Борис Сопельняк - Солдат по кличке Рекс

• Название: Солдат по кличке Рекс
• Автор: Борис Сопельняк
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02756-6

Из жизни фронтовой разведки

Удивительная история, построенная на документальном материале, рассказывает о том, как немецкая овчарка, не дававшая прохода нашим разведчикам, наконец была взята ими в плен. Раненый пес сопротивлялся как мог: отказывался от еды, не давал обрабатывать раны, ни с кем не хотел общаться, но все-таки терпение, выдержка и доброта нового хозяина победили. Рекс, так назвали собаку, поступил на службу советской разведки.

---

Он уткнул морду в небо и издал такой душераздирающий вопль, что к ним с Машей потянулись люди. Они топтались около бьющейся в рыданиях женщины и похоронно воющей собаки, спрашивали, чем помочь, но доктор Васильев, кое-как совладав с собой, говорил, что все в порядке, помощь не нужна и они сами во всем разберутся.

— Маша, Маша, — тронул он ее за плечо, — нельзя так. Нельзя. С чего ты вдруг? Ничего не случилось. Ровным счетом ничего.

— Ничего?! А Рекс? Почему здесь Рекс? Почему он такой?

— Очень просто: Рекс тоскует. Уже несколько дней без хозяина. А Виктор так его воспитал, что еду он ни от кого не берет.

— А что же… хозяин? Почему не покормит сам? — холодея от страха, спросила Маша.

— Будто не знаешь? — старательно бодрясь, продолжал Васильев. — Ушел в разведку. На этот раз надолго. Полковник Сажин приказал пошуровать по тылам. А собаку девать некуда, вот и привели сюда. Рекс ведь никого, кроме тебя, не признает, так что его здоровье, а может, и жизнь, в твоих руках. Во всяком случае, до возвращения Виктора.

— Да? Ты так считаешь? — дала убедить себя Маша. — Такого солдата, как Рекс, надо держать в форме. А то ведь, действительно, вернется Виктор, отоспится, потом опять в разведку, а верный помощник — словно водовозная кляча. Значит, так, — поднялась Маша и отряхнула юбку. — У меня есть полсуток. Ты, Коля, займись моими ранеными, а я — Рексом.

— Хорошо, — улыбнулся Васильев. — Только сначала собой, а потом Рексом.

— Конечно, конечно, — смутилась Маша.

— Можешь занять мой блиндаж. Я там все равно не бываю. Да и Рекс к нему привык.

Два ведра воды — одно для себя, другое для Рекса, две миски супа, банка тушенки, крепкий чай, вычищенная гимнастерка, надраенные сапоги, вычесанная шерсть и раздутое, как барабан, брюхо собаки. Когда Васильев увидел эту картину, у него отлегло от сердца.

«А может, старшина Губин прав? Может, и вправду плохо искали?» — подумал он.

Тем временем старшина Губин торопливо оборудовал огневую позицию. Его 76-миллиметровое орудие стояло метрах в ста левее и чуть впереди всей батареи.

— Мы будем в засаде, — убедил он командира. — Замаскируемся, закопаемся — и молчок. Вы стреляете, а мы молчим. А вот когда танки отвернут и пойдут на нашу высотку, мы врежем прямо поддых!

Все получилось, как он и предполагал. Напоровшись на прицельный огонь батареи и потеряв несколько танков, немцы пошли в обход — прямо на безымянную высотку. Губин улыбался. Правда, со стороны гримаса походила на ехидно-свирепую маску, но все-таки это была улыбка. Сколько раз говорили ему и командиры, и подчиненные, чтобы не ярился, но Губин непонимающе смотрел на товарищей и отвечал: он, мол, нисколько не ярится, а совсем даже наоборот, радуется, что через секунду влепит в лоб танку бронебойный снаряд.

Вот и сейчас наводчик Иванов скосил глаза на старшину и заметил:

— Чему радуетесь? До танков меньше километра.

— Ничего, пусть лезут. Ты, главное, следи за их пушками. Видишь, как бестолково башнями крутят? Значит, нас не обнаружили. А это кой-чего стоит.

— Дуриком идут. На психику давят, — сплюнул Иванов.

— Совсем обнаглели, — поддержал заряжающий Козлов. — Ну, ничего, сейчас мы по ихней спеси врежем! — добавил он, подавая снаряд.

— Мужики, — ни с того ни с сего спросил Губин, — а где наши щенята?

— Вспомнил тоже, — ответил Иванов. — Пока ты кантовался в медсанбате, отдали в хорошие руки.

— Что еще за руки?

— У саперов есть целое собачье подразделение. Дрессируют, а потом выпускают против танков.

— Знаю я эту дрессировку. Целый день не кормят, а вечером ставят миску с похлебкой под танком. Само собой, по бокам у шавки две противотанковые мины. Она ведь под танк пожрать бежит, а вместо этого… Жаль щенят, пропадут.

— Да ладно тебе! — вмешался Козлов. — Будто собака не стоит танка.

— Не стоит! Ничто живое не стоит этой железной подлюги! Все, с этим кончено! Работаем, как и раньше. Первый снаряд — по гусеницам. Танк разворачивается. Второй — в борт. Тут же переносим огонь на соседний. Начнем с крайних, а то, чего доброго, обойдут с флангов. Давай, Козлов, шустри! От тебя зависит скорость стрельбы.

Больше Губин ничего не говорил. Пушка методично изрыгала снаряды. Горят уже два, три, четыре танка! Но на их месте появляются новые и подбираются все ближе. Рвутся снаряды, свистят осколки, смрадный чад повис над высотой, но артиллеристы бьют и бьют по стальной стене. Вот снаряд рикошетом отскочил от «тигра», но танк загорелся.

— Что за чертовщина? — удивился Губин.

Танк как на ладони. Снаряд чиркнул по лобовой броне, а густой дым валит сзади. И экипаж не выскакивает. Больше того, башня медленно поворачивается в сторону пушки Губина.

— Эге, хитришь, фашист! — обрадовался старшина. — Сбили спесь-то, сбили! Поджег на корме дымовую шашку и думаешь, что избавился от путевки в рай? Нет, гад, не на тех напал. Снаряд!

Два выстрела раздались одновременно. Теперь уже по-настоящему вспыхнул «тигр», но и его снаряд разорвался у самого орудия. Упал Иванов. Губин стал на его место.

— Снаряд! — прохрипел он. — Снаряд!

Но снаряда не было. Оглянулся. От расчета осталось двое — он да ефрейтор Козлов.

— Сейчас, — простонал Козлов. — Момент…

Козлов полз. Полз на боку, прижимая к груди снаряд.

Снаряд был красным от крови. Губин бросился к товарищу, на ходу доставая индивидуальный пакет.

— Стреляй! — процедил Козлов и пополз за следующим снарядом.

Теперь орудие Губина посылало по танкам окровавленные снаряды. А потом Козлов не поднялся. Упал рядом и Губин. Орудие замолчало. Давно молчала и вся батарея. Теперь немцы без опаски двинулись вперед. Здесь их встретили танкисты капитана Маралова.

— Ну, что, славяне, будем делать? — спросил он командиров взводов и рот. — Я сосчитал: пятьдесят «коробочек». Было больше. Спасибо артиллеристам, кое-что подчистили.

— Двадцать пять «тридцатьчетверок» — тоже не фунт изюма, — заметил молодой командир взвода.

— Верно, лейтенант, не фунт, а пуд. И не изюма, а кумулятивных снарядов. Все, братцы, времени в обрез. Митинг заканчиваем. Слушайте приказ. Первая рота: все десять танков спрятать в лощине левее подбитого «тигра». Вторая. Сколько у тебя, семь? Занимаешь позицию перед лощиной. Задача: вызвать огонь на себя, а потом — врассыпную и полным ходом за обратный скат высоты с подбитым «тигром». Я пойду с вами. Третья рота как будто не существует. Стоять здесь и ждать сигнала. Рано или поздно немцы подставят вам корму. Тогда и атакуйте, стремительно, дерзко. По местам!

Когда восемь «тридцатьчетверок» открыли редкий огонь, немцы сначала не обратили внимания на эту стрельбу. Но когда одна за другой загорелись пять «пантер», лавина развернулась и двинулась на «тридцатьчетверки». Этого-то и ждал Маралов. Полным ходом все восемь танков рванулись к высотке и скрылись за ее обратным скатом. Немцы даже не стали их преследовать и шли прежним курсом. Тут-то и показались из лощины башни десяти танков первой роты. Расстояние было не больше пятисот метров, к тому же «тридцатьчетверки» били кумулятивными снарядами. Бронированная лавина притормозила, затопталась на месте, стала разворачиваться, подставляя борта выскочившей из-за высотки второй роте. Но немцы быстро перестроились и устремились на вторую роту. Та не стала отступать. Почувствовав легкую добычу, фашисты бросили все свои танки на высотку. Тогда вторая рота попятилась. Немцы прибавили ходу. Но именно в этот момент с тыла ударила третья рота, а из лощины прямо во фланг — первая.

На поле творилось невообразимое: стреляли в упор метров с двадцати. Кончались снаряды — шли на таран. В азарте боя не замечали ни ожогов, ни ран. Выскакивали из подбитых танков, садились в целые, иногда даже в немецкие — и снова бросались в бой.

От батальона капитана Маралова осталось всего три танка, но свою задачу он выполнил: ни один «тигр», ни одна «пантера» не пробились через рубеж его обороны. Если бы знали танкисты, что этот бой был последним в оборонительном этапе Курской битвы! Глядя на колонну новеньких «тридцатьчетверок», идущих через их позиции, танкисты Маралова радовались подошедшему подкреплению, но им и в голову не могло прийти, что через несколько дней эти танки будут штурмовать Орел.

А капитан Маралов лежал на той самой высотке с подбитым «тигром» и, покусывая травинку, прикидывал, сколько лет будут работать уральские мартены на крупповской стали, превращенной в металлолом.

— Ну что, славяне, — говорил он уцелевшим танкистам, — наше дело правое, мы победили. Не грех бы по этому поводу, а?…

— Не грех, — подхватили чуть живые от усталости танкисты.

— Валяйте сюда, под «тигра», а то жарковато, — позвал Маралов. — Пока не подвезут солярку, боекомплект и ордена, все равно с места не двинемся. Неплохо здесь, неплохо, — осматривался он. — Прямо хоть бомбежку пережидай. Сверху броня, внизу глубокая воронка. Красота! Давайте-ка, братцы, у кого что есть, сольем в одну фляжку. Помянем товарищей. И отомстим!