Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс

• Название: Ефрейтор Икс
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Детективная фантастика

---

Вокруг в таинственном полусвете белой ночи замерли березы. Он растянулся на траве рядом с мотоциклом, глубоко втянул в себя запах цветущих трав. Инга присела рядом, поежившись, жалобно попросила:

– Поехали назад…

Она уже перестала играть роль опытной соблазнительницы, ей было не по себе. Ночь, безлюдье, парень, с которым она только что познакомилась на пирушке… Теперь она была обыкновенной растерянной и испуганной девчонкой. Ей хотелось домой, где ее ждет мама и, конечно же, беспокоится.

Закончив в этом году восьмой класс, Инга посчитала себя достаточно взрослой, стала приходить все позже и позже, задерживаясь, то у подруг, то в бесцельных хождениях по городу в компании таких же, как и сама, подростков. Мать ругалась, требовала, чтобы она приходила пораньше, но ей казалось это неумным ущемлением ее свободы. И назло матери она являлась домой все позже и позже, хотя ее абсолютно ничто не держало на улице. Сегодня получилось иначе, чем обычно. Она с подругами только начала бессмысленное вечернее хождение по улицам, когда к ним подошли два парня и пригласили в компанию. У парней был магнитофон, хрипевший что-то архиимпортное, одеты они были в "фирму" с ног до головы; ну как с такими не пойти?

И вот, очутившись в ночном лесу, она вдруг поняла, что ее протест против строгости матери может завершиться чем-то нехорошим, нечистым и непоправимым… Чуть не плача она повторила:

– Поехали домой, а?.. Мама ругаться будет…

Он схватил ее, притиснул к земле и принялся бешено целовать. Она сопротивлялась, выставив сразу ставшие жесткими колени, упираясь острыми локтями ему в грудь.

– Нет! Отпусти, подонок!..

Сейчас же в нем вскипело раздражение. Как это так – нет?! И кто это – подонок?!

Он хотел ее! А все, что он хотел, он привык получать. Но она продолжала молча вырываться, поняв, что кричать бесполезно. Она рвалась из его рук со слепым упрямством зверька, попавшего в петлю, не понимая, что чем сильнее она рвется, тем сильнее его раздражает, тем сильнее разжигает в нем злобу и желание. И эта злоба, подобно петле-удавке, все сильнее опутывает их обоих, и вырваться уже невозможно…

Пальцы его наткнулись на гладкую, прохладную поверхность шлема. Широко размахнувшись, он ударил ее шлемом по голове…

Она очнулась почти сразу, но лежала не шевелясь, закусив губы и глядя ему в лицо широко открытыми, пустыми от черноты, глазами.

Он сел, брезгливо покосился на ее бедра, блестевшие беззащитной белизной в свете зари. Теперь она вовсе не казалась такой желанной, как минуту назад. Даже не попытавшись одернуть юбку, она заговорила, еле шевеля запекшимися губами:

– Тебя же посадят, подонок… – голос ее поднимался и поднимался, по мере того, как она говорила, до крика. – Мне еще и шестнадцати не исполнилось!..

Страх начал подниматься откуда-то снизу живота, стягивая холодом внутренности, и страх вытолкнул визгливый крик:

– Заткнись, мразь!

Но она продолжала, как в бреду:

– Я все расскажу, и тебя посадят! Ты будешь ворочать тяжеленные бревна на сорокаградусном морозе, летом тебя будут жрать комары, и ты не сможешь принимать каждый день ванну! Ты будешь вонять, как десять свинарников! А каждую ночь тебя будут насиловать толстые, грязные зэки. Все знают, как в тюрьме поступают с такими, как ты…

Страх затопил чернотой все его сознание. Не помня себя, он схватил шлем и ударил ее по губам, по голове… Еще… Еще… Затравленно оглянулся. Мотоцикл! Нацедил полный шлем бензина из бака, плеснул на нее, чиркнул зажигалкой… И тут же отскочил, опаленный, затрещали волосы на голове… Она очнулась от непереносимой боли, вскочила с горящей земли страшным факелом, и крик… Крик, в котором не было ничего человеческого, раскатился над притихшим лесом.

Что было дальше, он помнил плохо. Память вернулась, когда судья произнес:

– …к десяти годам лишения свободы…

Колотясь головой о стенку тюремного вагона, он шептал:

– Дурак, кретин, идиот! Зачем ее было жечь? Побесилась, и успокоилась бы! Что бы она сделала?! Если папины деньги из-под расстрела вытащили… Страх, проклятый страх!

Рядом с Гирей на нарах сидели еще двое. Крыню Губошлеп боялся до колик в животе. Хмыря тоже все опасались. Мрачный, замкнутый верзила ни в грош не ставил зэковские порядки зоны, похоже, и жизнь свою тоже не ценил. К тому же мотал огромный срок по экономической статье. Это ж только представить, какой куш хватанул!.. Такие всегда на зонах ходили в авторитетах. Еще бы! Такой, не жалея себя, и кого другого не пожалеет…

Гиря протянул руку:

– Давай…

Покосившись на Крыню и Хмыря, Губошлеп сунул деньги в подставленную ладонь.

– Ну, я пошел? – нерешительно потоптавшись на месте, спросил он.

– Да посиди с нами, помечтаем… – Гиря подвинулся.

Губошлеп присел на нары.

– О чем мечтать-то?

– Да ты, помнится, говорил, что у тебя дружки цеховики? И камешки по настоящей цене покупают… Камешек загнать сможешь?

– Смогу, конечно… А что? Вы, никак, тут кимберлитовую трубку раскопали?..

Гиря раскрыл ладонь. В тусклом свете камень выглядел невзрачной стекляшкой. Губошлеп облизал вмиг пересохшие губы. Осторожно взял его, подошел к окну, провел по стеклу, прислушиваясь к специфическому скрипу.

– Откуда это?! Ему же в музее место… Если и не в музее, то такой камень по карману только жене Рокфеллера…

– Ты шибко-то не интересуйся. Нам его продать надо.

– Ладно. Тридцать процентов мне…

– Ишь, распарило щенка…

– Как хотите… Только, если вы попытаетесь его своим скупщикам загнать, наверняка три четверти цены потеряет. Вот и прикиньте, много ли я прошу?..

– Ладно, пойдет, – с неожиданной легкостью согласился Гиря.

Но блеск в глазах Губошлепа вдруг померк. Возвращая камень, он вздохнул:

– Только, ребята, вам придется восемь лет подождать… А может, и меньше. За хорошее поведение мне должны скинуть годика три…

– Это у кого хорошее поведение?.. – двусмысленно ухмыльнулся Гиря. – Мы, милый, ждать не можем. Понимаешь? Ну, никак невозможно подождать!

Бес, сидящий в Губошлепе снова выскочил не вовремя и не к месту:

– Ладно, давай камень, пойду вертухаям за мешок жратвы загоню…

И тут Губошлеп почувствовал, как что-то колючее уперлось под лопатку. Губы у него мгновенно отвисли, непослушный язык вывалился изо рта. Он попытался что-то сказать, но только протянул:

– А… нь-я…

Крыня ласково промурлыкал над ухом:

– Чегой-то он сильно смешливый, все шутит и шутит…

Гиря поморщился, сказал брезгливо:

– Убери заточку. Не будешь же ты его прямо здесь колоть…

– А чего с ним цацкаться? Он же видел камень, теперь нас сдаст…

– Все равно, не здесь… – мотнул головой Гиря. – В рабочей зоне лучше замочишь, или ночью, спицей в ухо…

Это спокойное обсуждение его судьбы доносилось до Губошлепа, словно сквозь вату. Он попытался подняться, но только поелозил непослушными ногами по полу. Несколько раз со стуком открыв и закрыв рот, наконец, хрипло выдавил:

– Чего вам надо?

– Чего нам надо? – Гиря смерил его насмешливым взглядом. – Прогуляешься с нами пешочком. Недалеко, всего тысченку верст, а потом покатим к твоим денежным дружкам. У Крыни два камешка. Один, поменьше, это который ты видел, другой – побольше. Так вот, маленький – вам с Хмырем, большой – нам с Крыней. Идет?

Жалко, заискивающе улыбаясь, Губошлеп попросил:

– Отпусти, Гиря, а?.. Я никому… Ни слова… Мы же вместе освобождаемся, приедете ко мне, все и обстряпаем…

Гиря с сожалением вздохнул:

– Я бы и рад посидеть, с такой заначкой можно… Да вот как Крыня? Камешки-то – его. А Крыня не может посидеть, легавые хвост прищемили, старые дела крутят… Вот и ты теперь не досидишь… Ты, шкура, завтра же побежишь к куму, нас сдавать, чтобы срок тебе скостили.

– Не побегу, Гиря! Матерью клянусь!

– Да мне-то что? Я тут сбоку припеку… Как Крыня?..

Крыня мрачно ухмыльнулся:

– Конечно, не побежишь. Ты, малый, уже отбегался…

Из глаз Губошлепа текли слезы, мокрые, слюнявые губы противно тряслись и подергивались. Гиря с любопытством смотрел на него. В который раз подивился; и почему люди обычно выделяют его, Гирю? Вот и сейчас, заточка у Крыни, а упрашивает и унижается Губошлеп перед ним, Гирей. Учесть это надо. В дальнейшей игре, которую задумал Гиря, надо как-то отодвинуться, уступить первенство Крыне, пусть все думают, что он главный организатор.

– Я пойду, Гиря, пойду… – с усилием выдавил из себя Губошлеп.

– Вот и хорошо. Пасти мы тебя будем, как следует, но даже если тебе удастся доползти до кума, тебя пришьют в ту же ночь, как только нас заметут.

– Я знаю…

– Через неделю уходим. Если бабки остались, держи при себе. Жратвы припаси, если сумеешь…

Глава 4

Пикник, как средство укрепления семьи

Проснулся Павел от назойливо звеневшего телефонного звонка. С трудом разлепив веки, вылез из постели, мельком глянул на часы, было уже одиннадцать, но он явно не выспался; голова побаливала, а в глаза, будто песка насыпали.