Альберт Голдман - Джон Леннон

• Название: Джон Леннон
• Автор: Альберт Голдман
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02686-1

Джон Леннон – одна из самых ярких фигур уходящего в историю XX века. Он стал создателем принципиально нового направления в современной музыке, а его песни многие годы слушают миллионы людей. Книга Голдмана признана одной из самых скандальных биографий Джона Леннона: ее стилистика во многом определяется характером героя. Альберт Голдман резко и жестко говорит о взлетах и падениях Джона Леннона, глубоко и искренне сочувствуя ему и восхищаясь его творчеством.

---

Тетю Мими до такой степени расстраивали постоянные жалобы из школы, что она начала вздрагивать всякий раз, когда раздавался телефонный звонок. Ее собственные усилия, направленные на то, чтобы призвать Джона к порядку, давно потерпели фиаско. Как бы она его ни наказывала, все было тщетно. При этом ей нечего было рассчитывать на помощь Джорджа, который вечно закрывался от всего газетой. Джону исполнилось тринадцать лет, когда дело дошло до открытого противостояния.

Джон всю жизнь вспоминал то время. В письме к тете, написанном за год до смерти, он опять возвращался к старым обидам. Это может показаться странным, но больше всего он упрекал ее в жестоком к себе отношении. Он обвинял ее в том, что она швыряла в него хрустальные пепельницы и требовала от воспитателя, чтобы тот «врезал ему покрепче», чтобы парень «не слишком умничал».

Мими всегда унижала тех, с кем воевала. Именно так она победила Фредди. Однако против Джона такая тактика не сработала. И тогда она решила прибегнуть к жестокости. Джон в отместку тоже старался унизить ее, и в этом сражении пускал в ход любые средства. У него было достаточно обид на Мими: она запирала его дома, шпионила за ним, манипулировала им и лишала тех удовольствий, которые свободно доставались другим детям. Ну как ему было не восстать, тем более что он как раз вступал в самый конфликтный возраст, каким является отрочество!

Дело кончилось тем, что Джон нашел себе союзника по борьбе с матриархатом Мими в лице своей собственной матери Джулии.

Глава 5 Странная гавань

Дом Дайкинсов за номером 1 по Бломфилд-роуд был довольно неказистым. Он представлял собой небольшое строение, прилепившееся к соседнему и похожее как две капли воды на все остальные дома на улице, и при этом казался почти заброшенным. В саду виднелись лишь сорняки да затхлая вода, скопившаяся в забитых опавшими листьями сточных канавах. Тем не менее, оказавшись в доме, посетитель попадал в теплую и гостеприимную атмосферу. Старый граммофон наяривал танцевальные мелодии, полки и шкафы были как попало заставлены разными безделушками, в баре было полно всякой выпивки, и в довершение гостей неизменным дружелюбным лаем встречала в дверях хозяйская собака.

Который бы ни был час, Джулия всегда была одета, накрашена и тщательно причесана. Поскольку муж, проводивший целый день дома, освободил ее от домашних забот, у нее было достаточно свободного времени. Дайкинс ходил на рынок, менял занавески, пек пироги. А Джулия играла на пианино и пела популярные песенки из музыкальных комедий и кинофильмов.

Ее дом был гаванью для всех детей семьи Стенли. «Когда я ссорилась с матерью, – вспоминает Лейла, – я всегда отправлялась к Джулии. Я усаживалась перед телевизором, а Джуди, чувствуя, что мне нехорошо, потихоньку совала мне в руку яблоко. Через какое-то время мне становилось лучше, и я шла к ней на кухню, а через час уже забывала о своих проблемах. Она всегда умела примирить меня с жизнью».

Пит Шоттон вспоминает, что, когда Джон впервые познакомил его со своей матерью, она взглянула на него и воскликнула: «О, какой худенький красавчик!» Пит протянул Джулии руку, а она, смеясь, принялась похлопывать его по бедрам. Когда Джон признался, что приятели прогуляли занятия в школе, Джулия весело успокоила их: «Да не беспокойтесь вы насчет школы. Главное – вообще ни о чем не беспокоиться! Все будет хорошо!»

У Дайкинса был странный тик. Он кашлял, а затем обязательно нервно подносил руки к лицу, как бы желая убедиться, что его нос все еще на месте. За это Джон прозвал его Дергунчиком. Но вообще-то с отчимом у него были вполне добрые отношения. Всякий раз, когда Джон и Пит появлялись на Бломфилд-роуд, Дайкинс совал им несколько монет, которые вытаскивал из большой банки, куда складывал свои чаевые. Это он купил Джону первые цветастые рубашки и другие модные вещицы, которых тетя Мими либо не одобряла, либо не могла себе позволить, а когда Джон подрос, они нередко вместе потягивали пивко.

Будучи красивым мужчиной крепкого телосложения, обладая матовой кожей и тонкими прямыми актерскими усами, Джон Дайкинс вполне мог сойти за южанина. Джулии нравилась его властная манера в общении с женщинами. (Ведь именно в слабости она упрекала Фредди.) Тем не менее, несмотря на безусловные мужские достоинства Дайкинса, его следующая жена, Рона, всегда считала, что по натуре он гомосексуалист. Наблюдая за ним в течение шести лет знакомства, включая три года брака, она обратила внимание на то, что практически все друзья ее мужа были голубыми.

Дайкинс неплохо зарабатывал, работая официантом в дорогих отелях, где неизменно был на хорошем счету. Однако он крепко выпивал. Стоило ему оказаться вечером без дела, как он напивался, причем до такого состояния, что, возвращаясь домой на машине, нередко останавливался на полдороге, чтобы прийти в себя. (Дайкинс погиб в автомобильной аварии 1 июня 1966 года.) Он был щедрым, много транжирил и любил повеселиться с приятелями, при этом, уезжая из города, часто забывал оставить денег Джулии, вынуждая ее просить в долг у соседей, чтобы прокормить семью или достать угля для отопления дома.

Несмотря на это, он обожал Джулию и обеих очаровательных дочурок, Жюли и Жаклин, прощая им любые капризы. И тем не менее ему случалось приходить в бешенство, колотить Джулию и выгонять ее среди ночи из дома вместе с малышками. Стоя на улице и дрожа от холода, они слышали, как он распинался: «Здесь я хозяин!» И тогда им не оставалось ничего другого, как искать убежища в Мендипсе. Но в рабочем районе Ливерпуля устроить выволочку жене считалось делом обычным. А Джулия была уже не в том возрасте, чтобы начинать жизнь заново. Поэтому она продолжала жить с Дайкинсом, возможно, находя в этом какое-то удовольствие, наподобие того, которое, по словам Фредди, получала, натирая солью свежий порез у себя на теле.

Может быть, самой яркой чертой повседневной жизни Джона Дайкинса была его маниакальная страсть к развлечениям. Он всегда был неугомонным гулякой, ненасытным искателем удовольствий, который перебирался из одного бара в другой, угощая случайных посетителей. Брат Джона Леонард, работавший таксистом, и его жена Эвелин вспоминают, что он мог постучать к ним среди ночи и вытащить из дома, чтобы отправиться куда-нибудь выпить.

У всех, кто хорошо знал Дайкинсов, создавалось впечатление, что они все еще влюблены друг в друга. В присутствии Джулии неизменно заботливый Джон, который много курил, всегда прикуривал сразу две сигареты, одну для себя, другую для нее. А когда Эвелин спрашивала, почему он до сих пор не женился на Джулии, Дайкинс отвечал: «Видишь ли, Эв, быть неженатыми на самом деле даже полезно – сближает». Но это не мешало им вести себя как настоящим супругам. Джулия носила на руке обручальное кольцо, и все называли ее миссис Дайкинс. Кстати, о том, что родители не были официально расписаны, дочери узнали только после их смерти.

За исключением нелепого мямли дяди Джорджа, у Джона Леннона не было других мужчин для подражания, кроме Дайкинса. Именно этим объясняется то, что впоследствии Джон перенял многие черты характера и поведения приемного отца, включая алкоголизм, рукоприкладство по отношению к жене, скрытый гомосексуализм и приступы безудержной страсти к развлечениям. Знаменательным стал также и тот факт, что, став знаменитым, Джон купил Дергунчику длинный белый спортивный «райли» с откидным сиденьем.

Джулия и Дергунчик были не единственными, кто предлагал юному Джону возможность вырваться из сумрачной атмосферы дома тети Мими. Пока ему не исполнилось пятнадцать, он каждое лето ездил к другой тете, Элизабет, которую все в семье называли «Матер». После смерти первого мужа, инженера-кораблестроителя капитана Чарльза М. Паркса, Элизабет вышла замуж второй раз в 1949 году. Ее мужем стал дантист-хирург из Эдинбурга Роберт Хыо Сазерленд. Сначала тетя Элизабет с мужем жили в Оулд Рики, неподалеку от Эдинбурга, а позже переехали на принадлежавшую семье овцеводческую ферму в Сангобеге близ Дарнесса, расположенную на северном побережье Шотландии – в чудесном районе, наводившем на мысли об Исландии и викингах. Стены большого деревенского дома были из самана, комнаты освещались фонарями с парафиновыми свечами, а для тепла камин топили торфом.

По утрам Джон и старшие двоюродные брат Стенли Парке и сестра Лейла Берч отправлялись исследовать каменистые окрестные холмы. Они играли на развалинах возле болот. На берегу реки, в которую заходили лососи, Джон научился ловить рыбу на спиннинг и охотиться с карабином на зайцев, фазанов и глухарей. Ему нравилось подражать удивительному диалекту, на котором разговаривали местные жители-горцы. По воскресеньям он погружался в чтение комиксов, печатавшихся в шотландской газете «Санди пост», открывая для себя таких персонажей, как Брунсы и Оор Вилли. Каникулы в Шотландии оставляли у него незабываемые впечатления. «У меня до сих пор сохранились гораздо лучшие воспоминания о Шотландии, чем об Англии», – напишет он через двадцать лет в письме к Элизабет.