Сергей Лексутов - Полночный путь

• Название: Полночный путь
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман: Фантастика. Исторический роман

---

— А ну покаж лицо!

Серик откинул пышный ворот шубы, подвинулся поближе к воротине.

— Вроде Серик… — раздумчиво пробормотал страж, но тут же настороженно сощурился, и грозно вопросил: — А што за пазухой таишь?!

Серик не удержался, плюнул досадливо, распахнул шубу, и выпростал сонную морду кота.

Монах задумчиво пробормотал:

— Человек с котом злоумышленником быть не может… — ворота начали без скрипа растворяться. Рачительные хозяева монахи, всегда-то у них воротные петли смазаны.

Серик тяжело слез с коня. Ноги в летних сапогах замерзли нещадно. Потопал, разогреваясь, и тут на весь просторный двор резанул крик:

— Се-ерри-ик!! Вернулся-а!

От гостевых келий неслась Анастасия, в треплемом ветром простом сарафане, голова повязана черным платком. С разбегу она кинулась Серику на грудь, обхватила за шею руками, прижалась лицом к плечу и замерла. Серик не мог ощутить ни радости, ни каких других чувств; его разбирал почему-то смех. Зажатый под шубой Мышата, убежденный, что на хозяина напали, задушено рычал, царапался, рвался в бой. Наконец Анастасия опомнилась, отстранилась, изумленно глядя на Серика, спросила:

— Что это у тебя за пазухой возится?

Серик не успел ответить, кот вырвался из плена — торчал из-под шубы, растопырив лапы, и дико шипел, аки змеюка.

Анастасия отпрянула от неожиданности, и тут же весело расхохоталась. Серик смущенно пробормотал:

— Да вот, подобрал на пепелище дома своего — совсем одичал…

Глаза Анастасии округлились, она тихо спросила:

— Твои все?.. — не договорила, замерла.

Серик улыбнулся, сказал оживленно:

— Да нет, што ты! На Москву ушли…

От своей кельи в развевающейся рясе широко шагал настоятель, еще издали зычно заорал:

— Э-гей! Так не пойдет! Не позволю обниматься с многобожником! И венчаться по ихнему обряду не позволю! — и угрожающе потряс посохом.

Когда он приблизился, Серик примирительно проговорил:

— Да я што? Я не против креститься…

Грозный вид тут же слетел с настоятеля, он широко перекрестил обоих, спросил:

— Когда будешь креститься?

— Да хоть сейчас! — легкомысленно выпалил Серик.

Настоятель строго нахмурился, медленно, веско выговорил:

— Поскольку ты закоренелый многобожник, креститься будешь, как крестились первые русичи.

Серик пожал плечами; мол, тебе виднее…

Настоятель зычно гаркнул воротному стражу:

— Вели баню топить! — страж тут же опрометью умчался.

Настоятель озабоченно проговорил:

— Надо бы попоститься перед крещением…

Серик изумился:

— Я ли не постился!? Столько дней впроголодь…

Набежало несколько монахов, настоятель принялся властно распоряжаться, и тут до Серика дошло, почему торопится настоятель: да он просто опасается, что Серик передумает! Тем временем двое монахов взяли Серика под руки, и повели к гостевым кельям. Кот, перепуганный толчеей и многолюдством, забился к Серику под мышку, и притих. В келье монах строго приказал:

— Разоблачайся!

— Што, совсем? — изумился Серик.

Второй монах ехидно проворчал:

— А ты што, во чреве матери так и сидел, в сапогах и шубе?

Серик скинул шубу. Кот выбрался на свет божий, настороженно разглядывая все горящими глазищами, и втягивая воздух ноздрями. Монахи не удивились, только строго покосились на кота. Серик стащил подкольчужную рубаху, которую носил для тепла поверх своего кафтана, пошитого из сохачьей шкуры, стащил и сам кафтан, скинул сапоги, портки, посконную рубаху, и встал перед монахами голый и непривычно темный для русича. Во время сидения в горах от жары частенько ходили, в чем мать родила, вот кожа и потемнела, аки у степных людей. Один монах сказал:

— Шубу накинь. Знатная у тебя шуба, княжеская…

Серик накинул шубу, монах кинул под ноги Серика растоптанные бахилы из старых валенок, коротко бросил:

— Пошли…

Они вывели его из кельи, поддерживая под руки, кот, было, кинулся за ними, но перед его носом захлопнули дверь, монах хмуро обронил:

— Не боись, повар-послушник накормит твоего котищу. Доброе дело делаешь, божью тварь не бросил…

Выйдя во двор, они пошли и не ко храму, и не к воротам; а прошли к низенькой дубовой дверце в тыне в противоположной от ворот стене. Протиснувшись через дверцу, оказались на берегу речки. То, что это речка, Серик догадался по полосам тальников по бокам заснеженной ленты. В прошлое свое посещение обители, он так ни разу и не вышел за ворота, занятый лишь одним; как бы увидеть Анастасию… У берега уже была прорублена широкая прорубь, у проруби стоял настоятель, остальные монахи — чуть в сторонке, на берегу. Видать лед только-только лег, и был некрепок. Серик почувствовал, как все тело наливается тяжестью и каким-то жаром, будто расплавленным свинцом, и в то же время земля под ногами не чувствовалась, будто его несло по воздуху.

— Настоятель опустил в темную воду огромный серебряный крест, и принялся творить молитву, а монахи тем временем стройно запели. Сотворив молитву, настоятель добродушно и буднично обронил:

— Залезай. Тут не глубоко, тебе по плечи будет, и течение слабое…

Серик скинул бахилы, шубу и медленно спустился в прорубь. Под ногами ощутил довольно плотное песчаное дно, плечи приятно щекотали редкие льдинки. Серик почему-то не разбирал, что говорил речитативом настоятель, зычным голосом, разносящимся далеко окрест. Пение монахов вдруг взвилось пронзительное и торжествующее, будто его поднял ввысь голос настоятеля, и Серик вдруг увидел, что все окрест осветилось ярким светом, будто вышел Ярило из-за туч, и даже метель замерла. Сколько это продолжалось, он не знал, но, наконец, кончилось; песнопение смолкло, метель тут же швырнула в лицо пригоршню колючих снежинок. Монахи помогли выбраться ему из проруби, закутали в мягкую холщевую простыню, накинули шубу, надели на ноги бахилы. Серик и правда чувствовал себя заново родившимся; во всем теле была странная легкость, а в голове пустота полнейшая. Настоятель внимательно поглядел ему в лицо, сказал:

— Э-э… Да я вижу, ты ничего и не слыхал? Случается такое со вновь окрещенными. Я нарек тебя именем святаго мученика Гурия…

— Серик пробормотал недовольно:

— Што за имя такое? Другого не нашлось?.. — настоятель только усмехнулся.

В бане Серика парили долго и старательно, потом отпоили квасом, надели белый балахон до полу и повели в трапезную. Видать точно подгадали к ужину. Только сели за стол, настоятель принялся творить молитву. После молитвы, держа ложку над миской, полной мясной каши, Серик спросил тихонько:

— А где Анастасия?

Настоятель покосился на него, хмуро проворчал:

— Негоже девке на людях появляться. Где ж это видано, девка до замужества с суженым повидалась, и даже обнималась? Это Реут, наездился по латинянским странам, насмотрелся тамошних обычаев…

— Серик сконфузился, и вонзил ложку в кашу. А про себя подумал, что латинянские обычаи вовсе и неплохи, и что не худо бы самому поглядеть на те обычаи. После трапезы монахи ушли, а Серик с настоятелем задержались, неспеша попивая духмяный монастырский медок. Настоятель, наконец, спросил:

— Што делать дальше будешь? На Киев пойдешь, под Рюрика, али как?

— На Москву пойду, к брату, — обронил Серик. — Войну и татьбу оставляю, займусь купеческим промыслом…

— Што, на Реутову казну рассчитываешь? — прищурился настоятель.

Серик высокомерно выпрямился, выговорил веско:

— Я сам три кошеля заработал! Да не чего-нибудь — а золота! Этого хватит, чтобы сразу дело широко поставить!

— Ну-ну, не кипятись… — примирительно протянул настоятель. — Реутова казна Анастасии по-праву принадлежит, потому как успел Реут завещать ей. Другое дело, как бы ты по неопытности не растранжирил казну-то?

— Не растранжирю! Я Реутову казну придержу в подвале, свои в оборот пущу, а там видно будет. Есть у меня задумка, как за год в пять-шесть раз оборот увеличить… — Серик прикусил язык.

Такую тайну даже настоятелю выдавать не следовало. Еще когда Горчак чертил копию чертежа Сибирской земли, Серика будто по голове ударило. Та река, что Обью прозывается, на полуночь уходит, и падает в полуночный Океан. Когда-то Серик на киевском базаре развесив уши слушал пожилого кормщика, с новгородцами ходившего на лодиях по Океану на восход. И там им повстречалась река, прямо-таки страшнее океана — поток в тридцать верст шириной, мощно и величественно изливающийся из дремучих лесов. Тот поход кончился неудачей; припозднились с возвращением, осенняя буря разметала и потопила лодии, мало кто уцелел. С тех пор новгородцы в те места не ходили.

Венчал настоятель Серика и Анастасию на другой же день. Серику показалось, что настоятель поскорее хочет их спровадить, будто опасается чего-то, но напрямую спросить постеснялся. В полупустом храме голос настоятеля звучал особенно торжественно и величественно. Серик будто в полубеспамятство впал — снова не понимал ни слова, и вновь в тело пришла никогда ранее не испытанная легкость.