Владимир Логинов - Тени Сталина

• Название: Тени Сталина
• Автор: Владимир Логинов
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 5-270-01297-9

Книга «Тени Сталина» вобрала уникальный материал о человеке, стоявшем во главе нашего государства почти три десятилетия.

Интересны публикуемые впервые «Записки» начальника Главного управления охраны генерал-лейтенанта Николая Сергеевича Власика, снятого с поста и арестованного Берия за три месяца до смерти Сталина, «Дело» репрессированного, воспоминания его дочери Н. Н. Власик-Михайловой и земляков Сталина Г. А. Эгнаташвили и П. М. Русишвили, работавших в ведомстве Н. С. Власика и хорошо знавших Николая Сергеевича лично.

В книге имеется Приложение, содержащее малоизвестные письма Сталина, документы той поры, статьи современных авторов, позволяющие наглядно представить жизнь нашей страны в тот период.

---

Уже в 1949–1952 годах некоторые люди, приведенные Берия, были отстранены, у Сталина появилось подозрение против Берия. И Берия чувствовал прекрасно, что основная сила, будоражившая Сталина, — Власик. Власик же говорил: «Мне осталось десять—пятнадцать дней. Если бы мне эти дни продержаться, Берия был бы арестован». Но в это время произвели взрыв атомной бомбы…

— Вы знаете, читая дело Власика, я обнаружил смехотворные обвинения, типа таких, что он давал своим знакомым билеты на футбол и в Большой театр в правительственные ложи. Однако тем не менее так ли это было на самом деле? Вот вы, бывший начальник охраны высокого должностного лица, можете подтвердить или опровергнуть подобные факты?

— Один раз, может, и предоставили кому-нибудь ложу… Но если члены правительства собирались, мы заранее информировали управление. Например, Шверник сегодня будет на представлении. Но поскольку он знал, что никого не будет, ложа свободна, он допустил оплошность… У нас говорят: ворона — двоюродная сестра сороки. Приплели откуда-то кого-то… Все это глупость, народ поймет, что этого человека винить не в чем, ненависть к Сталину переносят на него. А он был честным человеком… Иметь такую нагрузку, отвечать за все, ночами работать… Он почти всегда сопровождал Сталина, в чем его можно обвинить?

— Вышинский?..

— Ух какой умница был!.. Симпатичнейший человек… Про него пишут очень отрицательно, потому что он сталинскую линию защищал…

Енукидзе

— Когда я на курсах шоферов учился и после их окончания год работал шофером, тогда, между прочим, я встречался с Енукидзе. А как я эту встречу имел?.. — Георгий Александрович пригубил рюмку и продолжал: — Я стажером был, всего третий день за рулем сидел. Третий день самостоятельной работы. И еду в сторону Мещерина. Вдруг машина останавливается. А мороз двадцать четыре градуса. Я в кожаной куртке, а она не на вате, а просто на подкладке, но у меня было такое большое кашне и шапка-ушанка, валенки. Забегал вокруг машины. Едет «роллс-ройс». У него звук такой особенный, когда он идет, вы с закрытыми глазами определите, что это «роллс-ройс», а не другая машина. Я смотрю — остановилась она, вышел шофер (потом я познакомился, был хороший малый, Февралев). Он спрашивает: «Что у вас?» Я говорю: «Испортилась машина». Он посмотрел, не стал копаться, пошел доложил. Потом говорит: «Вас просят поехать со мной, а машину оставим, за ней потом приедут, отремонтируют и сдадут вам». Я говорю: «Не могу на улице оставить машину». Пошел он, доложил. Тот, кто сидел в машине, попросил меня подойти. Подошел. Открыл заднюю дверь, а он сзади сидел — седой мужчина. Говорит: «Ты что не слушаешься?» Я его узнал. Он был шефом хозяйственного управления. Я объясняю: «Я же не могу машину оставить без надзора». Он на меня посмотрел: «Ну, молодец, через полчаса за тобой приедут, не беспокойся». И уехал. Ровно через полчаса приехала машина грузовая — и меня буксировали на дачу. К нему. Посадили обедать. Машину привели в порядок. Там что-то с карбюратором было… Потом дали машину в готовом виде, я сел и поехал. Вот такой добрый человек был.

— А вы кого возили тогда?

— Я никого не возил. Я тогда на грузовой работал три-четыре месяца. А после я пересел на легковую. И возил помощника Жданова — Алексеева.

Вот такая первая встреча с Енукидзе у меня была. Потом этот Енукидзе помог моей сестре визой. Я вам говорил, что у меня мачеха была немка. В тридцать третьем году помогли визой моей сестре, она почками болела. И она поехала в Берлин к сестре моей мачехи. И там лечилась — месяц или два, не знаю. Как раз тогда Гитлер к власти пришел.

И еще одна встреча с Енукидзе у меня была. Отец мне дал корзину огурцов и помидоров. Из Грузии он получил. А Енукидзе был уже освобожден и в «Метрополе» жил, в номере, окна которого выходили прямо на Неглинную. В этот номер я к нему и пришел, он сам открыл дверь, я передал эту корзину. «Авель Софронович, — говорю, — это от Александра Яковлевича Эгнаташвили, просил передать вам». Тогда свежие помидоры было иметь — чудо. Он на меня посмотрел и узнал. Говорит: «Это не ты был тогда на шоссе?» Я говорю «да». «Молодец, — говорит. — Хорошо поступил ты тогда…» После этого его уже арестовали. И арестовали там же, в «Метрополе». Хороший человек был. К сожалению, любил женщин. Я имею доказательства, но об этом…

Царство Небесное всем тем, кто служил правде, народу и кто помогал Сталину в создании такой великой державы. И вот когда ругают Советский Союз, что все у нас плохое, что для истории это беда была, для России в первую очередь и для мира, что Советский Союз — это чепуха, всегда забывают о том, что если английский рабочий класс, и американский, и западный — если в Европе и в мире рабочие живут хорошо, — это, по-моему, потому, что существовал Советский Союз. Существовала опасность, что может произойти революция в мировом масштабе, и капиталисты, империалисты были вынуждены создавать хорошие условия для своего народа, давать социальные права. Вот в этом — великая роль Советского Союза, по-моему.

ГОСТЬЯ ИЗ ЛОНДОНА

В декабре 1997 года, когда я работал над этой книгой, в редакцию альманаха позвонил член редколлегии профессор Борис Соколов.

— Владимир Михайлович, хорошо, что вас застал, — обрадовался он. — Вы никуда на днях не уезжаете?

— Да нет, только что приехал с Северного Кавказа.

— Замечательно. Дело в том, что послезавтра прилетает из Лондона продюсер документальной студии телекомпании Би-би-си. Они хотят снять многосерийный документальный фильм о Сталине и его роли в Великой Отечественной войне. Очень нужна ваша помощь.

— Какая конкретно?

— Сведите их со своими стариками, которые лично знали Сталина.

— Это будет непросто, ибо мои старики преданы Сталину до гроба, они боготворят его, а Би-би-си, сами понимаете…

— Я все понимаю, но это документалисты, да и настроены они очень объективно.

— Ладно, Борис Вадимович, я попытаюсь переговорить с ними, а там будет видно. Но имейте в виду, без моего присутствия мои старики с англичанами разговаривать не будут.

— Уж это-то я отлично понимаю, — согласился профессор.

Первому соратнику Сталина — заместителю Председателя ВЦСПС Лаврентию Ивановичу Погребному — я позвонил сразу же после разговора с Соколовым. Девяносто-восьмилетний старик выслушал меня внимательно, подумал и ответил:

— Пока я не готов дать согласие, потому что не только уже не хожу, а даже с постели не встаю. Это будет неудобно. Я подумаю.

А Георгий Александрович Эгнаташвили, тоже примерно одного с Погребным возраста, согласился, хотя после операции, сделанной год назад, передвигался с большим трудом.

Через три дня приехала дама из Би-би-си Мартина Балашова. Ее славянская фамилия удивила меня, но она бойко пояснила:

— Я родилась и училась в Лондон, но родители мои эмигранты из Чехословакии, бабушка моя там жить еще.

Ей было не более тридцати, но по виду и манере поведения я сразу обнаружил в ней потертую в коридорах английских разведок особу, которая всегда себе на уме. И хотя «холодная война» уже давно закончилась, ее образ мыслей, подход к теме и набор вопросов попахивали стереотипом вчерашнего дня, мало чем отличавшимся от примитивного антисоветского штампа пятидесятых—шестидесятых годов. Выучка. Воспитание. Словом, в ней проглядывала школа с известным названием. И это у молодого современного человека. Россию конца девяносто седьмого года она воспринимала как СССР семидесятых. И я с удовлетворением отметил, что мы ох как далеко шагнули в своем развитии по сравнению с застойным консерватизмом англичан. Им бы три революции в одном веке с глубокой ломкой социального и общественно-политического строя государства! Что бы от них осталось после таких потрясений! А мы еще живы, слава Богу.

Из гостиницы «Будапешт» мы с Мартиной и профессором Соколовым поехали к дому на набережной. В семнадцатом подъезде поднялись на четвертый этаж, где в дверях открытой квартиры стоял сгорбленный старик с огромной, чуть ли не до пояса, седой бородой. Это и был мой дорогой Бичиго. Мы прошли в его комнату и сели за большой круглый стол. Я представил гостей, Бичиго помолчал, внимательно оглядев их здоровым глазом (другой у него почти закрылся), и спокойным властным голосом произнес:

— Я вас слушаю!

Мартина несколько волновалась, оттого ее русская речь строилась сбивчиво и неправильно, но разобрать и понять ее не составляло труда.

— Наша телекомпания снимать фильмы о выдающихся личности двадцатый век. Мы уже сделали четыре серии фильм про Гитлер, теперь хотим сделать точно так же про Сталин. На первый серия нам надо люди, кто знал Сталин лично конец тридцатых — начало сороковых годы. Владимир нам говорил, что вы встречались со Сталин этот период на дача, да?