Юлия Иванова - Дремучие двери. Том I

• Название: Дремучие двери. Том I
• Автор: Юлия Иванова
• Издательство: ООО ПАЛЕЯ - Мишин совместно с ТОО ПАЛЕЯ - свет
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-86020-295-4

Фантастический роман Юлии Ивановой «ДРЕМУЧИЕ ДВЕРИ» стал сенсацией в литературном мире ещё в рукописном варианте, привлекая прежде всего нетрадиционным осмыслением — с религиозно-духовных позиций — роли Иосифа Сталина в отечественной и мировой истории.

Не был ли Иосиф Грозный, «тиран всех времён и народов», направляющим и спасительным «жезлом железным» в руке Творца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать диктатора на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие вечности, попадает и героиня романа, ценой собственной жизни спасая от киллеров Лидера, противостоящего новому мировому порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторить путь от детства до седин, переоценить не только свою личную судьбу, но и постичь всю глубину трагедии великой страны, совершившей величайший в истории человечества прорыв из царства Маммоны, а ныне умирающей вновь в тисках буржуазной цивилизации, «знающей цену всему и не видящей ни в чём ценности»…

Книга Юлии Ивановой привлечёт не только интересующихся личностью Иосифа Сталина, одной из самых таинственных в мировой истории, не только любителей острых сюжетных поворотов, любовных коллизий и мистики — всё это есть в романе. Но написан он прежде всего для тех, кто, как и герои книги, напряжённо ищет Истину, пытаясь выбраться из лабиринта «дремучих дверей» бессмысленного суетного бытия.

---

«Что бросалось в глаза при первом взгляде на Сталина? Где бы ни доводилось его видеть, прежде всего обращало на себя внимание, что он человек мысли. Я никогда не замечал, чтобы сказанное им не выражало его определённого отношения к обсуждаемому вопросу. Вводных слов, длинных предложений или ничего не выражающих заявлений он не любил. Его тяготило, если кто-либо говорил многословно и было невозможно уловить мысль, понять, чего же человек хочет. В то же время Сталин мог терпимо, более того, снисходительно относиться к людям, которые из-за своего уровня развития испытывали трудности в том, чтобы чётко сформулировать мысль.

Глядя на Сталина, когда он высказывал свои мысли, я всегда отмечал про себя, что у него говорит даже лицо. Особенно выразительными были глаза, он их временами прищуривал. Это делало его взгляд ещё острее. Но этот взгляд таил в себе тысячу загадок.

Сталин имел обыкновение, выступая, скажем, с упрёками по адресу того или иного зарубежного деятеля или в полемике с ним, смотреть на него пристально, не отводя глаз в течение какого-то времени. И надо сказать, объект его внимания чувствовал себя в эти минуты неуютно. Шипы этого взгляда пронизывали». /А Громыко/

СЛОВА АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

Дело Господа — наложить табу Закона на запретные плоды. Дело сатаны — нашёптывать — «Ешьте, не умрёте, солгал Бог». Дело человека — выбор. Что слушать — Голос, Зов Творца или льстивые лукавые нашёптывания. Дело пастыря, государственного деятеля — по возможности оградить, избавить свой народ от этих смертоносных нашёптываний, а не усиливать их многократно. «Избавлять от Лукавого», а не толкать неразумных детей Неба в пропасть многотрудного полуживотного существования в рабстве у дурной материальности — такой кесарь, пастырь-государственник становится орудием, рупором соблазна, полководцем в армии сатаны, приведшим на сторону тьмы своих подданных. Не только за себя, но и за их души будет такой кесарь отвечать на Суде.

Чтобы пробудить дремлющие в человеке дионисийские силы — тёмную, изнаночную стихию первородного греха, нужны определённые условия. Так вот — угодный Богу пастырь должен соблюдать противопожарную безопасность в своём государстве, а не раздувать огонь и не бездействовать, ибо «молчанием предаётся Бог».

Народ не очень-то представлял себе, что такое хорошо, ибо даже в среде духовенства не всегда находил свет. Но он знал, что такое плохо, искал Путь методом от противного. А это уже очень много.

Раз в десять-пятнадцать лет оборотни из партии власти, заражённые вампиризмом овцы /«зажиревшие» по Евангельскому определению/ — отбраковывались, отделялись от здоровых. После смерти вождя оборотни постепенно расплодились, заразили всё стадо и страна рухнула.

«— Какие, на ваш взгляд, у Сталина были отрицательные черты?

— Отрицательные? Я такой вопрос себе не ставил никогда, — говорит Молотов, — Так сразу не ответишь, потому что однобоко будет выглядеть. Он крутой по характеру человек. Но в то же время справедливый очень был.

А его всё равно любили. Его очень любили…

— Сталин называл людей «винтиками»…

— Винтики-то винтики, но важно, в какую сторону они вращаются, — говорит Молотов, — Его искренне любили. Это не просто накачивание. Хорошее отношение к нему было».

— Сталин говорил: «Правду охраняют батальоны лжи».

Хрущёв намекнул, что Сталин убил Кирова. Кое-кто до сих пор в это верит. Зерно было брошено. Была создана комиссия в 1956 году. Человек 12 разных смотрели много документов, ничего против Сталина не нашли. А результаты не опубликовали». /Молотов — Чуев/

«Лидеры этих группировок /и некоторых более мелких/ с годами превратились в жалких буржуазных перерожденцев, запуганных империализмом, потерявших веру в социализм. Они зашли настолько далеко в борьбе против партии и её руководства, что фактически превратились в оголтелых врагов партии и дела социализма, в группы и банды заговорщиков, поставивших своей целью свержение Советской власти. Они всё больше сближались между собой, готовили гнусный контрреволюционный заговор и военный переворот, чтобы вернуть страну к капитализму, к восстановлению власти буржуазии, как видно, рассчитывая удобнее устроиться при такой власти. При вынужденно безотлагательном проведении решительных мер по выкорчёвыванию и разгрому упомянутых контрреволюционных группировок и организованных ими преступных банд, готовивших государственный переворот, — а это было признано самими обвиняемыми на открытых судебных процессах — имелись, конечно, и серьёзные ошибки и неправильности, которые не могут не вызвать глубокого сожаления. Особенно по той причине были возможны такие ошибки, что на отдельных стадиях расследование попадало в руки тех, кто затем сам был разоблачён в предательстве и разных враждебных антипартийных и антисоветских делах. Эти запоздало разоблачённые перерожденцы — предатели в органах госбезопасности и в парторганизациях, как это очевидно, иногда сознательно толкали к некоторым неправильным мерам, направляя их против честных партийцев и беспартийных. Партия, Советское государство не могли допускать медлительности или задержек в проведении ставших совершенно необходимыми карательных мероприятий». /В. Молотов/

«В движениях Сталин всегда проявлял неторопливость. Я никогда не видел, чтобы он, скажем, заметно прибавил шаг, куда-то спешил. Иногда предполагали, что с учётом обстановки Сталин должен поскорее провести то или иное совещание, быстрее говорить или торопить других, чтобы сэкономить время. Но этого на моих глазах никогда не было. Казалось, само время прекращает бег, пока этот человек занят делом. /А. Громыко/

«Однажды разговор зашёл о бессмысленности упорства гитлеровского командования и сопротивления немцев в конце войны, когда дело фашизма уже было проиграно, только слепые не могли этого видеть. Говорили об этом несколько человек. Сталин внимательно всех выслушал, а потом, как будто подводя итог услышанному по этому вопросу, сказал сам:

— Всё это так. Я согласен с вами. Но в то же время нельзя не отметить одно характерное для немцев качество, которое они уже не раз демонстрировали в войнах, — упорство, стойкость немецкого солдата.

Тут же он высказал и такую мысль:

— История говорит о том, что самый стойкий солдат — это русский; на втором месте по стойкости находятся немцы; на третьем месте…

Несколько секунд он помолчал и добавил:

— …поляки, польские солдаты, да, поляки». /А. Громыко/

«Сталин относился к той категории людей, которые никогда не позволяли тревоге, вызванной теми или иными неудачами на фронте, заслонить трезвый учёт обстановки, веру в силы и возможности партии коммунистов, народа, его вооружённых сил. Патриотизм советских людей, их священный гнев в отношении фашистских захватчиков вселяли в партию, её Центральный Комитет, в Сталина уверенность в конечной победе над врагом. Без этого победа не стала бы возможной.

Позже выяснилось, что напряжение и колоссальные трудности военного времени не могли не подточить, физические силы Сталина. И приходится лишь удивляться тому, что, несмотря на работу, которая, конечно, изнуряла его, Сталин дожил до победы.

Заботился ли о своём здоровье Сталин? Я, например, ни разу не видел, чтобы во время союзнических конференций трёх держав рядом с ним находился врач». /А. Громыко/

* * *

— Так оно и писалось для вас, — вдруг сказала Варя, — Неужели до сих пор не поняла?

И помчалась на свою электричку, оставив Яну размышлять над неправдоподобным мистическим правдоподобием сказанного. Чем более невероятное творилось с ней за последнее время — «Иоанна» на стекле автобусной кабины, бегство в Ильичёвку, невероятное возвращение Гани в ещё более невероятном новом облике, тем менее удивлялась она этим чудесам. Она будто шла по знакомой улице, а вокруг всё явственней проступал совершенно иной таинственный пейзаж, неразличимый ни для кого, кроме неё. Она различала их всё более — очертания неведомых гор, бездонные пропасти, водопады, и именно этот параллельный мир, где происходили немыслимые вещи, становился всё большей реальностью, а не тот, где змеились очереди за двухрублёвыми бананами, заседали худсоветы, бежали граждане на работу и с работы и в баснословно дешёвых доперестроечных ресторанах отплясывали «барабан был плох, барабанщик — бог»…

Она знала одно — этот её новый путь — не просто кружение от поворота к повороту, без цели и смысла — она шла «Куда-то». Неведомое притяжение, одновременно радостное к пугающее, властно влекло её всё дальше от привычных атрибутов и мелочей бытия — знакомые лица, будничные дела, разговоры, само земное время со всё увеличивающейся скоростью неслись мимо, досаждая, как метель в лицо.