Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров

• Название: Колыбельная для вампиров
• Автор: Светлана Борисова
• Жанр: Фэнтези

Главный герой - супермен из погибшей в незапамятные века сверхцивилизации Земли. Оказавшись в современном мире, он скучает по своим сородичам, в чём-то похожим на помесь мифических вампиров и хищных кошек. Потому он воссоздаёт свой народ, который до поры скрыто живёт в среде человечества. Главный герой, их величество король из правящего дома Лета тоже пытается привыкнуть к новой среде обитания. Он находит свою любовь, к которой идёт непростыми путями - через ненависть и взаимное непонимание.

---

— Добрый вечер! Я, Лиза, — страшно волнуясь, выпалила она и, встав почти вплотную, с тревожным ожиданием заглянула в его лицо. Терзаемый тревогой за семью, Палевский находился в подавленном состоянии. «Везёт же мне на брюнеток!» Он невидяще глянул на девушку и, не отдавая себе отчёта, коснулся её щеки, не замечая надежды вспыхнувшей на бледном личике. Бедняжка не понимала, что незнакомец воспринимает её как говорящего щенка. Ведь такие случаи частенько встречались в его практике. Люди с ментальным даром всегда тянулись к вампирам, и на этом их свойстве был построен отлов перспективного молодняка.

— Слава богу! Вы не сердитесь! — девушка порывисто прижала его ладонь к своей щеке. Очнувшись, Палевский мягко её отстранил.

— Извини, милая, я спешу. В другой раз поговорим, — проговорил он, зная, что никакого другого раза не будет. Девушка хоть и была фениксом, все же не попадала в нужную возрастную градацию от двенадцати до семнадцати лет. Она тоже поняла лживость обещания, и её глаза стали медленно наполняться слезами. Перелившись через край, они потекли по щекам.

У Палевского почему-то защемило сердце. Несмотря на высокомерно-презрительное отношение к людям, он почувствовал, что странная девчонка чем-то его привлекает, хотя в своей вампирской гордыне он ставил человечество на одну доску с животными, да и то не всегда. По его мнению, независимые и упрямые кошки вполне заслуживали к себе уважительного отношения и занимали в его личной иерархии гораздо более высокое место, чем приматы и их отдаленные родственники из рода Homo sapiens. Такой нелогичный вздор вполне мирно уживался в его голове с обширными медицинскими познаниями.

— Простите, всё же я была навязчивой, — помертвев, чуть слышно прошептала девушка.

— Это ты извини, милая, но мне действительно пора!

С лёгким удивлением посмотрев на потерянное личико, Палевский помедлил. «Слишком сильные эмоции», — подумал он и, коснувшись разума девушки, чертыхнулся. «Похоже, я был небрежен. Нельзя, чтобы девчонка здесь болталась, демаскируя штаб-квартиру». Досадуя на себя, он повторно стёр в её памяти свой образ и подошёл к машине, подогнанной виновато извиняющимся служащим.

Оставшись в одиночестве, растерянная Лиза замерла как олененок, пойманный на дороге лучом света. Прошло немало времени, прежде чем её отпустило непонятное оцепенение. «Странно. Как я оказалась здесь в столь позднее время?» — недоумевая, девушка огляделась по сторонам. «Не понимаю, отчего тоскливо сжимается сердце и не покидает странное чувство потери?.. О, нет! Со мной приключилось нечто необычное и чудесное!»» Она попыталась сосредоточиться, но в памяти зиял странный провал, сигнализируя о себе головной болью. Впрочем, казалось, если немного поднапрячься, то воспоминания обязательно вернутся. Но интуиция предупреждала этого не делать и девушка послушалась. «И всё же…» Подняв руку, она с замиранием сердца прикоснулась к чему-то невидимому перед собой. «Как странно… плакать хочется. Как будто я только вчера похоронила бабушку и осталась одна одинешенька в целом мире, и никому нет дела до моих болячек».

В странной надежде на чудо Лиза огляделась по сторонам. Но сказка почему-то не спешила к ней, стыдливо обходя стороной. Не вспыхнули на Неве Алые Паруса, ведомые пламенным сердцем и твёрдой рукой, не вылетела из переулка золотая карета с изнеженным капризным принцем, влекомая сказочно-прекрасной четверкой лошадей…

«Да что там принц! Я обрадовалась бы и старой ведьме. Как русалочка из сказки Андерсена, не задумываясь, отдала бы всё что угодно за одну лишь надежду вырваться из серых будней и стать хоть на миг по-настоящему счастливой, — печально подумала девушка. — Эх, перенестись бы в сказочную страну и жить там беззаботно и счастливо! Например, стать колдуньей и чудесным солнечным утром варить разноцветные приворотные зелья из летучих мышей и корня мандрагоры, а ночью веселиться, летая на Лысую гору. Глядишь на шабаше и присмотрела бы себе какого-нибудь чертика посимпатичней. Уж лучше иметь в ухажерах забавного страшилку, чем Владика из соседней парадной, который спит и видит, как бы ему у меня прописаться. Понимаю, когда вас шесть человек в крохотной двухкомнатной квартирке, то на всё пойдёшь, но я-то здесь причём?»

Взгляд Лизы упал на хилое деревцо, растущее поблизости, и она улыбнулась. «А может в сказке я познакомилась бы с красавцем эльфом, который сходил бы с ума от любви ко мне. Всю ночь мы занимались бы… понятно чем. А на утренней заре под аккомпанемент лютни он пел бы чудесные песни своего народа, и над нашим зеленым ложем, усыпанном цветами, шумел бы ветер, гуляющий в кронах величественного волшебного леса. Идиллия! — ее взгляд затуманился. — А вдруг я встретила бы мрачного и загадочного вампира? Демонически прекрасное существо настолько полюбило бы меня, что прилетало бы по ночам, и с печалью в темном взоре высасывало бы мою кровь, за это разрешая его любить… ой, что-то мне нехорошо».

Зябко поежившись от пронзительного холодного ветра с Невы, девушка грустно усмехнулась и медленно побрела восвояси. «Что-то в последнее время я совсем плохая. Нужно поменьше читать волшебных сказок по ночам, а то совсем выпаду из реальности, и тогда вместо принца на белом коне за мной заявятся пьяные санитары на белой машине…»

Вскоре Лизе надоела чинная ходьба и, пританцовывая, она принялась бормотать стихи под пошлую мелодию из наушников. В такт ее шагам, перекликаясь с настроением, зазвучали горькие слова об одиночестве удивительно красивого человека и поэта.

В вечернем сумраке всплывали
Пред ним видения прошлых дней,
Будя старинные печали
Игрой бесплотною теней.
Один, один, забытый миром,
Безвластный, но еще живой,
Из сумрака былым кумирам
Кивал усталой головой…
Друзей бывалых вереница,
Врагов жестокие черты,
Любивших и любимых лица
Плывут из серой темноты…
Все бросили, забыли всюду,
Не надо мучиться и ждать,
Осталось только пепла груду
Потухшим взглядом наблюдать…[1]

По пути через мост Лиза ловко увернулась от неуклюжих объятий вдрызг пьяных парней и, стараясь не слушать их мерзких предложений, поспешила мимо татарской мечети к станции метро. На всё равно, на душе вдруг стало настолько препогано, что забившись в уголок полупустого вагона, она потихоньку заплакала. А потом девушка долго не могла отвязаться от участливой старушки. С дотошностью бывалого гестаповца «божий одуванчик» выпытывал у неё подробности жизни, особенно интересуясь, отчего она так горько плачет.

«Эх, молодость! Мне бы ваши заботы! — под конец вздохнула старушка, не добившись от юной собеседницы вразумительного ответа, и сделала свои житейские выводы. — Рожай, милая, и не вздумай делать аборт. Помни, что детоубийство — это великий грех и Господь такого нам бабам не прощает. А что мужики? Сегодня один, а завтра другой. Все они поголовно козлы, уж поверь мне, старому бойцу на любовном фронте. Сколько этих воздыхателей у меня перебывало и ни счесть. А толку? Все как один сбежали, и осталась я одна под старость лет. Ни мужика, ни деток. А всё почему? Да потому что дура была и все боялась упустить очередного хахаля. Вот и делала аборты один за другим, пока врачи не сказали, что всё уже. Как сейчас помню, толстый такой профессор так весело сказал: «отстрелялась ты, Матвеевна, можешь больше о детях не беспокоиться». И то шутка ли сказать — шестьдесят с лишним абортов. Вот с тех пор и хожу в бобылках одна одинешенька».

Помолчав, старушка утерла слезящиеся глаза кружевным платочком не первой свежести и полезла в свой старенький ридикюль. Она долго рылась в его недрах, а потом протянула Лизе несколько мятых бумажек.

— Деточка, ты возьми, не стесняйся. Поверь, я же от всей души. Купишь чего-нибудь своему младенчику от бабки Матвеевны, вот и мне будет радость. Может, Господь и снимет часть греха с души за невинно убиенных деток. Возьми, не обижай старую.

Перепуганная Лиза, которая и так неудобно себя чувствовала из-за внимания близ сидящих пассажиров, подскочила на месте.

— Бабушка, не надо! Нет никакого младенчика! Я и с его отцом никак не могу познакомиться! — смущенно воскликнула она и еле убедила навязчивую попутчицу, что не беременна и деньги ей не нужны.

Дело кончилось тем, что половина только что полученного аванса Лизы перекочевала в ридикюль растроганной старушки. Бормоча слова благодарности, та надежно припрятала драгоценные бумажки и скоренько вышла на следующей станции. А девушка снова притулилась в уголке вагона, отрешенно провожая взглядом мелькающую за окном мерзкую темноту туннеля, по которому с глухим шумом несся поезд. Не выдержав, она закрыла глаза. «Господи! Ну, и зачем я всё вспомнила? Что же теперь с этим делать и как жить дальше?»