Борис Сопельняк - Смерть в рассрочку

• Название: Смерть в рассрочку
• Автор: Борис Сопельняк
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС Образование
• Жанр: Политика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94849-415-2

До сих пор наше общество волнует трагическая судьба известной киноактрисы Зои Федоровой и знаменитой певицы, исполнительницы русских народных песен Лидии Руслановой, великого режиссера Всеволода Мейерхольда, мастера журналистики Михаила Кольцова. Все они стали жертвами «великой чистки», развязанной Сталиным и его подручными в конце 30-х годов. Как это случилось? Как действовал механизм кровавого террора? Какие исполнители стояли у его рычагов? Ответы на эти вопросы можно найти в предлагаемой книге.

Источник: http://www.infanata.org/society/history/1146123805-sopelnyak-b-smert-v-rassrochku.html

---

Каких-либо иных связей Секи Сано с Мейерхольдом не зафиксировано».

С Иошида Иошимасу, который тоже проходит по делу Мейерхольда, все гораздо сложнее. Иошимасу — потомственный интеллигент, сын профессора математики, выпускник литературного факультета университета «Васеда», неожиданно для всех стал членом японской компартии и режиссером нескольких театров левацкого направления. Своим идейным учителем он считал Мейерхольда и мечтал поработать рядом с «неистовым Всеволодом».

Несмотря на многочисленные знакомства с работниками советского полпредства, визу на посещение Советского Союза Иошимасу почему-то не давали. И тогда он решил пробраться в СССР нелегально. Японский коммунист думал, что его встретят с распростертыми объятиями, но Иошимасу задержали как самого обычного нарушителя границы и, стало быть, шпиона. Допрашивали его, судя по всему, с пристрастием, потому что Иошимасу оговорил всех, кого знал и кого не знал.

Прежде всего из него выбили признание в том, что он японский шпион и в СССР шел по заданию сотрудника японской разведки некоего Суэхито.

— К кому вы шли и с кем должны были встретиться в Москве? — спросили у режиссера-авангардиста.

— К Мейерхольду, — совершенно искренне ответил он. — Мне было известно, что к японцам он относится с большой симпатией, и один японец, Секи Сано, у него уже работает.

Потом была пауза, вызванная тем, что Иошимасу надо было объяснить, и не только на словах, что такого рода ответы следствие не устраивают. Иошимасу все понял и тут же перестроился.

— По заданию Суэхито я должен был связаться с нашим резидентом Секи Сано, который работает у Мейерхольда. Сам же Мейерхольд очень влиятельный человек в театральном мире. Правда, в последнее время он подвергается острой критике, но это еще лучше, ибо критика озлобила Мейерхольда и вызвала его недовольство советской властью как таковой и правительством в частности. Суэхито говорил, что Мейерхольд давно ведет шпионскую работу в пользу Японии. Японская разведка очень им дорожит и, во избежание провала, дала ему кличку «Борисов». Мейерхольд совместно с Секи Сано ведут подготовку к теракту против Сталина, которого должны убить во время посещения театра.

Итак, следователи получили то, что хотели! И хотя на следующих допросах Иошимасу отказался от своих первичных показаний и заявил, что все это придумал со страху, его уже никто не слушал. Иошимасу вскоре расстреляли, а его показания подшили к делу Мейерхольда, которого без особого труда убедили в том, что он японский шпион.

Прозрение

На некоторое время Всеволода Эмильевича оставили в покое. Но это не значит, что следствие приостановлено. Напротив, оно шло полным ходом, но, если так можно выразиться, на других витках. Следователи понимали, что хотя, по советским законам, признание является матерью доказательства, суду этого будет мало — поэтому они добывали компромат и на стороне. Мы можем только догадываться, каким путем, но добыли же!

Скажем, Михаил Кольцов на одном из допросов заявил, что одним из осведомителей французского разведчика Вожеля был Мейерхольд. Причислил его к членам антисоветской организации и Исаак Бабель. А вот что сообщил бывший профсоюзный деятель Яков Боярский.

«Мейерхольд — формалист. Мало кто помнит, что он готовил режиссерский план массового действа к 300-летию дома Романовых. Позже он солидаризировался с Троцким, вместе с ним защищал Есенина от критиков. Поддерживал Мейерхольда и Бубнов, считая его гением.

Пагубно влияет на Мейерхольда его жена актриса Зинаида Райх. Однажды Бубнов специально пригласил ее к себе и сделал внушение, объяснив, как она вредит своим поведением Мейерхольду».

Как видите, имя Зинаиды Райх в деле Мейерхольда упоминается не впервые — и все время со знаком «минус». Думаю, что настала пора рассказать об этой неординарной женщине и об этом странном, по мнению многих друзей дома, браке.

Родилась она двадцатью годами позже Всеволода Эмильевича в солнечной Одессе. Ее отцом был выходец из Силезии Николаус Райх. Будучи матросом на одном из иностранных судов, он попал в Одессу, встретил неотразимо прекрасную русскую девушку, тут же женился и навсегда остался на новой родине. После окончания гимназии Зинаида уехала в Петербург, училась на женских курсах, а в 1917-м стала машинисткой газеты «Дело народа».

И надо же было так случиться, что часто захаживавший в редакцию Сергей Есенин смертельно влюбился в волоокую южанку. В конце лета, после совместной поездки к морю, они обвенчались. Как показало время, молодые явно поторопились: слишком разными они были людьми и слишком разными у них были представления о браке и семье. Все шло к разводу, не спасло даже рождение двух детей — Татьяны и Константина. В 1920-м Зинаида Райх одна-одинешенька, с двумя детьми на руках, оказалась в Москве.

Есть несколько версий того, как она познакомилась с Мейерхольдом, но одна из них, как мне кажется, наиболее правдоподобна. Всеволод Эмильевич был давным-давно женат, у него трое взрослых дочерей, и вот однажды Екатерина Михайловна Мунт, актриса, прошедшая школу Александрийского театра и ставшая женой Мейерхольда, когда они были студентами Филармонического училища, привела в дом Зинаиду Райх — в качестве то ли экономки, то ли компаньонки. Тогда же она стала студенткой Высших театральных мастерских, которыми руководил Мейерхольд.

В доме Зинаида стала просто незаменимой, Екатерина Михайловна переложила на нее большую часть забот, в том числе и главную — уход за мужем. Закончилось все это печально: летом 1922-го Всеволод Эмильевич развелся с матерью своих детей, стал мужем Зинаиды Райх и отчимом детей Есенина. И Татьяна, и Константин искренне полюбили Всеволода Эмильевича, а вот их мать… Скандалы и ссоры в доме не стихали ни на минуту. К тому же Зинаида Николаевна без зазрения совести влезала в театральные дела мужа, всячески обостряя его конфликты с актерами. Люди начали уходить из театра. Мастера покинула даже одна из его лучших учениц — Мария Бабанова. И тогда Мейерхольд начал соразмерять свои творческие замыслы с возможностями Зинаиды Райх.

Это было началом конца. После прогремевшей в 1934 году постановки «Дамы с камелиями» у Мейерхольда начался период провалов и неудач, завершившийся закрытием театра. Постановление о ликвидации театра имени Мейерхольда было опубликовано в январе 1938 года. Этот документ настолько красноречив и характерен для того времени, что, мне кажется, надо привести его полностью.

«Комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР издал приказ о ликвидации театра им. Мейерхольда.

Комитет по делам искусств признал, что театр им. Мейерхольда окончательно скатился на чуждые советскому искусству позиции и стал чуждым для советского зрителя. Это выразилось в том, что:

1. Театр им. Мейерхольда в течение всего своего существования не мог освободиться от чуждых советскому искусству, насквозь буржуазных, формалистических позиций. В результате этого, в угоду левацкому трюкачеству и формалистическим вывертам, даже классические произведения русской драматургии давались в театре в искаженном, антихудожественном виде, с искажением их идейной сущности («Ревизор», «Горе уму», «Смерть Тарелкина» и др.).

2. Театр им. Мейерхольда оказался полным банкротом в постановке пьес советской драматургии. Постановка этих пьес давала извращенное, клеветническое представление о советской действительности, пропитанное двусмысленностью и даже прямым антисоветским злопыхательством («Самоубийца», «Окно в деревню», «Командарм-2» и др.).

3. За последние годы советские пьесы совершенно исчезли из репертуара театра. Ряд лучших актеров ушел из театра, а советские драматурги отвернулись от театра, изолировавшего себя от всей общественной и художественной жизни Союза.

4. К 20-летию Октябрьской революции театр им. Мейерхольда не только не подготовил ни одной постановки, но сделал политически враждебную попытку поставить пьесу Габриловича «Одна жизнь», антисоветски извращающую известное художественное произведение Н. Островского «Как закалялась сталь». Помимо всего прочего, эта постановка была злоупотреблением государственными средствами со стороны театра им. Мейерхольда, привыкшего жить на государственные денежные субсидии.

Ввиду всего этого, Комитет до делам искусств при Совнаркоме СССР постановил:

a) ликвидировать театр им. Мейерхольда как чуждый советскому искусству;

б) труппу театра использовать в других театрах;

в) вопрос о возможной дальнейшей работе Вс. Мейерхольда в области театра обсудить особо».

Закрытие театра было тяжелейшим ударом и для Мастера, и для его супруги. Зинаида Райх впала в тяжелую депрессию и месяцами не выходила из дома. Что касается Всеволода Эмильевича, то он без дела не остался: ему протянул руку Станиславский и пригласил в свой театр. Но все это было не то. К тому же многие понимали, что закрытием театра дело не ограничится: за «антисоветское злопыхательство» и за «клеветническое представление о советской действительности» рано или поздно придется отвечать. Одни стали обходить Мейерхольда стороной, другие, как Станиславский, не побоялись протянуть руку, а третьи даже попытались заступиться, вложив добрые слова в уста непререкаемых авторитетов.