдам". При этом еще поворачиваются боком, прикрывая собой добычу, и злобно зыркают на «врага». То, что у любимого теперь совершенно беззащитно открыта спина, Пелли, с её тактикой и стратегией боя на метлах, совершенно не осознавала. А Нэрнис не только стал задыхаться, но и понял, что некто злодейски пытается свернуть ему шею. Поэтому «некто» получил весомый удар по ребрам с двух рук, хрюкнул и выпустил голову из захвата.

"Убил!" Нэрнис ошалело смотрел на Пелли, лежавшую на полу, с неловко подвернутыми ногами. Даэрос почему-то хохотал в углу. В голове что-то гудело, болело и пыталось вылезти наружу через виски. Мозг, наверное. Пахло морем, тухлыми водорослями, гнилым деревом и еще какой-то дрянью. Вместо каменных стен комнаты «Замка» неизвестно откуда взялись ветхие доски, на которые опиралась не менее ветхая и дырявая крыша. Во рту было отвратительно и сухо. И все это от начала и до конца было совершенно невероятно и не благородно. И — безумно. Как иначе можно объяснить, что Даэрос Ар Ктэль щеголяет черной окладистой бородой, короткими до плеч черными волосами, кустистыми бровями и совершенно уж несвойственно для эльфа хохочет над смертью девы, которую он, Нэрнис, только что убил. А рассудок, вместо того, чтобы прекратить этот кошмар и укрыться пеленой безмолвия, продолжает отчаянно вопрошать: "Что бы это значило?". А вывод может быть только один: Нэрнис Аль Арвиль — первый эльф, сошедший с ума.

— Нет, ну, до слез! Вы же мне так всю краску попортите! — Даэрос аккуратно промокнул платочком глаза. — Нэрьо! Ты… ты попей водички что ли, а то на тебя смотреть страшно! И… не махай на меня руками! Я тебе сейчас расскажу все, что ты проспал. Вот только на Пелли полью немного.

Вода оказалась теплой, но живительной. Пелли застонала, и Нэрнис, наконец-то, вздохнул с облегчением. Надо же, он еще толком не успел осознать тяжести преступления, а как его «придавило»! Одной проблемой меньше — уже лучше. Пелли приподнялась, распрямила ноги, но встать не смогла. "Спину сломал!" — подумал Нэрнис. Девица отползла к стене, перебирая руками по полу. Привалилась к ней и обреченно замерла. Когда доски предательски затрещали, Даэросу пришлось ловить её за шиворот. А то так бы и вывалилась наружу.

— Нэрьо, мне очень нравится твоя новая прическа, и я обязательно расспрошу Пелли, как она заплетает такую красивую косу в пять рядов. Но я тебя умоляю, выплети из волос этот розовый бант, а то он меня с мысли сбивает! И… и попроси прощения у нашей спасительницы. Ты же из неё чуть дух не вышиб. Совсем.

— Приношу самые искренние извинения. Я готов всю жизнь носить Вас на руках. Я, несомненно, виноват в Вашем увечье и потому…

— Нэрьо, что ты несешь? Какое увечье? От синяков на ребрах еще никто не умирал. Ты сам и сведешь! Ну, если и сломал пару ребер, так это же заживет. — Даэрос демонстрировал совершенно «темную» бессердечность. А Пелли не только поняла, что бородатый чужак, совсем не — чужак, но и осознала, что прикинуться больной не удастся. И на руках её носить никто не будет. Ни как больную, ни как здоровую. Даже мечтать об этом было глупо. Нелепо. Вся обида, вся горечь, все волнения этих ужасно долгих двух дней вылились в первые слезинки, а следом — хлынул поток.

Все знают, что женская истерика — это сила. Но есть сила еще более могучая. Это — тихий плач. Без завываний, без заламывания рук и битья головой об стену. Так могут плакать только искренне страдающие старики и дети. Ну, и еще, иногда, женщины, которые вдруг перестали себя обманывать — перестали рассказывать себе, что надежда однажды превратиться в сказку, что сказка возможна. Что можно не замечать очевидного, делать вид, что понятия не имеешь, чем все это кончится. Любовь не умерла, а вот мечта… Тихо скончалась от удара по ребрам. И Пелли оплакивала свою наивность, восторженность, глупость — все то, с чем вчера было так радостно и красочно жить. И прикрывала руками бока, отстаивая свои родные, честно заработанные синяки. Конечно, она, Пелли, уйдет, как только почувствует, что в её помощи больше не нуждаются. Рано или поздно это все равно надо будет сделать. И совсем не стоит доводить дело до разговора, в котором будет много красивых слов для некрасивой правды и некрасивой служанки. И, уж точно, не следует сообщать об этом сейчас, сквозь всхлипы, жалобным голосом. Искушение выслушать все эти "ах, ну, что Вы, прекрасная, да как можно" следует победить сразу и быстро. Иначе неизбежен второй виток с тем же концом. И Пелли выиграла свой самый первый, но самый главный бой в жизни. Вытерла мокрое лицо грязным передником и сказала:

— Все! Я закончила.

Нэрнис сидел красный от стыда, Даэрос порозовел лишь слегка, но истинный цвет его лица был скрыт той замазкой, которой он придал ему землистый цвет. А так — могли бы и посоперничать, кому тут особенно стыдно. Аль Арвиль пал, несомненно, низко. Так напиться… Но от полного осознания этого факта и последствий, его пока спасало похмелье. Даэросу было спасаться нечем. Он был вполне в трезвом уме, когда использовал совершенно непричастную к его замыслам девицу, как вещь, временно необходимую, но неминуемо предназначенную для свалки. И вот, эта «вещь» оказалась не только живой, но еще и понятливой. Сидит в сарае, бросила доходное место, из пожитков — только то, что на ней, украла для них у хозяйки тачку, все понимает, не кричит, не обвиняет, не просит… Если улыбнется — надо будет провалится сквозь гнилой пол и попросить закопать себя здесь же. Живая, надо же… В смысле — настоящая. И по сравнению с этим, все планы и затеи кажутся несущественной мелочью.

Но к этим «мелочам» лучше было приступать немедленно. Потому что Нэрнис Аль Арвиль дошел до того состояния благородной глупости, когда предложения руки и сердца произносятся не под влиянием чувства, а под давлением свежепридуманного долга. Страшное сочетание: стыд, жалость, чувство долга. Так и до рождения монстров не далеко — три составляющие уже есть, осталось добавить четвертый секретный ингредиент: лет пять совместной жизни. Хотя… Даэрос даже головой покачал, настолько поразила его собственная догадка: "А она ему откажет. Нет, точно, откажет!".